– Как-то в конце восьмидесятых годов, – припомнил Лаптев, – шел я мимо видеосалона и прикинул: один билет стоит один рубль. В зале сорок посадочных мест. То есть один фильм продолжительностью полтора часа приносил доход сорок рублей. За сутки крутили по шесть фильмов: начинали в обед с мультиков и заканчивали крутой эротикой поздно вечером. Народ валом валил, чтобы в тесном, душном помещении посмотреть по телевизору некачественно записанный фильм с Брюсом Ли или эротику, переходящую в откровенную порнографию.
– Видеосалон – мощная вещь! – подтвердил Черданцев. – Но поверь, на прокате видеокассет оборот был больше, в разы больше. Когда в середине девяностых годов видеомагнитофоны перестали быть редкостью и деньги к Юре с Лилей со всех сторон потекли, они процветали, наслаждались жизнью. Часть прибыли забирал Лев, а остальные средства были в их полном распоряжении. Лиля ударилась в крохоборство. В новой квартире у нее был стеллаж, снизу доверху уставленный новенькими туфлями. Спрашивается, зачем тебе сорок пар обуви? Ты же их разносить не успеешь, как они из моды выйдут. Но нет, хороший понт дороже денег! Придут гости, Лиля ненавязчиво подведет их к стеллажу и горестно так вздыхает: «Не знаю, что надеть! Одно старье осталось!» С шубами та же история – каждый месяц новая шубка, а то и две. Юра на жену денег не жалел, но и себя не забывал. Иномарки менял каждый год, из ресторанов не вылезал, по заграницам мотался. Сидят они с Лилей в престижном ресторане в Праге. Официант приносит им на подносе по бокалу шампанского. Юра на чай ему двадцать долларов дает: «Знай, как русские шикуют!» Но предпринимательской жилки у него не было! Когда пришла пора модернизировать производство и переходить с видеокассет на CD-диски, Юра воспротивился: «Зачем деньги зря на ветер кидать? Видеомагнитофоны еще сто лет служить будут, а проигрыватели CD-дисков когда еще рынок насытят?» Лев на свои деньги купил оборудование для записи дисков и продлил финансовую агонию зятька на несколько лет. Кстати… Кстати, характерный момент! Году так в 2000-м он с удивлением узнал, что диски с фильмами можно на компьютере смотреть. Тогда Юра спохватился, но было уже поздно! Компьютерные флешки отправили диски и кассеты на свалку истории. У Юры в этот критический момент не оказалось идей по развитию бизнеса и заначки не было, все спустил в «веселые» годы… Так, погоди, сейчас вспомню! В 2007 году они отправили дочку учиться за границу и на следующий год думали разойтись, но пожалели Льва и остались жить вместе. Правда, финансовую систему полностью изменили. После отъезда дочери у каждого из них был свой кошелек и некий общий фонд для оплаты обучения дочери, покупки продуктов и все такое. У Юры, довольно точно могу сказать, из доходов осталась лишь плата за аренду офисов в бывшем КБО. Все! Больше у него ничего не было. В свое время он не позаботился о финансовой подушке безопасности, о развитии других направлений бизнеса, о покупке акций или банковских депозитах и остался с носом! Тогда-то у него и возникла мысль продать или заложить в банке портрет Саддама Хусейна. Льву он объяснил свой план так: «Если случится самое худшее, то у нас с Лилей должен быть последний резерв, который мы используем в крайнем случае». «Самое худшее» – это смерть Карташова. Он был неизлечимо болен и знал, что скоро умрет, но относился к неизбежному философски: «Все когда-то там будем!» Льву шел восьмой десяток, но, на беду всем нам, закат его сопровождался психическими расстройствами. Он переживал, что сломал жизнь моей сестре, что умирает, кочуя из больницы в больницу, не видя неделями родных лиц. Кроме Юли, конечно. Она при первой возможности навещала его, но это было уже не то. Поезд ушел, пасьянс не сложился. В те минуты, когда на Льва накатывало чувство вины, он вел себя как наивный ребенок. Лиля добилась у него права на управление всеми активами. Она без зазрения совести продавала акции, принадлежащие Карташову, и на вырученные средства жила, ни в чем себе не отказывая. Юра уговорил Льва подарить ему портрет Хусейна и через иракских мошенников изготовить сертификат о его аукционной стоимости. Как только сертификат был у Борзых, он начал распространять слухи о заоблачной стоимости портрета. Клюнули все! Юре в трех банках гарантировали кредит под залог предмета, имеющего особую историческую ценность.
– После аферы с портретом ему в России оставаться было опасно. Рано или поздно портрет бы отдали на экспертизу независимому оценщику, и тогда бы Юре грозил реальный срок за мошенничество.
– Ничего бы ему не грозило, вывернулся бы! Портрет-то настоящий. С сертификатом его самого могли обмануть. Вместо уголовного дела Юру бы потащили в гражданский суд, а там дело долгое, можно годами судиться и в конечном итоге никому ничего не возвращать. Портрет Юра держал для страховки, но как только он замутил с дочерью нашего общего врага… Давай выпьем, а то в горле пересохло!
36
– Петя, хотелось бы от тебя услышать об этой необычной истории. Мне ее рассказали и отец, и сын Любимовы. Софья в мельчайших деталях припомнила, как стала любовницей, а потом невестой Борзых. Но как было на самом деле? Он действительно хотел на ней жениться?
– В том-то и дело, что хотел! После того как мы разорили Любимова, сидим мы с Юрцом в кафе, попиваем коктейли, болтаем о том о сем. Совершенно случайно в это же кафе заехала жена Любимова с подругой. Я для прикола говорю: «Возьми расписку, написанную Любимовым после ДТП, и заставь его жену с тобой переспать. Денег по этой расписке мы все равно не получим, а если его супруга в твоей кровати окажется, то я лично буду морально удовлетворен. Справедливость восторжествует!» Юра задумчиво посмотрел на жену Любимова и говорит: «Это идея! Жена у него еще ничего, симпатичная. Интересно будет узнать, какая она в постели». Любимов сломался с ходу, жена его без угрызений совести стала любовницей Борзых. На этом бы все и закончилось, но Юра увидел Софью и загорелся идеей продолжить любовную интрижку, перевести ее на новый уровень. Скажи кому: у одного человека и мать, и дочь в любовницах побывали! С первого же дня их знакомства все пошло не так, как Юра запланировал. Он по-настоящему влюбился в девчонку и согласился простить долг по расписке. По давней устной договоренности долг за ДТП мы должны были получить в равных долях на троих: я, Юра и Лев. Я от своей части отказался, когда увидел, что Юрец серьезно намерен жениться на Софье. Льву уже не до расписок было. Он чудил, да еще как! Долю в лимассольском отеле Юре отписал. Гнусная история, даже говорить про нее не хочу.
– Тогда поговорим о сестре, – предложил Лаптев. – Как я понял, у нее были тесные отношения с Львом Ивановичем?
– Теснее не придумаешь! Но я в этой истории стоял сбоку, был сторонним наблюдателем. Если кто-то тебя будет убеждать, что это я познакомил Льва с Юлей, не верь никому! Меня при их знакомстве даже рядом не было. Дело случая! Звезды расположились в определенном порядке, и они познакомились. Был июнь 1987 года, воскресенье. Теплый погожий денек, время – полдень. Как по заказу, все троллейбусы в городе куда-то исчезли. С общественным транспортом в то время были постоянные перебои, такси сроду не поймаешь, частники за поездку такие деньги заламывали, что проще пешком пройтись, чем ползарплаты отдать. Да и негоже молодой девушке в автомобиль к незнакомому мужику садиться: кто его знает, куда он тебя завезет и чем эта поездка закончится! Юля простояла на остановке у КБО целый час, никуда уехать не могла. Тут с крыльца комбината спускается моложавый мужчина спортивного телосложения. Одет по последней моде – джинсовый костюм, на ногах немецкие туфли «Саламандра». Вместо обручального кольца – массивная печатка, из кармашка куртки выглядывает пачка «Мальборо». Мужчина подходит к ней и говорит: «Я работаю в КБО. Мои окна выходят на остановку. Вы уже полчаса не можете уехать? Давайте я вас подвезу в любую точку города. Просто так подвезу, без всяких намеков и благодарностей». Он выгнал из гаража «Волгу» и отвез Юлю прямиком в ресторан, где они просидели до вечера. У сестры в то время был трудный период: она рассталась со своим молодым человеком, уволилась с работы, с каждым днем все больше погружалась в депрессию, а тут принц на белом коне! Не очень молодой, но еще не старый. В пятьдесят один год Лев был в самом расцвете умственных и физических способностей. Зарядку каждый день делал, спиртным не злоупотреблял. Из ресторана он довез сестру до подъезда, посмотрел на окна и говорит: «Петр Черданцев – ваш брат? Значит, это судьба». Так началась их трагическая любовь. Страсть затмевает разум! У сеструхи сразу крышу снесло. Она влюбилась в Карташова безоглядно, как девчонка, готовая за любимым мужчиной пойти на край света. О, о сестре! Посмотри, как она выглядела в двадцать пять лет.
Черданцев достал смартфон, нашел нужную фотографию.
– Симпатичная, правда?
Лаптев счел, что девушка на фотографии самая обычная, без изюминки. Пройдешь мимо – не заметишь.
– Никак не могу привыкнуть, что семейный альбом можно носить в кармане, – вместо похвалы сказал он.
– Перестраивайся! В ХХI веке живем. Технический прогресс идет семимильными шагами. Скоро домашние библиотеки исчезнут, все в смартфоны уйдет. Но вернемся во времена пленочных фотоаппаратов и кассетных магнитофонов! Юля влюбилась. Родители, когда поняли, что у нее и Льва все серьезно, уговаривали Юлю взяться за ум. Но она никого не слушала: «Ну и что, что он в два раза старше меня? Со Львом я чувствую себя как за каменной стеной. Мне интересно с ним, на любую тему можно поговорить». Лев сначала был настроен на ней жениться, но тут Лиля стала между ними стеной, которую ни обойти, ни объехать. Она сразу сказала: «Или я, или эта девка! Ты женишься на ней только через мой труп». Начались скандалы, истерики. Лиля два раза травилась. Ее на скорой помощи в больницу увозили, промывание желудка делали, капельницу ставили. Лев был вынужден начать двойную жизнь: тайком он встречался с Юлей, клялся ей в любви, а по вечерам заверял дочь, что в их жизни ничего не изменится. Лиля с самого первого дня возненавидела Юлю не потому, что она была моей сестрой. Ничего подобного! Она была бы против женитьбы Льва Ивановича на любой женщине. В новом браке у Льва родились бы дети, и Лиля тут же превратилась бы из единственной любимой дочери просто в дочь, в одну из наследниц его состояния. Лиля, повзрослев, привыкла рассматривать капитал, накопленный отцом, как свой собственный, а тут какие-то конкуренты бы нарисовались! Они с Юрой два раза свадьбу переносили, пока Лев не заверил, что жениться не будет. Лев объяснил Юле ситуацию так: «Подожди немного. Лиля родит ребеночка, успокоится, и тогда мы сможем узаконить наши отношения». Сестра согласилась и терпеливо ждала приглашения в загс три года. В 1988 году она забеременела. Лев настоял, чтобы Юля сделала аборт. Мать умоляла ее оставить ребеночка. Говорила: «Юля, рожай! Мы вырастим внука, он тебе не будет обузой». Но нет! Юля слепо верила Льву, и, как оказалось, зря. За три года им обоим надоело встречаться на съемных квартирах, скрывать свои отношения. Юля поставила вопрос ребром: «Если Лиля боится, что я украду у нее хоть один рубль, раздели бизнес на несколько частей, и тогда она не будет иметь к нам претензий». Лев предложил подождать, пока в экономической ситуации в стране не наступит ясность. Наступил 1991 год. Вместо стабилизации экономики грянул августовский путч, и все пошло кувырком, социализм рухнул, в сфере торговли и производства наступил бардак, который сейчас называют периодом первоначального накопления капитала. Юля еще раз потеряла работу, стала вновь погружаться в депрессию. Случайно она познакомилась с мужчиной, который предложил ей выйти за него замуж. Она не нашла ничего лучшего, как поставить Льву ульт