— Меня зовут Китиара. — сказала она ему более добродушным тоном, — Ты ведь не сын этого мужлана? Надеюсь, что нет. Лучше быть его рабом, чем родственником.
Мита повернулся и изобразил слабую улыбку. Он был почти так же грязен, как и вся кухня, но его улыбка была искренней и приятной.
— Мне немного платят и кормят. Я живу в сарае.
— Сегодня вечером, — сказала Кит, тоже улыбнувшись ему, — Сарай будет и моим домом.
Она снова вернулась к своей тарелке с мясом и через несколько минут прикончила ее. Мита вышел, чтобы позаботиться о Корице и когда он вернулся, Китиара уже начала работу, сваливая тарелки в пустую деревянную бадью.
— Начинай наполнять ее водой из колодца, — скомандовала она, — Неси по два ведра за раз, если сможешь. Нам надо быстро скооперироваться.
Мита поколебался в течение минуты, как будто решая, поставить ли под сомнение неожиданное главенство Китиары. Он был на самом деле ее возраста, возможно даже на год или два старше. И тут шум голосов из таверны резко усилился, так как люди стали прибывать на ужин. Мита пожал плечами, взял два ведра и вышел из двери.
Скоро Пиготт стал выкрикивать через дверь числа и Кит с Митой прилагали все усилия, чтобы выполнить заказы. В меню было только одно блюдо, всегда какой-то вариант тушеного мяса и числа означали, сколько тарелок нужно было поставить. Скоро Кит и Мита потратили уже все чистые тарелки и у них не было времени помыть грязные.
— Не волнуйся, никто не ожидает получить чистоту и свежесть, когда ест в Пиготте, — добродушно посоветовал Мита Китиаре, поспешно вытирая грязную тарелку еще более грязным полотенцем, свисающим с его пояса. Затем он наполнил ее порцией для очередного клиента, — По крайней мере, из тех, кто живет здесь, не протестует никто. Если кто-то и поднимает скандал, то он, скорее всего, проезжий. Это единственное место на много миль вокруг, где подают горячую пищу.
Летая с пустыми и заполненными тарелками между кухней и залом таверны, Кит едва ли могла выкроить время, чтобы осмотреть зал. Барная стойка располагалась около кухонной двери, где Пиготт наливал напитки и принимал заказы. На полу громоздились тесные ряды разноцветных бутылок — неизменный признак нищенских кабаков Кринна. Вдоль стен, на уровне глаз, висели дешевые акварели, изображающие снежные горные вершины и каскадные водопады.
Клиентура главным образом состояла из гномов, плюс несколько покрытых грязью людей. Большинство из них были шахтерами или лесорубами. Некоторые состояли в дорожной команде, которую легко было узнать по плотной одежде, рюкзакам и инструментам, висящим на поясах. Шум был неимоверным и Кит, проходя между столами, могла разобрать только обрывки возбужденных разговоров.
— Это чей-то коварный трюк, я вам говорю, проклятая уловка…
— Они говорят, что сын сэра Гватми был убит…
— Я не верю этому и никогда не поверю. И плевал я на разговоры…
— Ты слишком много пьешь этого пойла, так что не промочи штаны, когда будешь спать…
— Вы вернетесь к работе?…
— За кого ты меня принимаешь, Агар? Я не такой олух…
У Китиары горели уши, когда она двигалась среди ворчащих клиентов, но никто не обращал на нее внимания. Вряд ли кто-то связал бы эту молодую женщину с преступлением — или обманом, как говорили некоторые — о котором все говорили, с налетом на зарплату дорожной бригады. Присутствующие в таверне строители уже упаковали свои вещи и планировали возвращение домой.
— Кому-то досталась кругленькая сумма, — сказал Мита, когда наплыв клиентов иссяк и они смогли поговорить, — Гномы думают, что это уловка, чтобы обмануть их и заставить какое-то время работать бесплатно. Гномы — хитрые и подозрительные типы, — со знанием дела добавил он, — и им не нравится, когда их пытаются надурить.
— Кто-то пострадал? — невинным тоном спросила Китиара. По крайней мере она надеялась, что вопрос прозвучал невинно.
— Только сын господина, — пожал плечами Мита, — Грабители убили его, но каким образом! Говорят, похоже было, что это сделало какое-то дикое животное и это одна из причин, по которой гномы почуяли здесь какую-то уловку. Единственное, что можно сказать наверняка, так это то, что гномы не работают в кредит и что дорогу теперь никогда не построят.
— А бизнес Пиготта не пострадает от этого? — спросила Кит.
— Немного, — признал Мита, — Вначале пострадает. Но, кажется, поток гномов и путешественников здесь бесконечен. И если вы хотите получить горячую пищу, крепкие напитки и… — он понизил голос и его тон стал извиняющимся, — женскую компанию в этих краях, то вы должны непременно ехать в Пеньгород.
Кит и Мита выдавали порции тушеного мяса, пока темно-серый котел почти не опустел. Пиготт объявил, что кухня закрыта. К этому времени толпа в зале значительно сократилась.
— После ужина не бывает много посетителей, — доверительно сообщил Мита, хромая по кухне и собирая пустые тарелки, — Пиготт разбавляет пиво, а в кабаке на другой стороне города этого не делают.
— А что это за кабак на другой стороне? — спросила Кит, — Ты же сказал, что здесь единственное место, где можно получить горячую пищу.
— Именно так, — снова понизив голос сказал Мита, — Другой кабак, там… ну, в общем… помнишь, о чем тебе говорил Пиготт? Женщины продают себя мужчинам. Даже гномам, если они могут заплатить.
Щеки Миты пылали. Кит презрительно посмотрела на него, не почувствовав ни капли смущения.
Мита занялся выгребанием очага. Пиготт заснул в зале таверны. Там оставался только один или два клиента, обнявшиеся со своими пивными кружками. Пиготт растянулся на столе и непотребно храпел.
— Не обращай на него внимания, — сказал Мита Китиаре, стоявшей у двери в зал и глядящей на жирного хозяина, — Он обычно просыпается, когда уходят последние клиенты и тут же запирает таверну. Мы можем уходить. У нас тут работает гном, Паулюс Троубридж, который обычно приходит по утрам, чтобы убраться. Этим утром он не приходил и поэтому здесь было грязнее, чем обычно. Пойдем, я покажу тебе, где можно заночевать.
Ведомая Митой, Кит подошла к маленькому прочному зданию, которое было меньшим, чем сарай, но большим, чем обычная хижина. Корица стояла внутри, а рядом располагалась еще одна комната. Кобыла тихо заржала, почуяв запах Китиары. У стены было сложено свежее сено и Кит видела, что у Корицы было достаточно воды. Она была благодарна Мите за заботу о лошади.
— Вот здесь. Я сплю в том углу. Я засунул в стену немного соломы и теперь не так дует. — Мита порылся в сене и что-то вытащил. — Я видел, что у тебя есть одеяло. Вот еще одно. Оно не слишком хорошее, но тебе понадобятся оба, чтобы согреться.
Оцепеневшая от усталости, Кит с благодарностью взяла обветшалое одеяло и добавило его к своему. Она так устала, что ей было все равно, где лечь. Китиара с трудом прошла в противоположный спальному месту Миты угол, плюхнулась на солому и заснула даже прежде, чем ее голова опустилась на землю.
Китиара забралась на дерево. Скрываясь в его листве, она в ужасе наблюдала, как Эль-Навар в обличье пантеры разрывает тело Бека Гватми. Внезапно гладкошерстная черная пантера замерла и посмотрела вверх, прямо на Кит. Ее мерцающие алмазные глаза приглашали ее спуститься вниз, чтобы принять участие…
Вздрогнув, Кит проснулась, чувствуя в носу пыль от сена. Мита стоял на коленях возле нее и мягко тряс ее за плечо.
— Я позволил тебе поспать сколько мог, но Пиготт скоро проснется и если ты собираешься оставаться, то мы должны подготовиться к завтраку, — сказал он ей.
Китиара стряхнула с себя остатки сна, и потирая глаза, медленно потянулась. Вглядевшись в дверной проем позади Миты, она увидела, что солнце только взошло. Кит с трудом поднялась и очистила от соломы одежду.
— Быстрее! — настоятельно сказал Мита, хромая к двери кухни.
Кит решила по крайней мере остаться до завтрака. У нее не было денег и никаких срочных дел. Заведение Пиготта походило на место, притягивающее к себе всех окрестных бродяг и она могла получить здесь немного ценной информации или новых компаньонов. Она решила попробовать договориться с этим противным человеком.
Кит почти что передумала, когда вошла на кухню и стала свидетельницей одного из приступов дурного настроения Пиготта. Он ругался на нескольких языках, сваливая стопки тарелок и пиная ножки стола. Молодой гном — разумеется, молодой для гнома — пытался не обращать внимания на бешенство хозяина таверны, методически собирая горшки, кастрюли и тарелки вне досягаемости Пиготта.
Хозяин заметил Кит и, казалось, хотел что-то сказать, затем передумал и вылетел, тяжело дыша, во внутренний двор, где было слышно, как он распекает цыплят.
Мгновение спустя в дверях появился Мита, несущий охапку дров для очага. Кит подошла, чтобы помочь ему.
— Что это было? — тихо спросила она, когда они вместе разжигали огонь.
— Проект дороги официально закрыт. — прошептал Мита. — Большинство гномов вернулись в Торбардин. Как я и говорил.
— У бригадира был счет длиной в милю, за него и его восемь кузенов, — бросил через плечо гном, моющий тарелки, — Они уехали среди ночи, с легкостью позабыв заплатить. Его имя Игнус Цинабар. Настоящий простофиля в работе. Однажды ночью он выпил полбочки и его кузены столько же каждый.
Гном был одет в заплатанный рабочий комбинезон, который впитывал воду и помои, плещущиеся на него. У него были длинные серебристые волосы, связанные сзади в короткий хвост. Глаза были светло-коричневыми. Коренастый и заносчивый, он был весьма красив для гнома.
— Рано или поздно он вернется, — сказал гном, — Игнус честный, в этом ему не откажешь. Он заплатит свой долг, но это будет, возможно, через много месяцев. А Пиготту тем временем остается только кипеть от злости.
Кит посмотрела на гнома и Мита решил представить их.
— Это Паулюс Троубридж. Он работает здесь больше чем я, с небольшими перерывами, а я здесь уже пять лет.
Кит охотно пожала руку гнома. Его рукопожатие было более сильным, чем она ожидала и соответствовала силе, светившийся на его лице.