томобиль – это доступное всем средство передвижения, а в начале восьмидесятых годов обычные «Жигули» были роскошью, признаком достатка и благополучия. В декабре 1982 года происходит конфликт между Карташовым и Мамедовым. Скорее всего, Мамедов стал шантажировать Карташова и потребовал доли в звукозаписывающем бизнесе. Карташов после угроз слег в больницу. Ликвидировать назревшую опасность взялся Борзых. Почему именно он? Борзых в случае падения доходов от сбыта нелегальных магнитофонных кассет с записью понес бы ощутимые убытки. Для подростка его возраста в 1982 году пятьдесят рублей – очень приличные деньги, на любые развлечения хватит. Карташов платил Борзых с выручки, так что угрозы Мамедова Борзых воспринял как угрозы, направленные на его собственное благополучие. Борзых знал о пистолете, хранившемся у Карташова. Возможно, сам Лев Иванович похвалился браунингом, возможно, Лилия Львовна проболталась. Не исключен вариант, что он сам нашел пистолет, так как целыми днями занимался звукозаписью в квартире Карташова. Словом, откуда Борзых узнал про пистолет, неважно. Оценив предстоящие убытки, он решил ликвидировать Мамедова. К таким радикальным действиям его подтолкнул юношеский максимализм, неосознание тяжести возможного наказания и законы уличной чести. Карташов для Борзых был учителем, покровителем и старшим другом. Бросить друга в трудной ситуации – тяжкий грех для юноши, который чтит дворовые законы. Это позор, ничем не смываемое бесчестие. Борзых решает действовать, ставит в известность о своих планах лучшего друга – Черданцева. Петр Черданцев тоже вырос на уличных законах. Он не может позволить Борзых одному пойти на дело, он просто обязан подстраховать Борзых от случайных свидетелей и спрятать пистолет после стрельбы. Вспомни фильм «Место встречи изменить нельзя». Горбатый, главарь банды «Черная кошка», говорит сообщникам: «На святое дело идем – друга из беды вызволять». Да что там фильм! Кто не слышал поговорку «Сам погибай, а товарища выручай»? Вот они и пошли на погибель и только случайно не попались. Стрелял в Мамедова Борзых, пистолет после убийства забрал Черданцев. Теперь я объясню, почему с самого начала был уверен, что пистолет все эти годы хранился у Черданцева. Карташов, узнав об убийстве Мамедова, наверняка пришел в ужас. Он это преступление не планировал и подростков к нему не подталкивал, но в случае обнаружения пистолета у него Лев Иванович ответил бы и за убийство, и за незаконное хранение оружия, и за вовлечение несовершеннолетних в преступную деятельность. В 1982 году это гарантированный «вышак», высшая мера наказания – расстрел. Никакие былые заслуги его бы не спасли. После выхода из больницы Карташов принять пистолет назад отказался. Мало ли что! Придут с внезапным обыском, найдут пистолет, и он намертво будет связан с покойником в киоске звукозаписи. Борзых смертная казнь не грозила, но если бы пистолет обнаружили у него, то тогда бы его связали с убийством. Оставался Черданцев. Он в Мамедова не стрелял и на вопрос: «Откуда у тебя пистолет?» – мог с чистой душой сказать: «Нашел». Наивно выглядит? Конечно! Независимо от того, у кого бы изъяли орудие преступления, в милиции бы раскрутили всех. Но ни Черданцев, ни Борзых не были представителями преступного мира. Они просто не знали, что после совершения убийства орудие преступления надо уничтожить, вот и оставили пистолет у себя. Вернее, Черданцев оставил. Рука не поднялась такую вещь выбросить. Прошло десять лет. Мрачным дождливым вечером нетрезвый Карташов насмерть сбивает человека. Представь: они втроем сидят в салоне джипа, и Карташов говорит: «Сяду я – весь бизнес рухнет». В 1992 году все было завязано на Карташове, на его связях и остатках производственной базы. Юра Борзых изначально не был деловым человеком. Тратить деньги он научился, а зарабатывать – нет. Черданцеву доверить семейный бизнес Карташов не мог: как ни крути, Черданцев – чужак. Кто его знает, как он поведет себя! Пока Лев будет сидеть, возьмет и завладеет всем бизнесом, пустит дочку Карташова с маленькой внучкой по миру. Доказывай потом, что он самозванец, а не законный владелец нескольких кооперативов. Теперь перенесись через годы и сядь к ним в автомобиль, посмотри из окон по сторонам, осознай, что уйти незамеченными с места происшествия не удастся. Кто-то должен взять вину на себя. Это был момент истины, проверка на верность идеалам юности! Кто должен предложить себя в жертву? Борзых. Он родственник Карташова, ему и первому плечо подставлять, но он отказался идти в тюрьму.
– Почему вы думаете, что Карташов сам не решил, кто должен признаться в ДТП?
– Черданцев мог послать его куда подальше, сказать: «Плевал я на ваш бизнес! Я лучше нищим стану, на завод пойду работать, но в тюрьму ни за что ни про что садиться не буду!»
– Борзых…
– Исключено! – перебил товарища Лаптев. – Если бы Карташов отправил за решетку зятя, то его бы родная дочь со свету сжила. Она бы визжала: «Папа! Ты лишил моего ребенка отца! За что? Сам не мог под суд пойти?» А он не мог, иначе бы все рухнуло. В 1992 году инфляция начала набирать обороты. Нажитый годами капитал за месяц мог превратиться в пыль. Долларов тогда в ходу еще не было, деньги можно было сберечь только в бизнесе, в беспрерывном развитии производства.
Лаптев предложил выпить и продолжил:
– В салоне джипа для Борзых и Черданцева наступил новый этап. Спираль развития в соответствии с философским законом отрицания отрицания сделала виток вверх, и они перешли из юности во взрослую жизнь. Законы уличной чести для них перестали действовать, но каждый человек индивидуален! Борзых через минуту после ДТП отказался быть идеалистом, а Черданцев еще продолжал верить в законы братства и порядочности. Черданцев сам предложил поменяться с Карташовым местами и сел в водительское кресло. Пока шло следствие, Любимов, говоря современным языком, отжал самое перспективное направление бизнеса Карташова. Черданцев получил год лишения свободы и отправился отбывать наказание в сельскохозяйственную колонию-поселение. Колония-поселение – это не зона, а один год – не срок. Но какие бы мягкие условия отбытия наказания ни были в сельскохозяйственной колонии, это все-таки место лишения свободы, а не курорт. Там, в колонии, Черданцев разочаровывается в идеалах юности. От отбывающих наказание сидельцев он узнает, что от срока можно было запросто отвертеться. В 1992 году в стране был полный бардак. Откупиться в суде от ДТП было вполне реально. Взятку бы пришлось заплатить огромную, но в колонию бы Черданцев не попал. Карташов как бизнесмен посчитал затраты и решил, что заплатить надо только Любимову, а Черданцев может и «бесплатно» посидеть. Теперь влезь в шкуру Черданцева и выйди за ворота колонии. Кто виноват, что ты зря потерял год жизни? Во-первых, Карташов. Он не стал давать взятку, денег пожалел. Карташов был виновен в ДТП, но с легкостью переложил вину на другого человека. Не по-товарищески, правда? Черданцев в 1982 году пошел на преступление, принял участие в убийстве Мамедова, а Карташов в трудную минуту предал его. Второй виновный – это Борзых. По законам уличной чести он был обязан взять вину на себя, но не сделал этого. Третий виновный – это Лилия Львовна Карташова.
– Она-то здесь при чем? – удивился Блинов.
– Ее вина в самом начале этой истории была косвенной. Она вышла замуж за Борзых. Если бы Лиля стала женой другого человека, Борзых бы не предал друга. Итак, виновные определены. Со временем к ним присоединяется Любимов. В начале 1990-х годов, когда Любимов только развивал бизнес, Черданцев не считал его врагом. Со временем Петр стал рассуждать примерно так: «Если бы не колония, если бы не Любимов, то сбыт компьютеров и компьютерных игр мог бы заполучить я, и теперь бы я как сыр в масле катался». К Любимову мы еще вернемся, а пока обсудим татуировку на плече Черданцева. Один мой приятель неудачно женился, три года каждый божий день скандалил с супругой, развелся, напился и пожаловался друзьям: «Я целых три года потерял на выяснение отношений!» У тебя наверняка были ситуации, когда ты пожалел о зря потерянном времени? Скажем, записался ты в драматический кружок, год посещал театральную студию и понял, что у тебя начисто отсутствует артистический дар. Год потерян, кто виноват? Только ты сам. Черданцев год потерял не по своей воле, а в силу стечения обстоятельств и верности идеалам юности. Выйдя из колонии, он обнаружил, что никто ему не собирается материально компенсировать потраченное время. Кто его знает, что бы произошло за этот год, если бы он остался на свободе? Время было лихое, первоначальный капитал можно было сколотить за один день, а не идти на поклон к Карташову: «Лев Иванович, для меня работа найдется?» Чтобы в своих собственных глазах не выглядеть дураком, отсидевшим за чужое преступление, он делает татуировку непримиримости. Для посвященных она должна означать: «Я верен законам чести и никогда им не изменю». Во время наших встреч Черданцев все уши прожужжал, как он чтит давно минувшие уличные законы и какое раньше было душевное время, а нынче – одно предательство и паскудство. Прошло лет двадцать. Черданцев повзрослел, заматерел и стал по-другому смотреть на свои поступки и поступки других людей. С годами каждый прожитый час начинаешь оценивать по-другому. Когда я начинал работать в милиции, пенсия была для меня чем-то абстрактным, очень-очень далеким. За полгода до пенсии я дни считал, когда она наступит. Возраст меняет отношение к прошедшему времени. Черданцев совсем по-другому стал смотреть на год, проведенный в неволе. Этот год превратился у него в целую вечность, и вновь и вновь появлялся вопрос: ради чего он пожертвовал частью своей жизни? Что ему дала верность идеалам юности? Ничего. Совершенно ничего. К середине 2000-х годов бизнес Черданцева зачах. Лев Карташов оказался слабохарактерным человеком, тряпкой, а не мужчиной. Он не смог послать куда подальше свою дочь Лилю и жениться на любимой женщине. Разве такой человек достоин уважения? Нет, конечно. Друг юности Борзых превратился в расточительного мота, готового ради денег на любую аферу. Лиля Карташова стала врагом Черданцева. Это она сломала жизнь его сестре Юле. Если бы не Лиля, то Карташов бы женился на Юле. После их бракосочетания у Черданцева бы упал камень с души. Согласись, отсидеть за родственника и за чужого человека – совсем разные вещи. Опять-таки, больной племянник! Черданцев наверняка, как и его сестра, думал, что если бы Юля родила от Карташова, то ребеночек бы появился на свет здоровым, а не инвалидом. Обдумывая прошедшее время, Черданцев приходит к закономерному выводу, что его верность идеалам юности распространяется только на тех людей, кто был ему дорог в начале 1980-х годов, а их уже нет! Физически они существуют, живут рядом с ним, но это уже другие люди, на которых законы о дружбе и братстве не распространяются. Виток спирали вверх меняет людей, Юра Борзых образца 1992 года уже не тот Юрец, за которым Черданцев пошел бы в огонь и воду. Это уже другой человек, готовый предать друга ради наживы. В середине 2000-х годов на сцене вновь появляется Любимов. Он не находит ничего лучшего, ка