ы не срок возврата долга. Двадцать лет – это целая вечность! Но они пролетели как один день, и появился Борзых.
– Волею случая мы осведомлены об истории с требованиями Борзых, так что можете рассказывать все без утайки и не искать оправдания ничьим поступкам.
– Году так в 2006 я в ресторане столкнулся с Борзых и Черданцевым. Они гуляли в одной половине зала, я – в другой. Черт меня дернул подойти к их столику. Я был немного пьян, и мне захотелось покуражиться над ними. Я сказал что-то вроде: «О, нищеброды, и вы тут! Последние денежки прогуливаете?» Черданцев вскочил, бросился в драку, но нас разняли, растащили по сторонам. Борзых пригрозил: «Смотри, тварь, как бы тебе самому с сумой не познакомиться!» Суть тут вот в чем: в те годы я процветал, а их бизнес пришел в упадок, ни аудиопродукцию, ни видео уже никто не покупал. Пользователи дружно ушли в интернет, Карташов и его команда лишились львиной доли дохода.
– В 2006 году слова «нищеброд» еще не было, – заметил Лаптев.
– Было, не было, какая разница? Я им нахамил, они запомнили. Юра Борзых в конце девяностых годов был очень известным парнем в городе. Для него в лучшем ресторане всегда был столик зарезервирован. Как-то раз ему не понравилась сервировка стола, так он скатерть сдернул и велел стол заново накрыть. Представьте, картина: на полу закуски, бутылки разбитые, официант стоит ни жив ни мертв, метрдотель вокруг дорогого гостя прыгает, успокаивает, а Юра презрительно так говорит: «Меня со шпаной путать не надо! Я рыбный нож от десертного отличить могу». Когда бы научился ножи различать, спрашивается? При советской власти ведь вырос, а тогда столовые ножи были одного вида. Словом, запомнил он обиду и вызвал меня в прошлом году к себе в «Супер Плазу». С порога говорит: «Суды ты проиграл. Хочешь, я познакомлю тебя с сумой? Квартиру и машину отберу, на улице жить будешь! Последние трусы штопать научишься». Я попросил отсрочку возврата долга, он говорит: «Согласен! В обмен на жену». Пришлось согласиться. Не лишаться же всего имущества! Жена… Тут вот какая история. Я приехал домой, объяснил ей создавшуюся ситуацию, говорю: «У нас нет другого выхода! Если ты переспишь с Борзых, он даст нам отсрочку на полгода». Она устроила истерику, ругалась матом, как торговка с рынка, такие проклятия на меня посылала, что врагу не пожелаешь. В тот же вечер, – Любимов показал собеседникам указательный палец, чтобы они наглядно убедились, что события происходили в один день, – в тот же самый вечер она внезапно успокоилась и говорит: «Когда я должна к нему приехать?» Все лето они встречались, даже на неделю куда-то уезжали, а в сентябре внезапно расстались, словно срок их отношений истек. Пока они крутили «любовь», я был спокоен. Жена не позволила бы Борзых выставить нас на улицу в чем мать родила. Пока они развлекались, я деньги искал, но не нашел. В сентябре я спросил у жены, что случилось. Она рассказала мне вот какую историю. За день до того, как меня в «Супер Плазу» вызвал Борзых, она тайно встретилась с ним и попросила отсрочку погашения долга. Они, как сказала супруга, с первого взгляда понравились друг другу и стали любовниками. Чтобы им можно было встречаться без препятствий с моей стороны, они вместе выдумали требование предоставить отсрочку в обмен на интим с женой. Все время, что они встречались, жена требовала от Борзых, чтобы он уничтожил расписку, но он соглашался только на отсрочку. В конце концов супруге это надоело, и она бросила его. Мне кажется, что жена выдумала эту встречу в «Супер Плазе», чтобы ей выглядеть в лучшем свете, а меня выставить слепцом и простофилей, который не видит, что вокруг происходит. Как бы то ни было, в октябре Борзых потребовал долг, а в ноябре к нему ушла дочь. Остальное, я думаю, вам известно.
– Вы знали о портрете Саддама Хусейна?
– Про этот портрет весь город знал. Юра демонстрировал его всем желающим, показывал какие-то бумаги из аукционных домов. Бумаги, скажу вам, знатные! Водяные знаки, печати, вензеля. Сразу видно – вещь! В солидной конторе заключение давали.
– Как сейчас-то у вас дела? – по-товарищески вникнув в сложившуюся ситуацию, спросил Лаптев.
– С женой все нормально, дочка приходит в себя, но остался невыясненным один вопрос: что дальше будет? Расписка до сих пор существует, она у Борзых. Его жена в любой момент может выдвинуть требование погасить долг, и тогда все вернется на круги своя? Все жертвы, на которые пошла моя семья, окажутся принесенными напрасно?
– Про супругу Борзых ничего подсказать не могу. Я ее, кстати, еще не видел.
Любимов покинул управление мрачный, погруженный в свои думы.
– Мне кажется, мы занимаемся не теми людьми, – сказал после его ухода Блинов.
– Когда кажется – креститься надо! – повеселел Лаптев. – Ты заметил, как аккуратно Любимов обходил острые углы? Он отобрал у Карташова перспективный бизнес, высоко взлетел и не нашел ничего лучшего, как публично поиздеваться над зятем Карташова. Это идиотизм! Юность Борзых пришлась на конец семидесятых – начало восьмидесятых годов. Смею тебя заверить, что в те годы законы уличной чести были выше любых советских законов. О Борзых я в точности сказать не могу, но с его лучшим другом Черданцевым я неоднократно общался. Он и я – одной крови! Мы выросли в одном городе, соблюдали одни и те же дворовые обычаи. Когда надо было сделать жизненный выбор, я пошел в милицию, а он – в бизнес. Казалось бы, мы навсегда стали разными людьми, но нет, кое-что схожее осталось! И он, и я пропитаны уличным духом восьмидесятых годов. Ты знаешь закон о профессиональной деформации оперативных сотрудников? Нет, сейчас его не изучают? Во дела! Самих себя познать не желаем. Значит, так, запоминай: через пять лет работы в уголовном розыске происходит профессиональная деформация оперативного сотрудника. Он начинает понимать нужды и чаяния преступного мира, причины, побудившие к совершению поступков, которые непосвященному кажутся дикими и необъяснимыми. Классический случай: сидят два бывших зэка, выпивают. Один забылся, с кем за столом сидит, и в шутку говорит: «Ты как черт поступаешь!» В ответ – удар ножом в сердце. Казалось бы, разве можно за неосторожно сказанное слово убить человека? Для нас – нет, для них – запросто. Любой намек на неправильное поведение в колонии перечеркивают годы за колючей проволокой, где остались здоровье, молодость и почерневшие от чифиря зубы. Я, в силу воспитания и профессии, могу понять, почему Борзых и Черданцев сочли делом чести отомстить за оскорбление в ресторане. Могу показать кое-что.
Лаптев сел за компьютер Блинова, вошел в интернет, отыскал нужный сайт.
– Посмотри, полюбуйся!
Помощник стал читать, проговаривая некоторые моменты вслух.
– Группа новосибирских актеров правдоподобно разыграет любую постановку: арест жениха на свадьбе, налет бандитов на офис конкурента, обыск в жилище лучшего друга и многое другое. Любые фантазии за ваши деньги! Дорого. Профессионально. Анонимно.
– Ну как? – спросил Лаптев. – Понятно, откуда «московские» бизнесмены появились? Итальянские пиджаки можно напрокат взять, часы «Ролекс» поддельные купить. Для профессионального актера сыграть покупателя – раз плюнуть. Ума много не надо. Осматривай помещения с недовольным видом, тычь пальцем в планшет – вот ты уже и бизнесмен, представитель чешского магната.
– Проверим их?
– Кого? Новосибирских актеров? Кто тебе сказал, что у нас действовали парни из соседней области, а не с Дальнего Востока или из Сочи? Сейчас таких фирм полным-полно! Переговоры идут в даркнете, заказчик и исполнители вживую друг друга не видят. Все сделки проходят через двойную или тройную бухгалтерию. Кого ты собрался найти? Анонимного пользователя, скрывающегося во тьме Всемирной паутины? Проще иголку в стоге сена отыскать.
– Андрей Николаевич, как вы думаете, жена Любимова встречалась с Борзых до выдвижения требований?
– Ты размениваешься на мелочи, частностями увлекаешься! Купил Борзых жену Любимова или нет – это следствие. В начале нашей пьесы было слово, и слово это – «деньги»! Любимов воспользовался несчастным случаем и обокрал Карташова. Лев Иванович и я – представители разных поколений. Он – послевоенный подросток, какие у них были законы, я сказать не могу, но наверняка оценивать жизнь родного отца в рублях считалось самым последним делом. У поколения Карташова отцы погибли на войне, память о них священна и неприкосновенна. Не знаю, чем руководствовался Карташов, но он с самого начала заложил мину замедленного действия. Двадцать лет – большой срок, но тем слаще будет месть, когда она свершится. Карташов был хороший психолог. Он понял, что Любимов не устоит перед видом наличных денег и сдастся, сделает все, как он потребует. Прошли годы. Бизнес Карташова и его партнеров пришел в упадок, и тут появился Любимов! Он не нашел ничего лучшего, как поиздеваться над близкими Карташову людьми. Борзых после конфликта в ресторане рванул к тестю, забрал расписку и начал действовать. Жену Любимова он сделал своей наложницей, потом взялся за дочь. Он унизил Любимова, растоптал его, распылил по ветру как личность, хотя там особенно и распылять-то было нечего.
– Банкротство Любимова как-то связано со смертью Борзых?
– Пока никак. Но есть примечательные моменты, которые наводят на определенные размышления. Момент первый: человек, обанкротивший Любимова, обладал приличными средствами для осуществления своих планов. Убийца Борзых также не испытывал нужды в деньгах, мог в качестве аванса пять тысяч евро пожертвовать. Момент второй, более важный: покупателем недвижимости Любимова и организатором убийства Борзых выступал неизвестный заказчик, общающийся с внешним миром по интернету. Третий момент: явной материальной выгоды заказчику ни разорение Любимова, ни убийство Борзых не принесло. Отсюда мораль: убийство Борзых – это хорошо продуманная, изощренная месть.
– Жену Любимова будем вызывать?
– Зачем? Чтобы узнать подробности ее любовных похождений? Она уже придумала сказочку о внезапно вспыхнувших чувствах. Дочь хоть честно сказала: послали родители – пошла, а мама выдумывать начала, чтобы безвольной тряпкой не казаться. Стыдно, конечно, когда тебя, как…