Врач сидел на стуле напротив Чабрецова и спокойно смотрел на следователя. Денис Леонидович отметил, что у его собеседника очень голубые и очень внимательные – до колючести – глаза. Почти такие же колючие и внимательные, как у него, Чабрецова.
– Можно подробнее? – попросил Денис. У него из головы не шло заявление Петра Сусанина о наличии у того внебрачных детей. Впрочем, майор пока не знал, что сидящий перед ним молодой человек – сын любовницы Петра Сусанина.
– Вчера вечером я зашел в гости к своей соседке, Алене Ватрушкиной, разговорился с ней, и девушка любезно согласилась сопровождать меня в лазарет, где лежал Игорь Пуканцев, наш прославленный форвард, за трудным выздоровлением которого наблюдает вся страна. Достаточно подробно?
– Матч со сборной Словакии… Наслышан, – кивнул Денис.
– Нам удалось уговорить Игоря поехать к Ксении Дюк.
– Зачем? – переспросил Чабрецов.
– Ну как же! – воскликнул врач. – Между ними было большое чувство, а потом молодые люди поссорились. В результате пережитого стресса Пуканцев попал на больничную койку. Больше рассказать не могу, врачебная тайна.
– Какая такая врачебная тайна, – вздохнул мудрый Чабрецов, – понятно, что его прохватил ужасный понос. У меня такое тоже однажды было.
– Тс-с-с-с! – прижал к губам палец Олег. – Только прессе этого не рассказывайте.
– Конечно, не расскажу. Так что было потом? После того как Пуканцев поехал к Дюк и поговорил с ней? Он, кстати, остался у Дюк?
– Да, остался, – кивнул врач. – А мы поехали обратно и на полдороге встретили машину Василисы Сусаниной, матери погибшей Полины и бухгалтера центра, продюсирующего Ксению. Алена узнала автомобиль.
– Как интересно, – пробормотал Денис.
– Тогда мы развернулись, помчались за этой машиной и через некоторое время приехали к дому Ксении Дюк.
– Дальше?
– Поднимаясь по лестнице, мы с Аленой столкнулись с продюсером и матерью Полины. Они вели Ксению Дюк под руки. Та была в ночной рубашке и босиком. Девушка сопротивлялась, но они ее тащили.
Денис Леонидович кивнул. Все это он уже слышал от Алены.
– Попытка похищения, – заметил Чабрецов, – это серьезное преступление.
– Мы с Аленой тоже так решили, – скромно потупился Олег, – поэтому началась драка, во время которой певица куда-то пропала.
– Ночью, босиком и в рубашке?
– Да.
– А кто победил в драке? Вы с Аленой или Сусанина с продюсером?
– Никто. Заметив, что Ксения пропала, мы прекратили выяснять отношения и сообща кинулись ее искать. Видите ли, я, как врач, ужасно переживал, что она простудится.
– Вам удалось ее найти?
– Нет. Сначала мы решили, что девушка вернулась в квартиру, но там ее не оказалось. Потом продюсер и Василиса обшарили все кусты и подворотни, но тоже безуспешно.
– А где, простите, находился все это время форвард?
– В сортире.
– Он там заперся и сидел?
– Увы.
– И не спасал свою девушку?
– Он не мог. По медицинским показаниям.
Чабрецов кивнул. Рассказ врача во всех деталях совпадал с тем, что ему поведала Алена Ватрушкина.
– Я сочувствую неприятностям Игоря, – сказал майор вслух. – И что было дальше?
– Алена поехала за лекарством от желудочных расстройств, а я остался утешать Пуканцева.
Денис напрягся, как гончая, взявшая след суслика.
– Скажите, пожалуйста, во сколько Алена вас покинула? Вы можете точно вспомнить время?
– Не могу.
– Она поехала в аптеку на вашей машине?
– Да.
– Но у нее же не было доверенности.
– Ну и что? – пожал плечами Олег.
– Странно, – сказал Чабрецов, – вы дали свою машину женщине, которую знаете всего несколько часов?
– Чего ж тут странного? – не понял молодой человек. – Мы же много лет живем в одном дворе. Просто не были знакомы близко, здоровались, кивали друг другу – и только. К тому же я привык доверять людям.
– Понятно. Алена уехала за таблетками. И долго ее не было?
– Не слишком, – пожал плечами Олег, – впрочем, я специально не засекал.
– Потом она приехала и привезла лекарство.
– Да.
– Вас ничего не насторожило в ее облике? На ней не было царапин, волосы не были растрепаны, вы не заметили, что она не в себе? Подумайте, не было ли ничего необычного?
– Абсолютно ничего.
– Я был бы очень вам благодарен, если бы вы вспомнили как можно точнее, сколько именно времени отсутствовала Алена Ватрушкина.
– Я не смотрел на часы.
– Но хоть во сколько это было?
– Утром. Уже было светло.
– А точнее?
– Никак.
– Очень жаль. Расскажите, пожалуйста, что было дальше.
– Мы отвезли Пуканцева обратно в лазарет, а потом поехали к Алене. И все остальное время до вашего визита я был с ней.
– Ага, – понимающе крякнул Чабрецов.
– Именно так, – кивнул врач.
– И Ксения Дюк так и не объявилась.
– Нет.
Несколько секунд они молчали. Денис о чем-то напряженно думал.
– Кстати, – добавил Олег, – вчера вечером в гости к Алене заходила ее сестра Майя со своим молодым человеком. Мы все вместе пили кофе и болтали. Это так, для полноты картины.
– Спасибо, – сказал Чабрецов, – если еще о чем-то вспомните, обязательно позвоните мне.
– Непременно, – церемонно сказал Олег и вышел из кабинета.
В последний момент Чабрецов поймал взгляд его голубых глаз. Что-то в них, в этих глазах, определенно было не так.
Глядя в светлые, близко посаженные глаза Майи, Роман почувствовал, что пахнет жареным. Его интуиция буквально кричала о том, что вокруг него, Тряпкина, идет какая-то игра, и петля все туже затягивается вокруг его, Романа, шеи.
– Да, все логично. Все выглядит так, как будто ее убил я, – осторожно сказал Рома.
– Очень и очень логично, – ответила Майя.
– Ладно, – кивнул Тряпкин, – давай посмотрим на все это с другой стороны. Почему ты сегодня утром так рано вышла на работу, прикрываясь немытыми пробирками? А? Водород из воды получать втихую от начальства? Или, может, у тебя там было назначено свидание с симпатичным коллегой? Заметь, дорогая, ты ушла на работу на час раньше – впервые на моей памяти. Что мешало тебе заехать к Полине и убить ее?
– У меня нет ключа.
– У тебя? У бывшей лучшей подруги? Ты врешь, дорогая моя.
Майя покраснела. Ее глаза забегали.
– У тебя есть, есть ключ, – сказал Рома и пристально посмотрел подруге в глаза. – Признайся.
Девушка молчала.
– К тому же, моя сладкая, тебе никто и ничто не мешало стащить вчера сережку из кармана куртки Алены, а потом, после убийства, бросить ее под ванну. К тому же, заметь, это чисто женский ход мысли – кулоны там, бусы, кольца, побрякушки. Кстати, следователь пришел прямо к тебе на работу? Интересно, он не пытался сопоставить, во сколько ты вышла из дома и сколько было времени на часах, когда ты пришла на работу? Нет? А зря… Я ведь звонил тебе на службу, а тебя там не было. Как ты это объяснишь?
Майя ничего не ответила. Не могла же она сказать, что сегодня утром познакомилась с интересным мужчиной на «Бумере», они разговорились и даже условились встретиться вечером, и из-за этого она, Майя, пришла на работу позже, чем ожидала.
– Кроме того, – продолжил Тряпкин, глядя на подругу, – интересно, как следователь узнал, что именно к тебе надо обратиться?
– Ему сказал Петр Петрович, отец Полины, – неохотно ответила Майя.
– Ну да, – кивнул Рома, – лучшие подруги детства как-никак. Ты была первой, кто пришел ему в голову, когда под ванной была найдена какая-то сережка. И почему бы тебе не соврать было, не сказать, что это серьга Полины, которую она недавно купила?
– Она же одна была, сережка эта. Возникли бы вопросы о том, где вторая.
– Ну, просто сказала бы, что не знаешь, чья она. А то получается, что ты сдала сестрицу.
– Да я же не знала, в чем дело! Мне же об убийстве сказали уже после того, как я узнала сережку! Думала, может, Алена потеряла ее где-то, а человек нашел! К тому же интуиция подсказывала мне, что врать в этом вопросе нельзя – если правда всплывет, это будет выглядеть так, как будто нам есть что скрывать.
– И все равно никто бы не узнал о том, что это Аленина вещь, если бы не ты.
Майя молча встала и вышла из комнаты.
– Что, проняло? – крикнул ей вслед Роман. – То-то же. Нечего кидаться обвинениями!
На кухне зашипел электрический чайник. Рома встал и пошел дописывать исторические стихи.
Ожидая Ксению перед студией звукозаписи, Василиса и Рем от нетерпения прыгали по парковке, как два диких кенгуру.
– Ну где они, где? – ломала руки высокая Василиса, рост которой дополнительно увеличивали туфли на каблуках.
– Они же на мотоцикле, – причитал Фильчиков, – и наверняка без шлемов.
– У нее из одежды одна ночная рубашка! Она простудится! Окончательно! Заработает ангину и не сможет петь! – волновалась Сусанина.
– Хватит кликушествовать, – рассердился Рем, подпрыгивая от нетерпения. – Надо ей еще раз позвонить.
Он набрал номер. Никто не взял трубку.
– Наверное, они уже в пути, – с надеждой сказал Фильчиков.
Из дверей студии звукозаписи вышел невысокий молодой человек и пошел к Василисе и Рему, еле переставляя ноги.
– Что с ним? – испуганно спросила Василиса. – Он заболел?
– Нет, – успокоил ее Рем, – этот заморыш на самом деле – дирижер оркестра Дмитрий Васильевич Шелковин. И он далеко не в таком ужасном состоянии, как кажется на первый взгляд. Это художественный образ.
Дирижер тем временем с трудом дополз до Сусаниной и Рема, передвигаясь с живостью улитки.
– Ну, что слышно? – спросил он. – Мой оркестр уже три раза все отрепетировал. Предупреждаю, что некоторые музыканты уже проголодались. Например, пианист Гаврилов. Если в течение получаса он не начнет играть на рояле, то совершенно точно сбежит в поисках пропитания. Это многократно проверено.
– Ой, – вздохнула Василиса Николаевна, – пропитание – это очень хорошо. Мы, Дмитрий Васильевич, всю ночь не ели. Правда, очень много пили, но это не то. Так что если пианист Гаврилов отправится за прокормом, пусть что-нибудь купит и на нашу долю.