Хотелось бы принять душ, но это недостижимая роскошь.
Анимэшный паренек ждал за стеклянной дверью. Было раннее утро. Очертания города проростали из серой мглы. Гасли неоновые рекламы, фонари и подсветки фасадов. Люди спешили на работу.
– Командуй, – сказал Рамон.
Тейн хмыкнул.
– Сначала мы тебя заселим в человеческие апартаменты. Операция может занять некоторое время, нужна база.
– И где ты меня поселишь?
– У себя.
Они направились в сторону железнодорожной станции. Взяли пластиковый билет на автоматическом терминале, сели в скоростную электричку и помчались сквозь переплетения просыпающихся токийских улиц. Вышли на станции Микавасима.
– Уже близко, – сообщил Тейн.
Остаток пути занял пару минут. Тейн арендовал крохотную квартирку-студию на восьмом этаже жилой высотки. Семнадцать квадратов, японская лаконичность, белоснежный интерьер. Встроенные шкафчики, две низких кровати, широкое окно, аккуратная кухонька. Под ногами – ламинат. Стулья-тататами. Под потолком комнаты – круглый светильник, смахивающий на тыкву. Журнальный столик, на нем – две чашки и палочки для еды. Напольный кондиционер, ароматическая лампа. Совмещенный санузел. Душевая кабинка, тут же – унитаз и раковина с зеркалом. На полочках аккуратно скручены полотенца.
На кухне обнаружилась микроволновка, а в комплекте с ней – электрочайник и кофемашина. Вместо газовой плиты – электрическая панель.
– Тесновато, конечно, – пожаловался Тейн. – Но для Токио это норма.
Рамон промолчал.
По сравнению с его капсулой, эта студия – шикарный дворец. Все относительно.
– Ладно, обустраивайся, – сказал Тейн и направился к выходу.
– А ты куда?
– В магазин. Кофейные зерна заканчиваются. – У двери Тейн задержался. – Ключ на холодильнике. Не потеряй, их всего два.
– Ладно, – Никита снял рюкзак.
– Твоя кровать под окном.
Входная дверь захлопнулась.
Рамон бросил рюкзак на кровать. Достал запасное белье и отправился в душ. С наслаждением погрузился в мир пара, мощных струй, шампуня и жидкого мыла. Вытерся махровым полотенцем, переоделся и забросил грязные вещи в стиралку, затаившуюся в специальной нише. Пока на кухне грелся чайник, Рамон разложил вещи по полочкам шкафа-купе. Нож сунул под подушку.
Когда вернулся Тейн, половина чашки уже опустела. Чай пришлось заваривать в округлом чайничке с иероглифом на крышке.
– А пакетиков нет? – спросил Рамон.
Тейн уставился на своего напарника так, словно перед ним возник пещерный человек с дубиной на плече.
– Ты серьезно? Тут никто не пьет эту дрянь.
Никита махнул рукой.
– Забудь.
Он слышал, что японские сорта чая готовятся особым образом. Заварник нужно прогревать до определенной температуры. Вода – только родниковая. Процесс отнимает уйму времени, которое можно потратить с большей пользой для себя.
Ботинки Тейн запихнул в угловую вертикальную обувницу. В одних носках прошествовал на кухню и протянул Никите черный пакет с кофейными зернами.
– Разберешься?
Рамон кивнул.
– Хорошо. Я пожру чего-нибудь и уйду. Твоя задача – оборудовать квартиру межпространственным тайником. Вызывай ведуна, договаривайся с ним. Я пришлю список того, что нужно доставить. Вернусь завтра утром. Все должно быть в квартире. Это понятно?
– Да.
– Квартира оплачена профсоюзом. Тут есть вайфай. Купи ноут, настрой соединение. Установи вайбер или скайп. Я могу позвонить, воспользовавшись защищенным каналом. Могу связаться с тобой магическим образом, так что будь готов ко всему.
– Магическим образом? – переспросил Рамон.
– Ну да. Письмена на стене. Крыса-фамильяр. Куча всего. Будь внимателен, действуй быстро. Усек?
Рамон снова кивнул.
И не удержался от вопроса:
– Послушай, Тейн. А правду говорят, что ты охотник-ведун? Разве такое возможно?
В ответ – насмешливый взгляд.
– Ты, друг мой, не это хотел спросить. Тебя интересует другое. Зачем я вызвал напарника, если сам могу добывать все, что мне нужно?
Никита не отвел глаза.
– Примерно так.
– Представь себе, – паренек развел руками, – что я умею делать не все. Вот, например, тайники. Все эти межсрезовые сейфы, которые профсоюз использует для контрабанды. Ты не знал? Так вот, я не умею их фиксировать. Не научился еще. Поэтому мои вещички вылетают в неведомых направлениях и радуют незнакомцев далеких слоев. Так что сделай все, как положено, и не путайся под ногами.
Сказав это, Тейн переместился на кухню.
– Любишь японский фастфуд? Донбури по-ихнему?
Рамон последовал за своим командиром.
– Я все люблю.
– Молодец, – Тейн достал из холодильника две пластиковых коробки с непонятным содержимым. Что-то желтое, присыпанное зеленью. – Держи. Разогрей в микроволновке.
Рамон взял коробки.
Микроволновка предсказуемо встретила охотника иероглифами и пиктограммами.
– Твою мать, – выругался Рамон, засунув коробки в печное нутро. – Вы издеваетесь.
Тейн приблизился к агрегату, захлопнул крышку и быстро пробежался пальцами по сенсорам. Вспыхнул зеленый огонек. Послышалось гудение.
– Учи японский, – последовал язвительный совет. – А то с голоду умрешь.
Захотелось врезать этому напыщенному анимешнику.
Мощный луч прожектора врубился во тьму, выхватив чужой вездеход. Гусеничный монстр, почти не уступающий «Арктосу» в размерах.
– «Харьковчанка», – отметил Кадилов. – Где они ее выкопали?
Четыре лобовых окошка были освещены изнутри. Дверца кабины распахнута настежь. Там же Рамон заметил небольшую лесенку.
– Сколько их там? – спросил Никита.
– Мне почем знать, – голос Ефимыча звучал глухо. Тяжело говорить, когда на голове шерстяная шапка и меховой капюшон, а половина лица обмотана шарфом. – Вездеход рассчитан на восемь человек.
Пулеметная турель «Арктоса» шевельнулась. Загудели сервоприводы, что-то лязгнуло. Валик берет на прицел «Харьковчанку», понял Никита.
– Дверь, – сказал Азарод. – Не нравится мне это.
Рамон присмотрелся и понял, что дверь кабины чужого вездехода распахнута настежь.
Это плохо.
Очень плохо.
– Ефимыч, смотри по сторонам, – Никита подобрался. – Азарод, держи тыл.
– Они еще не обернулись, – напомнил Кадилов.
– Да. Но что им мешает иметь стволы?
Охотники неуклонно приближались к продуваемому всеми ветрами гусеничному зверю. Буран немножко поутих, но радости не прибавилось. Происходящее напоминало хитрую ловушку.
– Не растягивайтесь, – предупредил Рамон.
Щелкнула рация.
– Вы как? – голос Валика с трудом пробивался сквозь шум атмосферных помех. – Не сдувает?
– Дай мне нюхача.
Затяжная пауза.
– Слушаю, – сказал Друмкх.
– Принюхайся хорошенько, – попросил Никита. – Можешь определить, сколько людей в вездеходе? Полина там?
Треск и шипение.
– Запах ослаб, – признал Друмкх, – но она внутри. Про остальных не могу сказать. У меня не было их вещей.
– Понял, – Рамон выключил рацию и спрятал в карман парки. Послезакатье – через двадцать минут. Нужно торопиться.
– Прикроешь, – бросил Рамон через плечо, ухватившись за промерзший поручень. Пальцы ощутили ледяной холод даже сквозь вязаную перчатку с кожаными и меховыми накладками.
Из кабины уходили остатки тепла.
Обогреватель работал на износ, это чувствовалось. Над головой – распахнутый люк, наполненный чернотой и завыванием ветра. Рядом – прозрачный астроколпак.
Никого.
Рамон тихонько расстегнул молнию парки. Сунул руку за пазуху, извлек из кобуры «аграм». Перевел предохранитель в режим одиночных выстрелов. И потянул на себя дверь, ведущую в жилые отсеки вездехода.
Коридор, тусклое освещение.
Слева – дверь камбуза. Справа – ряды двухъярусных спальных полок, спрятанных за полупрозрачной перегородкой.
Изгиб коридора.
Рамон остановился на пороге кают-компании. Откидной столик, три кресла, привинченных к переборке. Окошки иллюминаторов, покрытые инеем.
За столом сидит человек.
Сидит и ухмыляется, глядя на непрошеных гостей.
– Проверь сортир, – приказал Никита Ефимычу. Азарод с топором на плече скрылся в недрах вспомогательного отсека.
– Чисто, – сказал Кадилов.
Теперь два ствола смотрели на пассажира вездехода. Его лицо Рамону не встречалось в прежней жизни. Борода с проседью, короткая стрижка, очки. Поверх клетчатого свитера – расстегнутая парка.
– Здравствуй, Никита, – мужик слегка поклонился. – Давно не виделись.
– Лайет.
– Ты меня помнишь, – обрадовался бородач. – Это льстит. Пришлось занять новое тело для разговора. Надеюсь, ты не будешь возражать. Толик, и тебе привет.
– Где Полина? – перебил Рамон.
– Спешишь, – вздохнул мужик. – Не любишь темное время суток?
– Кто его любит, – буркнул Кадилов.
Из кормового отсека вышел Азарод.
– Чисто.
– У нас всегда чисто, – заверил Лайет. – А у вас, ребята, проблемы.
– Это какие? – прищурился Рамон.
– Смотри, – мужик положил руки на стол и заглянул Никите в глаза. – Смотри на меня, чтобы понять.
И Рамон посмотрел.
Еще раз.
Шея бородача замотана в женский шарф. На рукаве парки – знакомая бандана.
– Пришлось надеть лифчик, – пожаловался бородач. – Немного жмет.
Вспышка.
Вещи Полины. Запах Полины, смешавшийся с запахом бородача. Вот почему Друмкх говорил, что след слегка изменился.
– Ее здесь нет.
– Бинго, – Лайет наградил собеседника презрительной усмешкой. – Но где же моя ученица, и почему мы собрались в этой консервной банке?
– Время, – поторопил Ефимыч.
– Врееемя, – передразнил Лайет. – Несчастные охотники решили положить людей. Безоружных полярников, спешащих на юг. Призвали нюхача, взяли с собой проводника. И что же они видят? Очкастого ушлепка в женском шарфе. Есть версии?
– Есть, – сказал Рамон. – Твой вездеход – для отвлечения. Мы погнались за ложной целью. Полина осталась в Аркаиме. И, вероятно, оттуда был пробит портал в нужный вам слой. Она далеко, а мы здесь.