– Пусть уходит, – твердо произнес Эйдан. – Тебе требуется отдых, ему же нужно уехать отсюда. Ему нужно выследить Сибиллу.
– Я… я тоже поеду с ним, – произнесла Клэр, упрямо тряхнув головой.
– Только не заставляй меня еще раз огреть тебя по голове, – предостерег ее Эйдан.
Клэр ничего не ответила – неожиданно ступени лестницы оказались рядом с ее лицом. В какой-то момент она могла поклясться, что это землетрясение. Но затем рука Эйдана вновь подхватила ее. Лестница вернулась в обычное положение – туда, где ей полагалось быть. Не зная, что с ней будет дальше, Клэр расплакалась.
Спустя три дня Клэр рассматривала свое плечо в зеркале своей спальни. Действие зелья постепенно улетучилось, и она ощущала прилив сил. И хотя на плече оставался малопривлекательный алый шрам, других признаков недавнего ранения, слава богу, не было. Накануне шел дождь, поэтому плечо ныло. Сегодня же ярко светило солнце. Правда, как только Клэр попробовала приподнять руку, она ощутила легкую боль.
Ты обладаешь собственной силой, Клэр. В этом нет никаких сомнений.
Украденный Сибиллой камень каким-то мистическим образом оставил ей силу исцеления. Клэр опустила рукав и посмотрела на вазу с полевыми цветами, которую ей в комнату принесла Изабель. Им уже было несколько дней, и они начинали увядать. Клэр пристально посмотрела на цветы, думая о том, каким образом вернуть им жизнь, заставить вновь расцвести. Нет, это просто глупость с ее стороны. Как ни смотрела она на цветы, ничего не произошло. Те так и не ожили.
Клэр выбрала небольшой розовый цветок и, заставив себя мысленно сосредоточиться, сжала его в руке. Увы, вместо того, чтобы вновь предстать миру во всей своей красе, цветок начал ронять на пол лепестки. Клэр грустно вздохнула и положила цветок. Даже если она и обладала силой, та уже покинула ее. К тому же своим исцелением она во многом обязана Эйдану, а уж в том, что он наделен магической силой, сомневаться не приходилось, даже если он сам и был небольшой любитель находить своим способностям достойное применение.
Клэр нахмурилась. Малкольм выслеживает Сибиллу. И пусть кто-то скажет, что это бред, но Клэр не могла избавиться от мысли, что это очередная западня. У нее было три дня, чтобы поразмышлять о Малкольме, вернее, о них двоих. Причем всякий раз, стоило только подумать о нем, как ей становилось не по себе. Было что-то беспомощное в ее страстном желании ответной любви с его стороны. Самое страшное, что она была не хозяйка своим чувствам – те жили своей, отдельной жизнью. Но одно отрицать невозможно – их отношения были сложны. А такое вечно продолжаться не может. Рано или поздно, но она вернется домой. Пока же она оставалась здесь, в Средневековье, хотелось бы, чтобы все складывалось лучше для них обоих.
У каждой влюбленной пары свои проблемы. И если ссориться из-за различий, разве это сблизит их, разве поможет понять друг друга? Более того, до сих пор споры и ссоры только все портили. Как и любой паре – будь то средневековой или современной – им предстояло выяснить, насколько хорошо они понимают друг друга, и прийти к компромиссу. Вместе с тем она не намерена слепо следовать его повелениям.
С этими мыслями она сошла вниз, в парадный зал. Было раннее утро, и яркий свет лился в просторное помещение, увы, без особого успеха, а все из-за толщины стен, отчего окна превращались в узкие щели. Изабель завтракала в одиночестве.
– Я так рада, что ты встала с постели, – произнесла она, с улыбкой отрываясь от тарелки.
Клэр улыбнулась ей в ответ.
– Не знаю, какое снадобье мне дали, но от него я чувствовала такую страшную усталость и слабость, что не могла подняться с постели. Но, наверное, так надо было. Но сегодня я снова чувствую себя полной сил. Кстати, а где Эйдан?
Изабель вздрогнула.
– Он уехал накануне вечером. Сказал, что у него дела в Париже.
Клэр опустилась на стул. Такого поворота событий она не ожидала.
– То есть он оставил нас здесь одних?
– Сказал, что вернется к вечеру.
Клэр вопросительно посмотрела на Изабель, но затем до нее дошел смысл ее слов: презрев все правила, Эйдан совершил прыжок в Париж и теперь должен совершить другой, назад. Судя по всему, он выслеживал Зло, иначе разве пошел бы на нарушение правил. Клэр уже было спросила у Изабель, откуда той это известно, но в этот момент в зал, сияя улыбкой, вошел Эйдан.
Клэр вытаращила глаза. На этом средневековом франте был красный плащ, каких в XV веке никто не носил даже во Франции. В руках он тащил прекрасное резное, обитое золотистым бархатом кресло в стиле рококо.
– Ну, как вам оно? – спросил он и расплылся в улыбке.
Изабель покраснела. Клэр поднялась с места:
– Ты перенесся во Францию ради кресла?
– Да, – ответил Эйдан и поставил кресло рядом со столом. – Малкольм задолжал мне кресло, и, похоже, он его мне так и не вернет. Если захочет, пусть возместит мне долг чем-то другим. – С этими словами он погладил причудливые золоченые завитки. – Какая красота!
– Вот, оказывается, как ты соблюдаешь Кодекс! – гневно воскликнула Клэр.
Но Эйдан лишь махнул рукой:
– На то и правила, Клэр, чтобы их нарушать. Скажи, что тебе не терпится спросить у меня? Я по глазам вижу.
Прежде чем ответить, Клэр покосилась на Изабель. Эйдан подошел к своей возлюбленной, и, нагнувшись, поцеловал в щеку, и что-то шепнул на ушко. Изабель тотчас поднялась и послушно вышла из зала. Эйдан повернулся к Клэр. Та моментально поймала себя на мысли о том, что этот нахал и бабник ей по-своему симпатичен.
– Эйдан, как мне убедить тебя, чтобы ты перенес меня к Малкольму?
Он пристально посмотрел на нее.
– Никак.
Клэр подошла и встала с ним рядом.
– Но мне непременно нужно к нему, Эйдан. Малкольм не должен сражаться с Морэем в одиночку. Ведь это будет сражение за его душу. И он должен его выиграть. Ты сам это знаешь. Если он проиграет, то превратится в демона и тогда будет мертв для нас. Пожалуйста, помоги мне, прошу тебя.
– Нет, – отрезал Эйдан. – Малкольм велел мне перенести тебя в аббатство, где ты будешь в безопасности. Сибилла отправилась ко двору. А при дворе тебе находиться опасно, ведь там сейчас сам Морэй. Этот злодей намерен использовать тебя против Малкольма. Пока что за душой Малкольма следит Ройс, – добавил он, и взгляд его сделался твердым как сталь.
– То есть Малкольм вслед за Сибиллой отправился ко двору? – упавшим голосом переспросила Клэр. – Прошу тебя, Эйдан. Если ты перенесешь меня к нему, я вместе с тобой вернусь в мое время и покажу тебе такую красоту, какой ты еще ни разу не видел.
Если за Эйданом и водилась слабость – то это была его любовь к женщинам и красивым вещам. Они с ним могут пройтись по дорогим магазинам, заглянуть к Тиффани. Да что там! Она бы показала ему сотню самых разных мест!
– При желании я сам могу найти себе красоту, Клэр. – Эйдан кисло улыбнулся. – В любом месте и времени.
Клэр схватила его ладони.
– Я умоляю тебя. Я умоляю тебя помочь мне, чтобы я могла помочь твоему брату.
Эйдан стряхнул ее руку.
– Какое дело мне до моего брата, – ответил он.
Это была ложь, и Клэр это тотчас почувствовала. Она посмотрела на Эйдана и невольно подумала, что на первый взгляд братья друг друга люто ненавидят. Тогда почему же в последние дни они держались друг с другом любезно и были союзниками? И хотя Малкольм по-прежнему не доверял сводному брату, Эйдан пытался его исцелить, после чего запер в башне для его собственного же блага. А еще он пытался исцелить ее. С тех пор как они приехали в Оу, он был сама заботливость и учтивость. Кстати, с чего бы это?
Неожиданно закралась ужасная мысль. Эйдан. Мать оставила его при рождении. Морэя он презирал и, возможно, побаивался. У него было нечто вроде дружбы с Ройсом, хотя кровными родственниками они не были. Жену он потерял. Единственный человек, с кем его связывали более или менее теплые отношения, – это Изабель, хотя и она – Клэр в этом не сомневалась – не более чем мимолетная связь. Оставался лишь Малкольм. Сводный брат.
Эйдану он был нужен.
– Что бы ты сделал, если бы Малкольм признал в тебе брата, если бы он стал обращаться с тобой как с братом, любить тебя как брата? – вкрадчиво спросила она.
Эйдан сначала сделался бледным как полотно, затем взорвался вспышкой гнева.
– Вероломство замыслила, Клэр? – враждебно спросил он.
Ага, похоже, ее вопрос задел больное место.
– Ведь вы двое, по идее, должны быть друзьями! – воскликнула она. – Ты ведь такая же жертва, как и Малкольм. Вы с ним оба жертвы того, как Морэй обошелся с вашей матерью!
Глаза Эйдана сверкали гневом.
– Ты слишком многое себе позволяешь! – процедил он сквозь зубы и отвернулся.
Клэр схватила его за руку.
– Нет! Эйдан, прошу тебя, перенеси меня к Малкольму, и я – клянусь могилой матери – постараюсь его убедить, что вы с ним союзники! Пойми, ты мне очень даже нравишься, хотя я и не люблю мужчин, что волочатся за первой попавшейся юбкой. Но душа у тебя добрая, ты хороший человек, и я сделаю все для того, чтобы Малкольм это тоже понял!
Ее слова, похоже, не убедили его. Его лицо продолжало пылать гневом.
– Мне наплевать, друзья мы с ним или нет!
– Это ложь!
Эйдан покачал головой.
– Пойми, сейчас вы с Малкольмом как никогда нужны друг другу, – со страстью в голосе произнесла Клэр.
Эйдан вскинул руки, и его подбитый мехом плащ взлетел вверх наподобие крыльев.
– Ему не нужна моя помощь.
– Но я могу все изменить! И я хочу это сделать! – от всей души заявила Клэр. – Я вернусь домой. Я хочу, чтобы в твоем лице Малкольм получил брата, союзника, друга. Чтобы вы всегда были друг за друга горой. Особенно в таком жестоком мире, как этот!
Было видно, что ее слова задели его в самое сердце. Таким хмурым она его еще ни разу не видела.
– Хорошо, я тебя перенесу, – наконец согласился он. – Но ни слова о нашем разговоре Малкольму!