— Кто? — Даже мне стало интересно, кем он нас считает.
— Мы — гуманисты. — Стас похлопал мальчишку по щеке. — Нам ваши жизни не нужны. Тем более что вас в этой истории втемную разыграли, если ты еще не понял. Мой друг твоего папашу пальцем не трогал, ты же слышал. Да и зачем ему это? Но кто-то представил все по-другому, кто-то очень умный и очень ловкий, и нам надо знать, кто это был. Как выглядел, на чем в ваш дом приехал, что говорил, обещал, как с ним связаться можно. Нам надо знать все. Расскажи — и мы найдем способ, как свести случившийся конфликт к тому минимуму, который устроит нас всех.
Его тон был искренен и дружелюбен, а голос мягок, как вата. Но, увы, на Темира это все не подействовало. Он злобно глянул на Стаса, а после плюнул ему в лицо.
— Гордый, — и не подумал злиться тот, только щеку вытер. — Ну-ну. Сразу предупрежу — я тебя упрашивать или совестить не стану. Времени на это жаль, да и вообще… Не хочешь добром — не надо, пусть будет по-другому. А если ты окажешься крепче, чем я думал, то после мы на одной из твоих же машин до дедушки доедем и с ним пообщаемся. Покажем тебя, объясним, что лучше изуродованный внук, но все же живой, чем кучка мертвых субпродуктов. Думаю, старичок сделает правильный выбор.
Молчал младший Арвен, сжимал зубы, напрягал мышцы.
— Начнем. — Стас рывком поднял мальчишку вверх, а после поставил на колени. — Сань, у тебя какой лоскуток есть?
— Ну да. — Я достал из кармана платок. — Сойдет?
— Вполне. — Стас мило улыбнулся, заводя руки Темира ему за спину и стягивая их его же ремнем. — В рот товарищу запихни, а то он ором своим местную публику перебудит-таки, что нам на фиг не надо. А ты, приятель, если захочешь мне что-то сказать, знак подай. Трижды кивни, например.
Мне стало как-то не по себе. Я догадался, что задумал мой гость, и мне это не очень понравилось. Нет, я далек от норм христианского всепрощения и левую щеку после удара по правой сроду не подставлял, но пытки… Это, конечно, жесть.
Но платок в рот Темиру все же запихал. А что мне еще оставалось? Всплеснуть руками и сказать Стасу, что это не наш метод? Можно подумать, он меня послушает. Да и информация нужна.
Звякнув, крутанулся нож-«бабочка», извлеченный из кармана, всхлипнул Темир, руки которого сильно, до хруста в суставах, Стас дернул вверх, а после узкое и тонкое острие остановилось в миллиметре от ногтя большого пальца правой руки подростка. Да что там — почти вошло под него.
— А с другой стороны — стоит ли? — задумчиво спросил у меня Стас. — Пальцы-то я ему тогда искалечу по полной. Это не игла — нож, он ведь потом даже вилку держать не сможет.
— Не сможет, — подтвердил я, догадавшись, что у хитрого полицейского есть некий план, которому он следует. Да оно и не странно — это его профессия, он таких Темиров небось на завтрак ест.
— А если после до разбирательств дойдет? — продолжал вещать мой приятель. — Знаю, проходили. «Пытки, хуже Гуантанамо», тонны жалоб. Можно, конечно, то, что от этого щенка останется, где-нибудь в близлежащем водоеме утопить, но не вариант. Не хочу лишний грех надушу брать.
Стас положил левую руку на голову мальчишки и начал задумчиво барабанить по ней пальцами.
— Знаю! — злобно рявкнул он через минуту, заставив и меня, и Темира подпрыгнуть на месте. Его пальцы сгребли волосы парня в горсть, и он рванул их с такой силой, что у того слезы из глаз брызнули. — Знаю, что сделаю. И ты никогда никому ничего не докажешь, потому что никто тебе не поверит. Но жалеть о своем молчании ты всю оставшуюся жизнь станешь. Если то, что тебя ждет, можно, конечно, назвать жизнью.
Стас за волосы подволок сучащего ногами мальчишку к одному из его подручных, тому, который тихонько подвывал, впустую пытаясь что-то увидеть белыми беззрачковыми глазами.
— Вот что мы с тобой сделаем. — Стас буквально ткнул мальчишку в лицо незрячего. — Вот! Мой приятель — большой мастак на подобные вещи. Одно движение — и ты слепой. Навсегда! Видишь это небо, эту траву, цветы, птиц, деревья? Красива наша среднерусская природа? Согласен, дивно хороша. И ты ее запомни навеки, потому что дальше тебя ждет темнота. Мальчик ты не бедный, коробки клеить или выключатели собирать тебе не придется, но это мизерное утешение. Все остальное — тьма. Ты никогда не поймешь, красива ли та девка, с которой ты лежишь в постели. Никогда не сможешь понять, кто и куда тебя ведет, этим людям придется верить на слово. И не увидишь того, кто тихо подойдет к тебе сзади и выстрелит в затылок тогда, когда дедушка умрет и ты окончательно станешь лишним в семейном бизнес-раскладе. И мать свою, которую этот же человек незадолго до того прикончит, ты защитить не сможешь. Ты станешь причиной ее смерти! Ты убьешь свою мать, парень!
Мальчишку била крупная дрожь, он не мог оторвать взор от молочно-белой пустоты глаз своего охранника и только мычал, пытаясь выплюнуть платок из рта.
— Саня, не будем тянуть, — скомандовал Стас. — Мальчик насладился видами, пора тушить свет.
— И то, — равнодушно согласился я. — Потом отвезем эту компанию куда-нибудь в лесок и поедем завтракать. Тут неподалеку неплохое придорожное кафе имеется, ух там чебуреки и ушасты!
Темир извивался как уж, пытаясь вырваться из рук Стаса, но тщетно. Когда же я приблизился, демонстративно разминая ладони, он настолько неистово замычал, что мне его даже жалко стало на мгновение. Но потом я вспомнил, что он минут десять мне пулей чуть затылок не раздробил, и жалость ушла.
— Что? — наклонился к нему Стас. — Что тебе? Еще раз мне в морду плюнуть хочешь? Чего ты башкой крутишь? Не хочешь? А чего так, вроде тебе понравилось недавно?
Потерзав таким образом Темира минуты две, он наконец вытащил платок у него из рта, а после лукаво мне подмигнул. Дескать, сейчас запоет соловей.
Так оно и получилось. Захлебываясь воздухом, парень поведал, как к его дедушке, очень уважаемому человеку и бизнесмену, пусть сейчас и отошедшему отдел, пожаловал в гости какой-то русский и рассказал о том, что в смерти Руслана виноват тот, кто лечил его последним, а именно некто Александр Смолин. Что если бы не он, пошел бы его сын на поправку и сейчас не в земле лежал, а за праздничным столом сидел.
На дедушку рассказ этот произвел большое впечатление. Настолько, что он, обычно очень сдержанный в решениях и делах человек, сразу же начал действовать. Нет-нет, про моментальное убийство речь не шла, дедушка желал справедливости. Он хотел этому Смолину в глаза посмотреть, а уж потом, по результатам… Видно было бы.
Охранники Арвена-старшего наведались ко мне на квартиру, потерпев при этом неудачу и даже потери в виде одного ударенного током посланца, после искали в банке и у родителей, но не преуспели. Они все же охранники, а не сыскная полиция. И не бандиты, к криминалу семья Арвенов никакого отношения не имеет. Да и не имела никогда.
— У родителей? — испугался я. — Слушай, если с ними хоть что-то случилось, я всю вашу семейку…
— Нет, — замотал головой парнишка. — Ты что? Просто с соседями поговорили, узнали, что ты там почти не появляешься, вот и все! Зачем родителей трогать? Это харам!
В результате разузнали адрес вот этой дачи и сюда поехали. Дедушка запрещал Темиру в происходящем участвовать, но мальчишка решил по-своему, потому что это его сыновний долг.
— Странно. — Стас снова крутанул нож. — Дедушка твой, судя по всему, на самом деле дядька неглупый, так почему он поверил какому-то незнакомому человеку, которого видел впервые в жизни? Причем настолько, что собрался убивать сам, чуть ли не лично. Понимаю — традиции и все такое, но на дворе не девяностые, подобные вещи сейчас никому с рук не сходят.
— Я сам сейчас не понимаю этого, — всхлипнул Темир. — Но тот человек говорил так, что ему нельзя было не верить. Каждое его слово было правдой, и я, и дедушка это точно знали. Он был нам как лучший друг, как брат. Наша боль была его болью.
— Да уж, — потер лоб Стас. — Это сильно.
— Когда он приходил? — спросил я у Темира.
— Три… Нет, уже четыре дня назад, — поспешно ответил тот. — Утром.
Колдун всегда на шаг впереди меня. Я еще на кладбище к Савве не сходил, а он все подготовил для продолжения банкета. Значит, следующий капкан тоже уже расставлен и ждет.
— Еще он сказал нам, что, когда мы тебя привезем, он непременно придет посмотреть на то, как свершится месть, — добавил Темир. — Что так будет правильно.
И снова лихо. Он бы глядел, как меня мордуют, а после нанес последний удар, так сказать «фаталити». Ну и этих всех прибрал бы заодно, чтобы свидетелей не оставлять.
— Где живете? — спросил вдруг Стас.
— В Куркино, — отозвался мальчишка. — У нас там дом. Таунхаус.
— Куркино — это хорошо, — потер руки сыскарь. — Это удачно.
— Почему? — поинтересовался я.
— Там народ не сильно бедный обитает, — пояснил Стас. — Не Рублевка, конечно, но и не спальный район. Это означает что?
— Что? — в один голос спросили я и Темир.
— Значит, камер там везде висит немало, — похлопал мальчишку по голове Стас. — И на домах, и на магазинах. И этот красавец не мог где-то не засветиться. У вас ведь в доме тоже камеры есть?
— Конечно, — кивнул парень. — Везде.
— Ну вот, — почти ласково произнес Стас. — А это уже что-то. Мало нам твоих «ну, русский, обычный, высокий». Нам конкретика нужна.
В кармане модной куртки Темира заиграл телефон, громко и настойчиво.
— Это дедушка, — пробормотал мальчишка. — Ой!
— И снова — удачно. — Стас запустил руку в куртку и вытащил вибрирующий аппарат. — Ого, «Верту». А не рановато? Впрочем, пофиг. Але! Доброго вам утречка! Кто это? Это сотрудник московской полиции. Станислав меня зовут. Вот смотрю сейчас на вашего внука, и мое сердце обливается слезами. Бедный мальчуган, молодость свою под откос пустил! Ему теперь не то что совершеннолетие в «крытой» встречать придется, он там и двадцатипятилетие отпразднует. За что? За все хорошее, что он нынче сотворил. Бандитизм, покушение на убийство, сопротивление представителям власти, нападение на этих самых представителей с применением огнестрельного оружия. Полный букет. Про всякие мелочи вроде незаконного хранения огнестрельного оружия и организацию банды я уж и не упоминаю. Что? Адвокат подъедет? Нет, адвокат нам ни к чему. Ему да, а мне нет. Мне другое от вас нужно. Нет, не деньги, хотя я их очень люблю. Поговорить надо, желательно — при личной встрече и не под протокол. О чем? О странном визитере, который к вам четыре дня назад в гости наведался и кое-кого обвинил в смерти вашего сына. Темир? С нами приедет, куда он денется. Да цел, цел. Так, попинали его немного, чтобы не имел привычки одним людям в спину стрелять, а другим — в лицо плевать, но от синяков пока никто не умирал.