Другой конец закрепили на этой стороне на вентиляционной трубе. Первым отправили Игоря. Зафиксировали у него на поясе ремень, а затем пропустили через веревку. Игорь быстро добрался до противоположного здания, подтянулся и залез на крышу. Затем к нему отправили рюкзаки и Катину сумку. Повезло, что соседнее здание ниже — вещи проскользнули по веревке и не застряли. Затем настала Катина очередь. До сегодняшнего вечера она не подозревала, что боится высоты. Подступила дурнота, в ногах поселилась предательская слабость. Как же страшно.
— Кать, давай побыстрее, а не то… — дядя Дима недоговорил, но и так ясно: скоро подтянутся „сопляки“, а потом они навсегда застынут в желеобразной массе, пока их не переварят.
Он посмотрел на нее и сказал:
— Ты смелая девушка, справишься. А пояс подстрахует — не сорвешься.
Катя встала на колени, трясущимися руками обхватила веревку.
— Я не могу, — попыталась она отказаться.
— Сможешь, — коротко ответил дядя Дима и толкнул ее.
„Я на канате“, — Катя стала перебирать руками.
Ноги пытались разжаться и свеситься вниз, мышцы заныли, веревка резала ладони. Путь показался бесконечно долгим. А потом она уткнулась головой в стену, Игорь подхватил и рывком втянул к себе.
Дядя Дима не спешил: завис над КАМАЗом, а затем чиркнул спичкой и что-то бросил вниз. Оказалось, сухое горючее. Затем быстро-быстро начал двигаться вперед. Через мгновение машина полыхнула, и раздался взрыв. К тому времени они легко отвязали веревку, как и говорил хозяин постоялого двора. Стоило только попросить. Дядя Дима посмотрел вниз и сострил:
— Похоже, у них собрание.
Оставленный дом был облеплен „сопляками“, как и кусок улицы перед ним. Часть сгорела при взрыве, но живых было много.
— Выбора нет, — решил дядя Дима, — бежим до конца здания, спускаемся, а дальше по улице. Думаю, прорвемся.
— А если снова по крышам? — спросил Игорь.
Катя испугалась — она не выдержит! Руки до сих пор не слушаются. Но дядя Дима отказался:
— Времени много потеряем. А впереди пространство вроде как чистое
Они через чердак выбрались на улицу и снова понеслись по Советской. Стремительный бег, мелькание домов, фонарей, деревьев. У Кати поселилась острая боль в груди, дыхание причиняло муку, в правом боку кололо.
Слева метнулась мерцающая тень, и Катя завизжала.
— Черт, догоняют! — крикнул Игорь.
Он полез в карман. Достал смартфон и на бегу включил его. Выбрал музыку, врубил на полную громкость и отбросил в сторону, как приманку. Послышалась знакомое шлепанье — смартфон атаковали „сопляки“, перестав преследовать путников. Импровизация Игоря дала им передышку: Тишево был маленьким городом, спокойным шагом минут за сорок можно пройти насквозь. Наверное, раньше жители вечерами гуляли по центральной улице, общались друг с другом, обменивались новостями. А если бегом, да стремительным… Так что вскоре появилась надпись, желающая счастливого пути, и путники оказались за пределами города. „Сопляки“ их не преследовали.
_____________________________________________________________
(1) златник — месяц в Темногорье, соответствующий нашему октябрю.
Интерлюдия третья. Глогх и вокзал тысячи миров
Глогх который день караулил добычу у ручья. Животные дичились и с опаской обходили неизвестно откуда взявшийся огромный валун. Но Глогх был терпелив. Скоро они привыкнут к нему. Сегодня утром старый медведь потерся о камень спиной, пометив его. Затем пара волков обследовала валун и оставила след. Наконец, лань, испуганно кося глазом, подошла ближе и втянула воздух. Глогх разглядел ее влажные черные глаза, буровато-рыжую шерсть с белыми пятнами, настороженно развернутые уши. Лань напряглась, готовая в любой момент сорваться в бег, но пахло привычно, и потому она наклонилась к ручью. В тот же миг Глогх прыгнул и вцепился клыками в шею, ломая позвонки.
Мир изменился, и Глогх не мог противиться переменам. Теперь ему нужна теплая кровь и мясо — добыча, чтобы преследовать ступивших на темный путь. Он напился воды из ручья и отправился дальше — к вокзалу тысячи миров. Он шел медленно: что-то подсказывало, что не стоит торопить события. Поэтому Глогх решил прогуляться к вокзалу, посмотреть, каким он стал. Он потянулся, по спине прошла дрожь, от этого Глогху сделалось приятно — неизвестное прежде ощущение.
Когда-то никакой башни, называемой вокзалом тысячи миров, не существовало. На ее месте располагался океан, возникший во времена Хаоса. Кто-то из демонов украл часть Млечного пути и устроил из него большой водоем. Населил звездами из созвездий Рыбы, Кита и Рака, добавил лунного свечения. Красивое получилось место. Глогх любил вечерами приходить к океану и вглядываться в горизонт, ожидая восхода луны. Из воды выпрыгивала летучая рыба, преследуемая дельфинами, по вечерам на берег выползали крабы. Киты выпускали фонтаны, а морские звезды мерцали на дне, передавая привет небесным. Но одна из битв между служителями Хаоса и Порядка произошла именно здесь. Океан вскипел, поднялся в воздух водяным столбом и застыл. Так появилась Башня. Молочно-белая, как и Млечный путь, украшенная изображениями рыб, омаров, дельфинов, морских звезд и коньков. Но здесь, на темном пути, она казалась черным шпилем, мостом в бездну.
Вокруг парили огромные серые птицы с длинными вытянутыми шеями, большим клювом, полным острых зубов, с перепончатыми крыльями. Глогх думал, что они давно вымерли — более ста миллионов лет назад. Но вот поглядите: кружат возле вокзала, словно их воскресила неведомая сила. Он посмотрел на небо: солнце уже садилось, и над башней вставала Черная Луна.
Глава тринадцатая. Ожог медузы
Они еще оглядывались на Тишево, но скоро перешли с бега на быстрый шаг, а потом на обычный. Еще через час остановились — сил ни у кого не было.
— Вроде отстали, — Игорь напряженно всматривался назад, подсвечивая фонарем деревья.
Катя со стоном села прямо на землю.
— Я больше не могу — нога болит.
Хирург велел:
— Закатывай штанину.
На голени вздулся ярко-розовый рубец. Хирург скинул рюкзак, присел на корточки и ощупал пораженный участок кожи. Он предположил:
— Наверное, "сопляки" выпускают стрекательные клетки.
Игорь вспомнил все прочитанные в интернете случаи, когда люди погибали от ожогов медуз, но вслух ничего не сказал. Катя испугалась:
— Это лечится?
Игорь и Хирург переглянулись. Неизвестно, какой яд, и насколько большая доза досталась Кате.
— У меня мазь есть, — вспомнил Игорь, — можно использовать при ожогах.
Он вытряхнул из рюкзака аптечку, и Хирург проверил содержимое.
— Уголь активированный, это хорошо, — прокомментировал он. — Катя, выпей четыре таблетки.
Затем смазал рубец мазью.
— Здесь остановимся, — решил он. — Скоро стемнеет, надо к ночлегу готовиться.
Но Катя испуганно озиралась:
— А если "сопляки" догонят?
— Будем дежурить по часам, — ответил Хирург. — Но думаю, что не появятся — асфальт закончился.
— И? — Катя не поняла, но Игорь сразу сообразил:
— Мы в ином мире. Флут же рассказывал, что темный путь соединяет миры между собой. Мы выбрались из города и попали в другое место.
— В какое? — тихо поинтересовалась Катя. — К проказникам?
Игорь вспомнил танго под луной и сумасшедшего парня, говорившего, что проказник схватил его за руку. Только руки ниже локтя у танцора не было.
— Давай сейчас об этом не будем. Нельзя бояться все время.
Путники расположились возле молодого леса, отвоевавшего территорию у поля. Нарубили лапник и разожгли костер. Есть сперва не хотелось, но, когда Хирург сварил макароны по-флотски, все с жадностью набросились. А потом Катя жестом фокусника достала шоколадку. И торжествующе улыбнулась, когда все потянулись за ней. Игорь улыбнулся в ответ, и она задержала на нем взгляд. Игорю стало отчего-то хорошо, хотя взгляд — не шоколадка и не навороченный смартфон, его не будешь носить в кармане вместо денег. Не повесишь, как орден, на грудь и не нацепишь на руку, как дорогие часы. Зато можно сохранить в памяти и вспоминать в плохие дни.
Первым на дежурство заступил Игорь. Он присел ближе к огню. Ждать "сопляков" бессмысленно, Хирург прав. Тишево — обычный город из мира, похожего на их. А постоялый двор Флута находится в аграрном крае. Они разные. Так что сейчас он и попутчики находятся в другом пространстве. Знать бы только, что будет потом. Он задумался о словах танцора. Проказники — от слова "проказа"? Что их там ждет? Мины-ловушки, от которых можно лишиться конечности? Или что похуже? Милые шалости сбесившихся детишек? Добраться бы до радуги…
Он размышлял: "Желание, единственное. Это как с волшебной палочкой и тремя желаниями. Когда можно исполнить миллионы невероятностей, то проще. Тогда становишься добрым и щедрым. Загадываешь мир во всем мире, здоровье для всех и бессмертие. А когда всего три желания, и хочется новый байк, чтобы мчаться по ночной трассе, и навороченный комп, и чтобы родители и учителя отстали, и не надо было ходить в эту дурацкую школу. Не, с байком и компом просто — можно попросить просто чемодан с деньгами и купить все, что хочется. И даже сунуть тем же учителям денег, чтобы не лезли, а ставили нужные оценки. А если есть враг, личный? Которому только с помощью волшебства отомстить можно? Как тогда? Или просто свой угол. Куда можно прийти и побыть одному, совсем. Чтобы никто ни о чем не спрашивал. Все равно хотя бы одну просьбу хочется оставить себе. Лично, не для всех. А если и желание всего одно? То как? Легко быть на словах хорошим и честным, думать о человечестве. А на деле каждый сам за себя. И потому, наверное, не бывает волшебных палочек. Рано людям чудес ждать".
В который раз Игорь вспомнил о родителях. Дома о них так часто не думал, и когда срывался в походы — тоже. Есть они и есть, как что-то незыблемое, неизменное. Дом там, где живут родители. Это как якорь — удерживает на одном месте. А во время бури цепь обрывается, и тебя уносит ветром. Где-то таскает, треплет волнами. Но потом ты возвращаешься домой и снова бросаешь якорь. Обретаешь кров и род, пускаешь корни. Становишься кем-то большим, чем обычно — семьей, родом. И тогда кажется, что это надолго.