Густав Лундблад придумал вырезать из него только саму табачную камеру, чашку, а потом крепить к ней пластмассовый чубук. При таком способе производства табак тлеет непосредственно в деревянной чаше и вкус дыма не меняется. Вся конструкция становится дешевле для производства, не в последнюю очередь потому, что в данном случае куски материала нужны меньшего размера.
Мужчина получил патент на оборудование и создал станок для производства. Патент распространился на Скандинавию и США. Модернизированная трубка принесла достаточно денег для расширения вложения в земельную собственность и недвижимость в Стокгольме, в Рогсте и на родине его отца в Кальмарском лене.
Трубки «Доллар» в нескольких вариантах производятся и сейчас. Сырье доставляют из Италии и стран Балтики. Основным дистрибьютором является шведский онлайн-магазин курительных принадлежностей Swedish Match. Чтобы обеспечить необходимый объем поставки, станки запускают четыре раза в год. Прибыль, конечно, не сказочная – несколько сотен тысяч крон в год. Дистрибьютерская цена на трубку составляет около 100 крон за штуку, а в розницу продается в среднем за 200–300 крон.
Семья Лундблад приобрела землю в Северной Фёрлёсе в 1950-х, во время большой модернизации. Вторая мировая война закончилась, и началось строительство новой Европы. Большие открытия этого времени еще впереди, эпоха только началась. Первым стало восхождение Тецинга Норгай и Эдмунда Хилари на вершину Эвереста в 1953 году.
Формировалась популярная культура: Элвис Прэсли отправился в первое турне в 1955 году и выпустил альбом в 1956-м. В Швеции получил известность игрок в хоккей на траве и певец Гёста Нордгрен «Снуддас», когда выступил в популярной радиопередаче Леннарта Хиланда «Карусель» с песней «Любовь на плоту»: «Молод я когда-то был, лесосплавщик бравый. Девушки в моих объятьях таяли, как воск». Гёста стал первым в Швеции артистом, пластинки которого разошлись тиражом более 300 000 экземпляров.
Годы нейтралитета во время войны сыграли свою роль. С материальной точки зрения Швеция чувствовала себя лучше, чем когда-либо. Промышленность избежала бомбежек, не была разрушена и работала на полную мощность, продавая товары другим странам Европы, которые восстанавливали жизнь после войны. В 1956 году появилось телевидение и открылась первая в стране бургерная – «Бургер гриль» в Хельсингборге. В 1955 году в стране законодательно был установлен отпуск три недели в году. Тогда же, в апреле, полетел первый чартерный рейс на Майорку. Три года спустя, в 1958 году, Швеция потерпела сокрушительное поражение от Бразилии на чемпионате мира по футболу со счетом 5:2.
На фоне этих значимых событий разворачивалось детство Йорана Лундблада, которому перед Рождеством 1958 года исполнилось 9 лет. В это время зародилась вражда между его семьей и соседями в Северной Фёрлёсе, которая продлилась всю жизнь Йорана и сыграла огромную роль в его судьбе.
За поворотом дороги к Северной Фрёлёсе среди лесов и полей, в десяти метрах над уровнем моря, находится ферма Шутелунд. Окружающие ее земли не представляют ничего особенного – несколько гектаров леса, два гектара полей с тонким покрывалом черной земли поверх глинистой почвы, твердой, как камень. Здесь местность сельскохозяйственная, и ценится каждый кусок земли. Именно из-за него началась вражда, которая продлилась несколько поколений.
В 1950-х годах шведская служба землеустройства совершила ошибку в измерениях земель Фёрлёсы, и один участок не был внесен в кадастр – между владениями семьи Лундбладов и их соседей Тёрнбладов. Получилось, что формально этот кусок размером примерно с три футбольных поля и качеством, согласно службе землеустройства, «ниже среднего», не принадлежал ни тем, ни другим.
Ни Лунблады, ни Тёрнблады уступать не хотели. Однако с помощью мирового судьи из их же округи удалось договориться и разделить спорный участок пополам. Это и было началом истории вражды.
Казалось бы, спор улажен, но история не закончилась. Кнут, дед Йорана, тот самый американец, пообещал одному из старших Тёрнбладов этот кусок в качестве платы за услугу – присмотреть за лесом. Однако, когда настал момент передать землю, делами Лундбладов уже занимался Густав, который обещание не сдержал.
– Подобное не забывается. Речь и о деньгах, и о предательстве, – говорил Матс Роберг, фермер из Северной Фёрлёсы и арендатор Лундбладов. Сам он впоследствии тоже попал под каток вражды.
В семье Лундбладов рассказывают, что владелицей была старшая сестра Кнута, тетка Густава. Когда она в преклонном возрасте попала в дом престарелых, сосед Карл-Оскар Тёрнблад пришел ее навестить, принес кофе, сладости и завел разговор о земле. Он хотел, чтобы старуха переписала участок на него. Но Густав вовремя услышал об этом и помешал сделке. Разочарованный Карл-Оскар произнес слова, которые стали присказкой в его семье: «Однажды Стэллегорден будет нашей».
В конце 1960-х отец отправил Йорана в Ирландию. Причиной тому, как говорили, послужила плохая успеваемость, и теперь вместо посещения обычной школы он должен был учиться семейному делу. Родственники рассказывали, что Густав держал сына в ежовых рукавицах. Ни отец, ни мать не проявляли особенной заботы и любви.
Йоран должен был остаться в Ирландии по крайней мере на год и заниматься делами «Патенты» – компании по производству трубок. В итоге он пробыл там пять лет и позже рассказывал, что занятие было ему не по душе. Это было тяжелое время, хотя он познакомился с полезными людьми. Правда, сохранить контакты не удалось, о чем позже мужчина очень жалел. Йоран вернулся в Швецию окрепшим и опытным, говорил по-английски с явным ирландским акцентом.
Это был не тот человек, который охотно делился переживаниями. Он вспоминал тот или иной опыт только к месту, а потом шутил, вызывая дружный смех собеседников, чтобы отвести внимание от только что рассказанного. В глубине души Йоран оставался стеснительным и неуверенным человеком.
Он жил с родителями, работал на ферме и на производстве трубок. С другими родственниками семья почти не общалась. В этом заслуга Густава. Изначально мужчина был в хороших отношениях с братьями и сестрами, пока родители не состарились и не решили поделить владения между ними.
Согласно семейным историям и рассказам знакомых Лундбладов, во время раздела он всех и обманул. Братья и сестры разделились на два лагеря. На его стороне оказалась бездетная сестра Стина. Так контакты между Йораном и двоюродными братьями и сестрами были прерваны.
Женщин в его жизни было немного. В конце 1980-х он встретил Тиину Нименен. Встреча была в некоторой степени случайной. Она была замужем за мужчиной, который снимал квартиру в доме в Мэлархёйден, принадлежавшем Лундбладам с 1950-х. В здании в переулке Теннъютаргрэнд было восемь квартир, оно находилось на холме в нескольких сотнях метров от берега озера и от метро. Остальные друг за другом спускались по склону вниз к береговой линии, к заливу озера Мэларен, омывающему западный Стокгольм. Оттуда фантастический вид на залив. На другой стороне виден остров Шерсён и мост Нокебро на Ловён к королевскому замку Дроттнингхольм.
Йоран частенько оставался здесь на ночь, когда приезжал в Стокгольм по различным делам. Например, доставлял партию трубок и заодно присматривал за собственностью.
– Мы не были знакомы до встречи в доме на Мэлархёйден, – рассказала Тиина Ниманен.
Сложилась пикантная ситуация: женщина изменила супругу с сыном хозяина жилья. В конце октября 1987 года, после развода, шел уже второй месяц ее беременности от Йорана. 13 мая 1988 года родилась их дочь Сара. В том же году Йорану исполнилось 39 лет. Пара так и не поженилась, да и прожили они вместе недолго.
– В Стигтомте было просто ужасно, – рассказала женщина много лет спустя. – Мне было крайне некомфортно. Я работала на ферме и никогда не получала денег. И когда однажды спросила Йорана, где моя зарплата, он ответил, что его мать перечисляет все на его счет. А сам он был настоящий жмот.
Тиина трудилась и на производстве трубок, материал для которых доставляли из Италии. Нужно было склеить мундштук и чубук, согнуть их под нужным углом, придав форму. Свекровь отвечала за контроль качества и полировала трубки.
– Моей обязанностью было собирать коробочки для «Долларов», раскладывать фильтры по пакетикам и прочее. Работать приходилось постоянно, я чувствовала себя рабыней, у меня не было никакой личной жизни.
За годы в Стигтомте жизнь Тиины быстро превратилась в кошмар.
– Мне было так плохо, что я начала потихоньку спиваться. Остановиться не получалось, и я превратилась в алкоголичку.
Сначала было пиво, потом сосед начал подливать ей кое-что покрепче – и она подсела на спиртное. Тиина никогда не была зарегистрирована в доме Лундбладов. До рождения дочери ее адресом значился Стокгольм.
– Они сделали все, чтобы я съехала. Йоран сказал просто подписать документы. Я должна была уехать к родителям на Оланд, по крайней мере на бумаге. Все только для того, чтобы он формально стал отцом-одиночкой и заработал на этом.
Спустя тридцать лет, рассказывая о несчастливом времени в Стигтомте, Тиина потихоньку освободила свои чувства. Ее история приоткрыла завесу в закрытые от посторонних глаз мир и обстановку в семье Лундбладов.
– Они страшно боялись, что я каким-то образом доберусь до их денег. Все разговоры сводились только к ним. Йоран даже как-то сказал: «Ты наверняка готова убить Сару, чтобы получить ее деньги». Чудовищная мысль! Мне не разрешили встречаться с дочерью после отъезда. Йоран сказал ей, что я умерла.
Тиина описала трагическую историю отношений, обреченных с самого начала. Она не смогла разделить систему ценностей Лундбладов и превратилась в крепостную. И они под женщину не подстроились, просто шли набитой колеей: работать, приумножать, копить, сохранять.
Ее путь к самостоятельности – отдельная история. Роль в жизни этой семьи закончилась тем, что она оставила маленькую дочь с Йораном и переехала на Оланд, где снова вышла замуж в 1991 году. А с алкоголем покончила только в 2002 году.