Не в силах оторваться от ее губ, Джулиан одной рукой обхватил ее бедра и легко оторвал ее от земли, словно она весила не больше пушинки. Из груди Порции вырвался сдавленный стон, и, обхватив ногами его за талию она припала к нему, пока он нес ее к постели.
Джулиан осторожно опустил девушку на пуховую перину. Ему ужасно не хотелось отпускать ее, и лишь мысль о том, что только так он сможет насладиться ее красотой, заставила его смириться с этим. Неохотно разжав объятия, он отодвинулся, чтобы избавиться от рубашки и болтавшегося на шее галстука. Порция смотрела на него затуманенными глазами, ее полуоткрытые губы чуть припухли от его поцелуев. На пушистых темных ресницах повисла слезинка, и Джулиан, заметив ее, перепугался так, что у него сжалось сердце.
— Не плачь, Ясноглазка, — взмолился он. Присев возле нее, Джулиан осторожно смахнул повисшую на ресницах слезинку. — Застрели меня, сожги меня живьем, вонзи мне в сердце кол, если хочешь, но только, прошу тебя, не плачь, слышишь?! Что хочешь, только не это! Я не вынесу твоих слез!
— Правда? — прошептала она. — Господи… как долго я этого ждала!
— Целую вечность, — едва слышно шепнул он.
И все-таки он колебался. Он такай огромный по сравнению с ней, а она такая хрупкая, с горечью думал он. Он может сломать ее одной рукой. Однажды он уже причинил ей боль, и если зверь, дремавший в его душе, снова проснется, то никакая сила в мире не сможет помешать ему сделать это вновь. Но Джулиану меньше всего хотелось причинять ей боль. Он отдал бы все на свете, чтобы подарить Порции наслаждение. Эта ночь принадлежит им. Он не станет тратить время на напрасные сомнения — вместо этого он призовет на помощь весь свой опыт в любовных делах и сделает все, чтобы заставить ее снова и снова содрогаться в судорогах экстаза. Джулиан зажмурился, представив, как он будет заниматься с ней любовью… опять и опять, пока не услышит, как она, забыв обо всем, выкрикнет его имя. Пока они не забудут о том, что существуют прошлое и будущее… что когда-нибудь наступит утро. Да, когда-нибудь это случится… но пока у них есть эта ночь… целая вечность между полночью и рассветом.
Губы Джулиана впились в ее рот. Обостренные, как у всех вампиров, чувства сыграли с Джулианом злую шутку. Он погрузился в тепло ее тела, почувствовал, как его окутывает аромат ее плоти… аромат самой жизни. Он мог слышать, как бьется ее сердце, ощущать сладость ее дыхания, чувствовать ее возбуждение. Господи, с внезапной тоской подумал Джулиан, подумать только, обойти весь мир лишь для того, чтобы понять — самый мощный афродизиак все это время был у него под рукой. Если она сейчас оттолкнет его, прежде чем он успеет сорвать с ее уст еще один поцелуй, ему конец. Потому что тогда он просто перестанет быть мужчиной.
Порция задумчиво перебирала пальчиками волосы, курчавившиеся у него на груди.
— Скажи мне, — негромко попросила она, — что тебе снилось, когда ты шептал во сне мое имя?
— Вот это. — Склонившись к ней, он припал к ее губам с той же страстью, с которой до того отталкивал ее.
Порция застонала — язык Джулиана, раздвинув ей губы, ворвался с ее рот. Он целовал ее с такой нежностью, словно она была невинной девочкой, юной, желанной невестой, которую следовало долго и бережно ласкать, прежде чем она решится отдаться в его власть. Губы Джулиана вновь и вновь касались ее губ, наполняя ее невиданным наслаждением, которое подобно меду растекалось по ее жилам. Это наслаждение заставило ее соски напрячься и затвердеть, это оно жаркой волной захлестнуло все ее тело, прошло по нему, чтобы потом свернуться клубком меж ее бедер.
— О Боже, мистер Кейн! — запинаясь, пробормотала она, когда снова обрела способность дышать. — Уж не снится ли мне это? Неужели… неужели вы пытаетесь меня соблазнить?!
— Ты ведь сама велела мне дать тебе все, что ты заслуживаешь, — пробормотал Джулиан. Низкий, звучный, чувственный голос его таил в себе невероятный соблазн, противиться которому было выше ее сил. — А такая красивая женщина заслуживает, чтобы ее соблазняли по меньшей мере три раза за ночь… а может, даже чаще.
Его искусные губы проложили цепочку поцелуев от угла ее рта до того места у основания шеи, где трогательно и часто бился пульс. Порция, закрыв глаза, прерывисто вздохнула. Ей даже во сне не могло присниться, что когда-нибудь она возблагодарит судьбу за встречу с вампиром, существом, которое привыкло бодрствовать по ночам.
Джулиан припал губами к ее горлу, и по всему его телу пробежала мучительная дрожь неутоленного желания. Невероятным усилием воли справившись с ним, Джулиан ласкал губами нежную раковинку ее уха. Мгновением позже его ладони обхватили ее грудь, и Порция, не ожидавшая от него подобной смелости, слабо ахнула и невольно выгнулась дугой на постели. В нетопленой комнате стоял лютый холод, однако от тела Джулиана веяло жаром, и вскоре она почувствовала, как все ее тело охватил ответный огонь.
Губы Джулиана коснулись ее груди, раздувая искорки пламени, пока они не превратились в бушующий костер. Прикусив один из сосков, он долго ласкал его языком, пока намокший шелк не прилип к телу, потом, отстранившись, тихонько подул на него. Порция застонала — до этой минуты она никогда не испытывала такой изысканной пытки. Но вместо того, чтобы умолять его остановиться, она зарылась руками в его волосы, притянув Джулиана к себе. Взяв в губы другой сосок, он посасывал его до тех пор, пока тот не превратился в тугой бутон. Порция, выгнувшись, едва не закричала от наслаждения.
Хриплый, протестующий стон вырвался из ее груди. Джулиан, встав на колени, осторожно раздвинул ее бедра. Она открыла глаза как раз в тот момент, когда его руки скомкали ее сорочку. Раздался негромкий треск. До этой минуты она как-то забывала о сверхъестественной силе его рук и лишь беспомощно моргнула, когда тонкая ткань разорвалась, как бумага, оставив ее обнаженной. Джулиан пожирал ее глазами, и Порция вдруг поймала себя на том, что чувствует себя совершенно беззащитной перед его взглядом.
Глядя на изящное тело Порции, по которому пробегали отблески пламени от горящих свечей, распростертое на постели, Джулиан едва не сошел с ума. Тогда, в склепе, увидев ее, он почти ослеп от голода и похоти — набросился на нее, словно обезумевший зверь. Впрочем, он тогда и вел себя как зверь, с горечью думал Джулиан, вспоминая, как в тот день навалился на нее, как задрал на ней юбку, изнемогая от желания поскорее вонзиться в это нежное, соблазнительное, юное тело, оказаться внутри ее, ощутить, как его клыки вопьются в ее беззащитное горло. С того самого дня он ни разу не видел ее обнаженной — только в своем распаленном воображении да еще в снах, которые неотступно преследовали его с тех пор.
Наяву Порция оказалась даже прекраснее, чем в самых его откровенных, горячечных снах. Шелковистая масса темных кудрей рассыпалась по подушке, обрамляя раскрасневшееся лицо, припухшие от поцелуев губы были соблазнительно полуоткрыты. Упругие груди с задорно торчащими сосками порозовели от его неистовых ласк. Взгляд Джулиана скользнул по телу девушки, задержался на узкой талии, чтобы потом спуститься вниз, к изящным бедрам и треугольнику курчавых волос внизу живота.
Почувствовав, что уже больше не в силах противостоять искушению, Джулиан вытянулся рядом с ней и, протянув руку, осторожно коснулся заветного местечка одним пальцем.
Порция задрожала всем телом. В этот момент она и в самом деле почувствовала себя кошечкой, его кошечкой, сладострастно извивающейся и мурлычущей от наслаждения, когда хозяин ласково чешет ее за ушком. Она зажмурилась — смотреть на то, как его длинные аристократические пальцы порхают по ее телу, словно по клавишам рояля, было свыше ее сил. Казалось, ее тело превратилось в чуткий инструмент, послушный рукам Джулиана. Прерывистые вздохи, стоны наслаждения, которые он извлекал из него, слились в мелодию страсти. Подняв ее к вершинам наслаждения, Джулиан отстранился. Не чувствуя больше его прикосновений, Порция с трудом открыла затуманенные глаза. Ей казалось, она умирает. Еще никогда до этого она не была так уверена в бренности собственного существования.
Первое, что бросилось ей в глаза, было склонившееся к ней лицо Джулиана.
Девушка слабо ахнула.
Джулиану не было нужды смотреться в зеркало — он и без того знал, что он там увидит. Оскаленные клыки, налитые кровью глаза… маска жуткого монстра. Джулиан даже не пытался спрятать от нее лицо. Пусть увидит его таким, как он есть, решил он — кровожадное чудовище, снедаемое лютым голодом, утолить который может только она.
Он ожидал, что девушка, вскрикнув от ужаса, попытается оттолкнуть его. Но вместо этого неожиданно прочел в ее лице сострадание.
— Ты проголодался? — чуть слышно прошептала она.
По губам Джулиана скользнула ленивая усмешка.
— Проголодался? Да, можно сказать и так. В общем, ты права… мне действительно нужно подкрепиться.
Прежде чем она успела ответить, он вдруг быстрым движением скользнул вниз.
Губы Джулиана двинулись тем же путем, что и его руки — касаясь тех же самых мест на ее теле, и по спине девушки пробежала восхитительная дрожь. Она еще успела заметить, как он сдерживается, стараясь не поранить ее клыками, и выгнулась дугой, едва сдержав стон наслаждения. Острый кончик его языка перенес ее в какое-то темное и опасное подобие Эдема, где они оба могли вкусить запретный плод, не опасаясь быть изгнанными из рая. Джулиан стал для нее всем: ангелом и одновременно змием-искусителем, величайшим соблазном — и единственной надеждой на вечное спасение. Что-то подсказывало ей, что он не отступит, пока она не сдастся, согласившись по доброй воле отдать ему себя… принадлежать ему навеки, душой и телом.
Запустив руки ему в волосы, Порция чуть слышно стонала. Волны наслаждения одна за другой прокатывались по ее телу, заставляя ее содрогаться. Дождавшись, когда она забилась на постели, оглашая воздух хриплыми криками, Джулиан сделал неуловимо быстрое движение рукой, отыскав самое чувствительное