– Я вижу, ты неплохо осведомлен о ходе следствия.
– В былые-то времена все тайное становилось явным, а нынче! Как только кто-то что-то услышит, так тут же в интернет выкладывает, со всем миром информацией делится. Я в общих чертах знаю, как Морозова подтолкнули к убийству. Но кто этот таинственный злодей, даже предположить не могу.
– Поговорим о пистолете и об убийстве Мамедова, – предложил Лаптев.
– Мамедов? Кто такой? Никогда о нем не слышал.
– Петя, ты о чем? – Тон Лаптева мгновенно сменился с благодушного на жесткий. – С момента убийства Мамедова прошло почти тридцать два года, все сроки давности вышли, но это не значит, что самого убийства не было. Прикончили его из того же самого пистолета, что и Борзых. Где этот ствол был все эти годы, у кого хранился? Волею случая я принимал участие в самом начале расследования убийства Мамедова. Сейчас, припомнив обстоятельства дела и проконсультировавшись со знающими людьми, я могу с уверенностью сказать, что Мамедов кому-то из вас перешел дорогу. Скорее всего, Карташову.
Лаптев блефовал. Ничего он в точности не знал и не мог знать, но чутье бывшего сотрудника милиции подсказывало, что он на правильном пути. Если убийство Мамедова не было связано с переделом собственности, ревностью или хулиганством, то все пути вели к Карташову и его окружению.
– Карташов был в больнице, – продолжил Лаптев, – на свободе, так сказать, оставались вы втроем: ты, дочь Льва Ивановича Лиля и Борзых. Лилию проверили: в момент убийства она была в школе. Кто остается?
– Ничем не могу помочь! – уперся Черданцев. – Я в Мамедова не стрелял и при его убийстве не присутствовал.
– У нас есть покойник, – напомнил Лаптев.
– Ну и что! Если есть покойник, так теперь на него надо все подряд валить? Может, Юра и убил Мамедова, но я об этом ничего не знаю. Мне лично никакой Мамедов дорогу не переходил.
– Он дочь Карташова соблазнил и опозорил, а ты об этом ничего не знал? – саркастически усмехнулся Лаптев. – Странно.
Черданцев разлил водку по рюмкам, задумчиво посмотрел на собеседника.
– Андрей Николаевич, скажи честно: зачем тебе все это? Что тобой движет? Если ты найдешь заказчика убийства Юры Борзых, что это тебе даст? Ты решил в частного сыщика поиграть или у тебя в этом деле есть свой интерес?
– Хочу окунуться во времена моей молодости. Такой ответ устроит? Если нет, то зайдем с другой стороны. У Карташова и Мамедова был конфликт. Неважно, что послужило его причиной: служебные склоки, нехорошая история с дочкой или корысть. Сейчас не секрет, что Карташов с начала восьмидесятых годов держал в руках весь рынок звукозаписи в городе. Мамедов мог потребовать долю, начать шантажировать Карташова, и тот решил его убрать. Кто у Льва Ивановича в 1982 году был на подхвате, кому он потом доверил руководство своими фирмами? Васе Пупкину? Нет. Соучредителями «Империй» звука и видео выступили ты и Борзых. Погоди, погоди, Петя! Не спеши опровергать, дослушай. Вернемся в год смерти Брежнева. Лилю отбросим. Я допускаю, что она могла отомстить обидчику, но если бы убийство Мамедова совершила она одна, то вы бы с Борзых в своих собственных глазах выглядели бы трусами, а по меркам восьмидесятых годов это несмываемый позор. Теперь перенесемся назад, к ларьку звукозаписи. Я прекрасно помню, как он был расположен. Чтобы незаметно для людей, стоящих на остановке, застрелить человека внутри ларька, стрелка надо было прикрыть от остановки. Что у нас получается? Один человек стреляет, другой его прикрывает. После стрельбы убийца отдает пистолет сообщнику, и они расходятся в разные стороны. Если стрелял Борзых, то пистолет после убийства хранился у тебя. В те годы телеканала НТВ еще не было, телесериал «След» каждый вечер не крутили, так что народ в криминалистическом плане был не подкован, о новейших методиках расследования преступлений не слышал. Как вы должны были рассуждать? Борзых был ближе к Карташову, чем ты, значит, он первым попадет под подозрение. Если придут с обыском к нему, то ничего не найдут. Как только милиция появится в квартире Борзых, так тут же это станет известно всем в микрорайоне, и тогда ты сможешь спокойно выбросить пистолет и оставить сыщиков с носом. Так ведь? Или ты слышал в 1982 году о химической экспертизе смывов следов пороха с рук? Не слышал.
– Все складно, – согласился Черданцев. – Только почему бы в роли стрелка не выступить Васе Пупкину? Предположим, стрелял некий Василий, но потом он попал под машину, умер и не смог войти в число доверенных лиц Карташова. Как такой вариант?
– Тогда кто его страховал? Ты или Борзых? Один бы Вася Пупкин на дело не пошел и пистолет после убийства у себя бы не оставил. Если бы он действовал в одиночку, то оружие бы после стрельбы выбросил, не стал рисковать. Вы с Борзых – это не Вася Пупкин или Хлюпкин. Вы не могли избавиться от пистолета, потому что он не принадлежал вам, а был собственностью Карташова. Почему именно его? Да потому, что вам, обычным советским подросткам, просто негде было достать настоящий пистолет. В то время был подпольный рынок оружия, но вас бы к нему и близко не подпустили. Карташов много странствовал по стране и запросто мог купить пистолет у какого-нибудь спившегося бывшего сотрудника НКВД или офицера охраны энергетических объектов. Итак, возьмем быка за рога! Я уверен, что стрелял в Мамедова или ты, или Борзых, который сейчас мертв. Кто остается? Кто прикрывал стрелка от людей на остановке и забрал пистолет на хранение себе?
– Ты хочешь сказать, что это я организовал убийство своего лучшего друга? – изумился Черданцев. – Я, Андрей Николаевич, никогда в своей жизни друзей не предавал, тем более никогда и ни при каких обстоятельствах не задумал бы убийство человека, с которым вырос и пуд соли съел. На кой черт мне его убивать? У тебя есть версия?
– Пока нет.
Мужчины, не сговариваясь, выпили, закусили, чтобы сбить горечь водки во рту. Черданцев закурил, выпустил тугую струю дыма в потолок, посмотрел Лаптеву в глаза. Андрей Николаевич, не дрогнув, выдержал взгляд и сказал:
– Если ты не убивал Борзых, то тебе и скрывать-то нечего! Про убийство Мамедова все уже давно забыли. С Юрой вы были друзья и компаньоны, так почему бы тебе не внести ясность: кто бы мог отправить твоего приятеля к праотцам? Кстати, где его супруга?
– Отдыхает на Байкале. Встречный вопрос: где тело Борзых? До сих пор в морге лежит? Бедный Юрец! Хотел на Кипре жить, а после смерти валяется среди невостребованных трупов, как бомж. С чего начать-то? Со старика? Тогда Лев еще не был стариком, он только набирал силу.
Лаптев отметил про себя: как только разговор стал более-менее откровенным, Черданцев стал называть Карташова просто Лев, что должно было подчеркнуть высшую степень доверительных отношений между ним и покойным.
Бойко начав, Черданцев неожиданно замолчал на полуслове. Лаптев решил разрядить обстановку:
– Как Борзых Льва Ивановича называл: «папа» или по имени-отчеству?
Петр засмеялся:
– Да ты шутник, Андрей Николаевич! Какой он, к черту, «папа». Лев бы ни за что не дал себя так называть. Даже мне бы не разрешил.
– Ты хотел жениться на его дочери?
– Женился бы. Если бы не определенные обстоятельства. Но давай обо всем по порядку.
35
– Для начала давай раскроем карты, – предложил Черданцев. – В каком статусе ты сейчас выступаешь?
– Частное лицо. Меня можешь не опасаться. Я пенсионер, для правоохранительной системы я никто. Сразу же после убийства Борзых я принял участие в расследовании в качестве стороннего консультанта, но после разоблачения Морозова необходимость в моих услугах отпала.
– Годится! Что ты знаешь об этом деле, о его, так сказать, ответвлениях?
– Мне известно все о ДТП в 1992 году, о банкротстве Любимова и, разумеется, все о Морозове. О заказчике убийства я ничего не знаю.
– Андрей Николаевич, тебя действительно интересуют дела давно минувших дней? Тогда слушай! Лев был гением. Если бы он родился в другой стране, в другое время, то наверняка бы стал долларовым миллионером. Но история не приемлет сослагательного наклонения! Классно сказано? Это не я придумал. По телевизору слышал. Так вот, о Льве. Он, как сам признавался, с детства был равнодушен к музыке, но состояние сколотил именно за счет нее, вовремя понял, в каком направлении надо идти. В последние годы Лев Иванович затосковал и стал частенько прикладываться к рюмке. В пьяном виде вспоминал то голодную послевоенную молодость, то Ирак. Что правда в его рассказах об Ираке, а что вымысел – я не знаю, но портрет Саддама Хусейна у него был. Настоящий портрет с собственноручной дарственной подписью. Как-то Лев разоткровенничался и признался, что с помощью иракской контрразведки избавился от жены, которая изменяла ему с иракским сантехником. Вполне возможно, так и было. Почему? Лев после возвращения в Советский Союз круто меняет свою жизнь: бросает хорошо оплачиваемую работу в энергетике, переезжает в другой регион и устраивается на комбинат бытового обслуживания населения, где зарплаты копеечные, без калыма не проживешь. Сразу после переезда он реорганизует систему звукозаписи и начинает штамповать левые кассеты. Музыка в то славное время была составной частью жизни молодежи. Сейчас эту нишу занял интернет, а тогда человек, не знающий поименно состав «Бони М», выглядел дикарем, инопланетянином. Лев на удивление быстро стал разбираться в музыкальных течениях, понял, какие исполнители будут наиболее востребованными у молодежи. Тогда в первый раз воссиял его гений – Лев выбросил на рынок тематические сборники: музыка для дискотек, баллады, забойный рок. Каждый меломан мог найти сборник по душе. Возьмем легендарный альбом группы «Пинк Флойд» «Стена». Благодаря этому альбому все советские подростки знали, что The Wall в переводе с английского значит «Стена». В оригинале альбом чудовищно длинный и нудный. Как писали в «Комсомольской правде», в этом альбоме Роджер Уотерс описывал становление молодого человека, взбунтовавшегося против капиталистической системы. Но в этом же альбоме есть композиция, которая подталкивает к действию, зовет что-то изменить в себе самом или в окружающем мире. В фильме «Стена» под эту песню школьники устраивают бунт. Как она называется, я точно не помню, но до сих пор, когда я ее слышу, мурашки по телу идут. Лев рассудил просто: полную версию альбома купят единицы, а вот нарезка из похожих композиций будет пользоваться спросом. Он оказался прав! Мы сделали сборник «Лучшие песни “Пинк Флойд”» и хорошо заработали на нем. О Карташове пока все понятно? Теперь о нас. Есть такое выражение: «Два сапога пара». Мы с Юрой какое-то время были не парой сапог, а одним сапогом с двумя голенищами. Мы были неразлучны. Нам нравились девушки одного типа, мы слушали одни и те же песни, вечера проводили в одних и тех же компаниях. В нашей паре Юра был ведущим, в нем всегда что-то бурлило, тащило не туда, куда надо. Чтобы не быть «хорошим мальчиком», он пускался во все тяжкие: хулиганил, рано начал курить, пить вино, приставал ко всем девчонкам, которые не могли дать отпор. Юру натурально коробило, если кто-то из взрослых говорил о нем «хороши