— Джошуа? — Тихонько позвала она брата по имени. Ее сердце забилось в тревоге, когда она поняла, что проснулась и больше не спит.
— У него все хорошо. — Снова этот голос. Она узнала бы его где угодно. Он был такой красивый и неземной, подобный голосу ангела. Все же она знала правду. Этот мужчина был вампиром со сверхъестественными возможностями. Он смог измениться, чтобы убить без колебаний. Он питался кровью людей. Он мог читать мысли и вынуждал других делать все, что бы ни захотел.
— Где он? — Она не могла даже шелохнулась. Это было условием? Его рука лежала сверху. Она могла только ждать и видеть то, что он позволял.
— Сейчас, он кушает обед, приготовленный моей экономкой. Он в безопасности, Александрия. Никто в этом доме никогда не причинит вред мальчику. Наоборот, каждый из нас отдаст жизнь для его спасения. — Его голос был так мягок и нежен, что она чувствовала успокоение.
Она прикрыла глаза, не в силах держать их открытыми.
— Кто Вы?
— Я — Эйдан Сэвэдж. Вы у меня дома. Я целитель и Охотник.
— Что Вы собираетесь делать со мной?
— Я должен знать, сколько крови вампир заставил Вас выпить. Я предполагаю, что Уохенстрия был крайне скуп. Он хотел удержать Вас в ослабленном состоянии. Вы очень обезвожены, Ваши черные мутные глаза, Ваши потрескавшиеся губы, Ваши клетки хотят есть. Однако, та кровь, что он дал, была заражена, и теперь Ваше тело должно пройти изменение. — Он очень нежно приложил успокаивающий бальзам к ее потрескавшимся губам.
Его слова пронзали затуманенный мозг. Моргнув, Александрия испуганно посмотрела на него.
— Что Вы подразумеваете под изменением? Я буду такой же, как Вы? Как ОН? Лучше сразу убейте меня. Я не хочу быть такой. — Ее горло еще болело, поэтому она говорила еле слышным шепотом.
Охотник качнул головой.
— Поймите, что у нас слишком мало времени для пространных объяснений. Ваш мозг очень силен и абсолютно не такой, как у большинства людей. Вы устойчивы к гипнозу. Я хочу помочь Вам пройти через это. Вы пройдете изменение и без моей помощи. Но поверьте мне, будет лучше, если я помогу Вам.
После его слов Алекс прикрыла глаза.
— У меня болит рука.
— Я так и думал. — Сказал он. В это время его голос словно проникал сквозь кожу к кости и мягко касался ее. Появилось ощущение теплого покалывания и стало постепенно распространяться, ослабляя пульсацию боли.
— Ваша рука сломана, но я начал лечение. Кость срастется правильно, без осложнений.
— Я хочу увидеть Джошуа.
— Джошуа все еще маленький мальчик. Он думает, что Вы заразились вирусом. Не нужно пугать и травмировать его. Вы согласны?
— Как я узнаю, что Вы говорите мне правду? — Устало спросила Александрия. — Разве все вампиры не лгут и не обманывают?
— Я Карпатец и еще не вампир. Мне нужно знать, сколько крови Уохенстрия дал Вам. — Он говорил своим неизменным голосом терпеливо и нежно. — Сколько раз он обменялся с вами кровью?
— Вы ведь опасны? — Она закусила нижнюю губу, но почувствовав волдыри и раны, вздрогнула. — Вы можете заставить любого сделать то, что захотите. Вы вынудили вампира думать, что сможете убить его? — Ей было больно говорить, но утешало одно — она вообще смогла сказать хоть что-то.
— Я использовал Силу своего голоса. — Сказал он серьезно. — Мне обычно достается меньше, когда я охочусь на вампиров, хотя и у меня есть раны. — Он легко и нежно прикоснулся к ее лбу. — Не забывайте ту историю, что мы придумали для Джошуа. Я Охотник; пришел, чтобы спасти мою девушку и ее брата. Джошуа признал меня, о чем и сообщил при первой встрече. Разве Вам не кажется странным, насколько точно Вы смогли описать меня?
Все это не укладывалось в ее голове, и она поспешно сменила тему.
— Джошуа видел, как вампир убил Генри. Он наверняка напуган.
— Он забыл последние события и считает, что у него был сердечный приступ. Для него я старый друг семьи. Он полагает, что обратился ко мне за помощью, пока Вы болеете. Джошуа думает, что Вам стало плохо в ресторане.
Александрия изучала его внешность. Эйдан был очень красив. Его волосы достигали широких плеч волной цвета темного золота. Глаза, словно расплавленное золото, яркие и пугающие, пристально смотрели на нее, напоминая взгляд дикой кошки. Губы были очень чувственными. Было невозможно определить, сколько ему лет. Она предположила, что где-то за тридцать.
— Почему Вы не стерли мои воспоминания?
Незначительная, не имеющая ничего общего с веселостью, улыбка изогнула его губы, показывая белые зубы.
— Вами не так легко управлять, малышка. Вы очень устойчивы к внушению. Но мы должны вернуться к тому, что случится с Вами.
Ее сердце забилось сильнее.
— А что случиться со мной?
— Мы должны разбавить зараженную кровь в Вашем организме.
Александрии хотелось ему поверить. Запах трав, его голос заставляли ее хотеть довериться ему. Она чувствовала, что Охотник действительно хочет ей помочь. Он не заставлял ее сразу принимать решение, не давил на нее. Алекс ощущала, что он обеспокоен, но ее также не оставляла мысль: он справится с любой трудностью на пути. Она сделала глубокий вдох.
— И как мы это сделаем?
— Я должен дать Вам большое количество своей крови.
Он сказал это спокойно, даже с некоторой легкостью. Александрия отвела взгляд. Его золотые глаза никогда не моргали. Она боялась, что если будет долго смотреть в них, то навсегда утонет.
— Вы сделаете мне переливание?
— Извини, малышка, но это не поможет. — В его голосе послышалось сильное сожаление. Он прикоснулся к ней снова, повернув ее лицом к себе. Легкий толчок, и ее сердце начало бешено биться.
— Я не могу… Я не могу пить кровь.
— Я могу заставить Вас с помощью внушения, если Вы позволите мне. Это поможет. Это — наш единственный шанс, Александрия.
Бабочки разлетелись и запорхали в животе, когда он произнес ее имя. Но правда ли, что если выпить много крови ей станет лучше?
— Если Вы не сможете выпить это сами, то должны согласиться принять мою помощь, — сказал он.
— Я не уверена, что смогу сделать это. — Ей становилось плохо от одной мысли. Ее живот скрутило, словно протестуя против даже самой идеи. — Должен быть другой способ, который сможет помочь. Я не думаю, что смогу сделать это, — повторила она.
— Его кровь заражена, Александрия. Хотя он и мертв, но сможет сделать так, что Вам будет очень больно, и Вы будете страдать. Нам придется разбавить ее перед тем, как Вы пройдете через изменение.
Снова услышав слово «изменение» она вздрогнула.
Он потянулся назад, снимая свою белую шелковую рубашку, чтобы ему было удобно. Его глаза гипнотизировали ее, мягко удерживая, прикасаясь, словно она была хрупкой фарфоровой куклой. Они оба притворялись, что им все равно, но что-то было в его прикосновении, что-то в его пристальном взгляде, что можно было принять за притяжение.
Опустошенная, Александрия пыталась думать. Вампир был ее кошмаром, и мысль о том, что какая-то часть его крови бежала по ее венам вызывала ужас.
— Хорошо. Сделайте это. — Ее голубые глаза встретились с его золотым пристальным взглядом. — Поместите меня в транс, чтобы избавиться от крови вампира. Но ничего более. Не забирайте или помещайте что-либо в мою память. Вы должны пообещать это. Чего бы это ни стоило.
Он кивнул. Алекс была слишком слаба, чтобы сидеть, поэтому Эйдан укачивал ее на коленях. Она дрожала, ее сердце очень тяжело билось в груди. Он боялся, что оно остановится прежде, чем он сможет ее вылечить. Охотник прикоснулся к ней сзади, заплетая ее длинные волосы в попытке успокоить и отвлечь ее. Затем он тихо начал низкую песнь в ее сознании, шепча на древнем языке, принося ей облегчение. Алекс расслабилась.
— Я хочу приказать Вам, чтобы Вы спали во время изменения. Это будет весьма болезненным процессом, малышка. Я разбужу Вас, когда все будет позади. — Бархатный голос нашептывал, обволакивал ее, оберегая тёплыми руками, заставляя делать все, что он велел.
Александрия мгновенно спряталась, закрыв свой мозг, отворачиваясь от Охотника. Она не была готова стать уязвимой, не могла отбросить весь контроль и открыться незнакомцу. Кем он был, в конце концов? Возможно другим вампиром, несмотря на различие, о котором он как-то упомянул "карпатец — еще не вампир", не зависимо от того, что это обозначало.
— Я помогу Вам разбавить зараженную кровь вампира, Александрия, ничего более, если это Ваше желание. — Он тщательно подбирал свои слова. Несколько раз он уже проникал в ее мысли, и связь усиливалась с каждым разом. Она не подозревала об этом, и пока было лучше оставить все именно так. Эйдан знал, что она смущена и ошибочно надеялась, что изменение вернет ее обратно к человеческой жизни. Пока ему приходилось слегка ее обманывать, уменьшая муки уже начатого преобразования в Карпатку.
Александрия вздохнула. Ощущение сильных рук в волосах, мягкий шепот его хрипловатого голоса, его полное доверие гипнотизировали.
— Давайте закончим это прежде, чем я потеряю решительность.
Как только эти слова прозвучали в тишине, он переместил ее, укачивая на своих коленях, и начал медленно наклонять свою белокурую голову к ее горлу. Прикосновение его рта было словно горячей шелк на коже. Она ощущала это эротическое прикосновение даже на пальцах ног.
Александрия напряглась, испугавшись потерять нечто большее, чем жизнь. Его губы находились у ее горла, прямо над пульсом.
— Вам придется довериться мне, малышка. Почувствуйте меня в себе. Я — часть Вас. Потянитесь ко мне, а я тянусь к Вам. — Казалось, слова появляются сразу в мозгу, а не звучат вслух. Он был силой и теплом, огнем и льдом. Он был властью и защитой от безумия, охватывающего ее.
Раскаленное добела тепло прокололо ее горло, а затем она почувствовала чувственную близость, такую красивую, что слезы показались на глазах. Она никогда не ощущала себя такой защищенной, такой красивой, такой особенной, так как она это было сейчас. Она чувствовала его в своей памяти, исследовавшего ее потайные мысли и желания. Он успокаивал и лечил ее, пробуя ее, исследуя ее. Он изучал каждое воспоминание, силу блока против него.