— Грегори, большое спасибо, за предупреждение и помощь. Тебе не стоит беспокоиться о предателе. Это моя работа. Хотя, надо признаться, что я занимался несколько другими вещами, а не охотился.
— Так и должно быть, — произнес Грегори с добродушной улыбкой. — Спутница жизни проникает во все аспекты существования.
— И поэтому ты боишься, что у тебя будет нелегкая жизнь? — Спросил Эйдан.
— Я слишком долго охотился, чтобы остановиться. Я привык идти своей дорогой во всем. Я слишком долго ждал, слишком долго боролся и страдал, чтобы позволить ей ту свободу, которую она жаждет. Ее жизнь никогда не будет принадлежать ей, вот что я сделаю.
Эйдан улыбнулся, и Александрия почувствовала, как он расслабляется.
— Если ты сделаешь так, как считаешь нужным, так, как тебе будет удобно, то у тебя не будет выбора — ты предоставишь ей свободу.
— Я не такой, как Михаил, или Жак, или ты. Я поставлю ее безопасность превыше всего. — Голос Грегори был напряжен.
Эйдан улыбнулся, а его глаза смеялись.
— Я очень надеюсь, что смогу увидеть тебя, Грегори, после того, как ты произнесешь клятвы своей женщине. Ты должен пообещать, что погостишь у нас, хотя бы один день.
— Я не могу закончить, как ты или Михаил. Я не разрушу таким образом свою репутацию опасного охотника. — Казалось, промелькнул намек юмора, а затем быстро испарился, будто его унесло ветром.
— Я прослежу за вампиром, — сказал Эйдан. — Ты должен избегать убийств.
— Я убил его на расстоянии. Ты считаешь, что я нарушил порядок? — Сказал Грегори.
— Ты даже еще сильнее, чем я запомнил.
— У меня появилось много опыта за эти годы, — признался Грегори. Его светлые глаза глубокомысленно смотрели на Эйдана. — И ты поймешь, что твой брат тоже сильно изменился. Он быстро учится, что одному проще держаться, не ступая в тень. Я пробовал ему объяснить, что все имеет свою цену, но он не слушает.
Эйдан покачал головой.
— Джулиан всегда говорил, что правила нужны только для того, чтобы их нарушать. Он всегда находил свой путь. Но он очень уважал тебя. Ты оказывал сильное влияние на него, и, возможно, ты — единственный, к кому он вообще прислушивался.
Грегори покачал головой.
— У него не хватило терпения слушать дольше. Ветер звал, горы, дали… Я и не надеялся остановить его. У него не было внутренней определенности, и ничто не могло удовлетворить его.
— Ты назвал его Тьмой. Но это есть и в тебе, и именно это заставляет тебя открываться миру. Именно это заставляет тебя изучать методы лечений, которым ты обучал меня и других. Это позволяет тебе творить чудеса, когда ты помогаешь нашим людям. То же самое делает Джулиан. — Мягко ответил Эйдан.
Серебряные глаза были подобны стали. Холодной. Неумолимой. Ничего не выражающей.
— И это привело нас обоих к тем вещам, которым никто и никогда не должен был научиться. С новыми знаниями приходит власть, Эйдан. Но уже без ограничений, без эмоций, без разделения на правильное и неправильное. Все это дается настолько легко, что этой властью крайне легко злоупотребить.
— Все Карпатцы знают об этом, Грегори, — спорил Эйдан. — А ты более чем кто-либо способен отличить правильное от неправильного. Так же, как и Джулиан. Почему ты превозмогал и сопротивлялся злу, когда другие давно присоединились к нему? Ты боролся за правосудие наших людей. У тебя всегда был свой кодекс чести, и ты всегда следовал ему, как и сейчас. Ты говоришь, что у тебя нет никаких чувств, но именно из сострадания ты оберегаешь свою Спутницу, оставив ее, когда она испугалась тебя. Ты не можешь измениться. Я понимаю, что каждая минута — это вечность для тебя, и что ты видишь свой конец.
Казалось, холодные глаза Грегори готовы проткнуть Эйдана, но более молодой Карпатец не отступил. Он просто пристально смотрел в глаза Грегори, а Александрия могла бы поклясться, что видит, как пламя прыгает от одного к другому. Потом твердый рот Грегори слегка смягчился.
— Ты хорошо научился, Эйдан. Ты целитель, как тела, так и ума.
Эйдан склонил голову, принимая комплимент. Ветер завывал, а волны разбивались о скалы. Грегори растворился в темноте, превращая себя в облако. Черная зловещая тень пронеслась по небу, окрашивая небеса, а затем переместилась к северу и угасла, точно ее и не было, забирая шторм с собой.
Эйдан опустился на песок, наклонил голову. Его плечи конвульсивно подергивались, словно он пытался справиться с сильными эмоциями, затопляющими его. Александрия обняла его голову обеими руками. Она чувствовала его рыдания, которые с силой пытались вырваться из груди и горла, но не было слышно ни одного звука. И только единственная кроваво-красная слеза ознаменовала его горе.
— Извини, cara, но он много значит для нашего народа, и мы не имеем права его потерять. Я чувствую его открытость, внутреннего демона, ждущего, чтобы сожрать его. Но придется исполнить обещание, данное ему, когда доведется охотиться на него. — Он помотал головой. — Это плохая услуга для того, кто посвятил всю свою жизнь служению нашему народу и Князю.
У Александрии перехватило дыхание. Она всегда считала Эйдана непобедимым, способным охотиться на вампиров и не попадать под их темную власть. Но Грегори был совсем другим случаем. Даже двум охотникам, таким как Эйдан, будет практически невозможно нанести ему поражение.
— Ты не можешь связаться с женщиной, которая могла бы спасти его?
Эйдан с сожалением покачал головой.
— Он продолжал бы следовать своей клятве, а ее присутствие только ухудшило бы все.
Она прикоснулась к его волосам пальцами и начала их ласкать.
— Так же, как и я делаю хуже для тебя? — Она потерлась подбородком о его волосы. — Я отлично понимаю, что девочка боится. Ты напугал меня. И все еще иногда продолжаешь делать это. Но Грегори просто приводит в ужас. Я бы никогда не хотела бы связаться с таким существом. А она — всего лишь ребенок.
— Почему ты все еще продолжаешь бояться меня? — Эйдан поднял голову и с нежностью, буквально перевернувшей ее сердце, прикоснулся к ее лицу кончиками пальцев.
— Твоя сила. Твоя настойчивость. Возможно, когда ты меня чему-то обучишь, я не буду так этого бояться. Но сейчас мне кажется, что у тебя в руках слишком большая для одного человека власть.
— Твой ум может то же, что и мой. Тебе просто надо подумать о том, чего ты хочешь, Александрия. Если ты захочешь взлететь, то тебе просто нужно это представить и сосредоточиться, твое тело станет легче, и ты полетишь.
Его рука обвилась вокруг ее талии, и они медленно поднялись в воздух.
— Слейся со мной. Посмотри это на примере. Нет необходимости бояться меня. — Сказал он, и мягко опустил их на землю.
— Скажи мне, что это за связывание, о котором он говорил. Что он имел в виду? И кто такой Михаил?
— Михаил — самый старый из нас, и он — наш Князь. Он правил нами в течение столетий. Грегори всего лишь на четверть века моложе и, по нашим понятиям, они почти ровесники. Наших людей долго преследовали, нам приходилось прятаться, иначе нас могли бы просто вырезать. Наших женщин стало так мало, что мужчины не могут найти своих Спутниц жизни. В результате они уступают Тьме и обращаются в вампиров. И никто не может обнаружить, почему, если рождаются дети, то большинство из них мужского пола, а многие не переживают свой первый год. Те женщины, которые смогли забеременеть, а потом потеряли ребенка, впадают в депрессию и не хотят пробовать еще. А мужчины без Спутниц вообще потеряны, для них даже нет надежды. И им приходится встречать рассвет, а с ним и свою смерть, или уступать темному демону внутри себя. Превращаться в вампира, настоящего хищника.
— Какой ужас. — Ответила она, чувствуя боль, которая проникала в ее ум и сердце.
— Михаил и Грегори пытаются найти способ, чтобы перебороть неизбежное вымирание нашего вида. Они обнаружили, что некоторые человеческие женщины, обладающие телепатическими способностями, могут быть связаны с нашими мужчинами.
— Как я.
Он кивнул.
— Ты не считаешь человеческих мужчин привлекательными. Но по какой-то неизвестной причине, ты не родилась среди нашего народа. Но ты родилась только для меня. И твое и мое тело хотят быть одним целым. Твое сердце и душа — вторая половинка моих. Михаил и Грегори предполагают, будто женщины человеческого вида, владеющие телепатией,[10] способны рожать девочек, и что те, в свою очередь, тоже будут способны рожать девочек. Вот почему вас так высоко ценят.
— Что такое связывание?
Эйдан медленно выдохнул.
— Александрия… — в его голосе слышалась нерешительность.
Она отошла подальше от него и вздернула подбородок.
— Я догадываюсь, что есть много того, что ты мне не рассказал. Ожидается, что я рожу ребенка? Девочку? И что, это за связывающая церемония, если мой ребенок выживет?
Он подошел и обхватил ее лицо большими руками.
— Я не хочу делать из тебя племенную кобылу для своего вида, piccola. Я хочу именно тебя. И я не знаю, что придется выдержать нашему ребенку. Подобно тебе, я могу только молиться. Мы будем волноваться об этом, когда столкнемся с этим непосредственно.
— И так у нас родится девочка, она переживет свой первый год и вырастет. А что будет потом? — Ее голубые глаза пристально смотрели в его золотые.
— Все девочки проходят церемонию связывания на восемнадцатый день рождения. Отовсюду приезжают мужчины, чтобы встретиться с ними. И если химия срабатывает, то ее связывают с мужчиной.
— Это варварство. Словно рынок! Она не имеет никакого шанса жить самостоятельно. — Потрясенно произнесла Александрия.
— Карпатские женщины рождаются для того, чтобы держать в своих руках судьбу своего Спутника жизни. Это их право, поскольку именно они рожают детей.
— Нет ничего удивительного, что бедная девочка сбежала. Ты можешь представить себе, каково это — столкнуться с таким человеком в столь юном возрасте? Сколько ему лет? Для нее он должен казаться просто древним. Он же мужчина, ради Бога, не мальчик. Он тверд и, вероятно, жесток. Очевидно, он знает больше обо всем на свете, чем кто-либо.