В гостиницу они вернулись в полночь. Игорь пожелал Кате спокойной ночи. Подержал ее за руку, точно желая удачи, и отправился к себе. Хирурга не было, да Игорь и не ждал его. Понятно, что тому надо во всем разобраться. "Та встреча нечета простой удаче", — всплыли слова песни, Игорь смотрел в детстве "Д'Артаньян и три мушкетера". Кажется, единственный из ровесников. Так что не факт, что Хирург и завтра возвратится. А если он вообще откажется уходить из города? Что тогда? Игорь лег в постель, но сон не шел. И что делать им с Катей? А ведь Хирург запросто может остаться, и Игорь его за это не осудит.
Тогда им с Катей придется определяться. Хотя у них выбора нет, вдвоем домой не вернуться. Придется Хирургу их усыновить и удочерить или опекунство оформить, в школу записать. Интересно, надо ли Игорю восьмой класс повторно закачивать, или разрешат переводные экзамены сдать? А еще у него скоро день рождения — в августе, а у Кати в декабре. Целых четыре месяца они будут ровесниками. Почему Катины родители отдали ее так рано в школу? Так бы Катя и Игорь в одном классе учились. Интересно, получит ли он подарок на день рождения? Игорь мечтал о модели самолета, которую можно самому собрать, чтобы запускать за городом. А теперь неясно. Игорь долго лежал, уставившись в потолок, и незаметно для себя уснул.
Хирург пришел в номер в десять утра, Игорь еще спал. Сел на кровать и молча смотрел в стену. А когда Игорь открыл глаза, произнес:
— Собирайся. Завтракаем и выезжаем.
Игорь спрашивать не стал, каких усилий потребовало это решение от Хирурга. Видно, что далось нелегко. Морщины еще сильнее прорезали лоб, глаза больной собаки. А сам застыл, ушел в себя, точно в кокон. Значит, они продолжают путь, а ведь Игорь почти смирился, что дорога окончена. Он встал с кровати и принялся одеваться. Вскоре разбудили Катю. Позавтракали в гостинице, здесь был шведский стол.
Яна ждала в машине. Игорь только сейчас разглядел ее. Красивая, но не правильными чертами, а в целом. Если разбирать каждую черточку по отдельности, то вроде ничего особенного, а если просто смотреть, не анализируя, то понятно, почему Хирург влюбился. Она особенная. Черная прядь в светлых волосах, глаза необычного цвета. Есть женщины, их много, а есть как Яна или Катя. Неповторимые. Яна — для Хирурга, а Катя… Не будет он про Катю, рано еще. Хотя и в ней заметна незаурядность, исключительность. Но этому еще предстоит прорасти, как зерну весной.
Яна завезла их в супермаркет, а затем они двинулись по дороге в сторону перехода. Всю дорогу в тишине, лишь отчаяние в глазах — Игорь видел обоих в зеркале заднего обзора. Три часа так проехали, пока Яна не остановила автомобиль у поля. Путники вышли. Хирург порывисто обнял Яну, и они долго стояли, не в силах расстаться.
— Береги себя, — попросил он.
Она лишь кивнула, не произнеся ни слова. Только слезы текли, а она даже не старалась их вытереть. Эта встреча и для Яны, и для Хирурга как утонченная пытка. Только рана начала зарастать, покрываться тонкой корочкой, как вновь полоснули бритвой. Никаких сил не хватит это перенести.
Путники отправились к проходу. Хирург шел впереди, сутулясь сильнее обычного. Он не оборачивался до конца, а Яна все не уезжала, смотрела вслед. И возле самой воронки Хирург развернулся и крикнул то ли для нее, то ли для себя, то ли для погибшей Ани:
— Я люблю тебя! Всегда любил!
И под конец:
— Я постараюсь вернуться. Обещаю!
Вот и все, они перепрыгнули.
Интерлюдия девятая. Снова в путь
Глогх дремал, его сон растянулся на неделю, медленный и ленивый. В нем Глогх носился по Скарамунту, играя в догонялки с пылкой лавой. Из-под земли вырывался пар, и Глогх прыгал на него, а затем в сторону, и пар пыхал сильнее. Окрестности озаряла черная луна, придавая пространству торжественный вид и мрачность. В небе носились огненные птицы — как и Глогх, первые дети этого края. Они роняли огонь, точно перья, и тот застывал на бурой земле пламенными цветами. Чудесное видение, но жаль, что недолгое.
А потом ласковый голос позвал Глогха.
"Просыпайся, лентяй. Пора вставать", — прошептал кто-то.
Глогх не знал ни матери, ни отца, но если кому и мог принадлежать этот голос, то только им, любящим и понимающим. Он неспешно поднялся, потянулся и расправил затекшие конечности. Втянул в себя воздух. Нет, горьковатый запах не вернулся, лишь его предчувствие, ожидание конца.
Глогх стряхнул с себя ошметки паутины — арахниды зря времени не теряли. Пытались и его опутать узами, чтобы после питаться страхом. Он помнил, какими они раньше были: существа, сплетенные из нитей луны и воды. Никто лучше их не плел узоры, украшавшие этот край. И что с ними стало? Зависть и гордость погубили их, слишком многое о себе возомнили. Захотели стать повелителями мира, за что и поплатились. Теперь лишь паутина с застывшими в ней каплями росы напоминает о прежней сути.
"Тупые твари! — ярость охватила его. — Не соображают, на кого не стоит плести тенета".
Он подошел вплотную к пряничному домику и разрушил ударом лапы. Кого-то придавило тяжелой балкой, но Глогха это не интересовало.
Глава тридцатая. Город тысячи дверей
Этот мир немного походил на их собственный, только с отставанием на полвека, если не больше, — тут не угадаешь. Есть электричество и машины, поезда и удобства, черно-белые телевизоры, но нет интернета, гаджетов и мобильных телефонов. Люди вполне обычные: доброжелательные и не очень, молодые и старые, толстые и худые, местные и туристы. Огромное разнообразие для маленького города, где дома возведены еще в прошлые века и точно законсервировались во времени: узкие улочки, спускающиеся с холма на городской пляж, тысячи ступеней между домами для пешеходов и каменные дороги для автомобилей. А еще в городке имелось множество дверей, а радуга сияла над ним, не желая указывать точное место.
Деревянная дверь подъезда, обрамленная толстыми колонами и треугольным сандриком (1), на котором висит овальный портрет; резное полотно, украшенное изображениями грифонов и орлов; дверные полотна, в которых вместо стекол вставлены витражи… Простые двери, выкрашенные краской, гладкие и неприметные; в виде арок, обрамленные искусным наличником; с железным засовом, кованые… Глаза разбегались от разнообразия, но проход между мирами не находился. Путники остановились в двухэтажной вилле на морском побережье, и каждое утро и вечер спешили на море. Всего на час, но этого хватало, чтобы отвлечься. Хирург понимал, что Кате и Игорю, да и ему, это необходимо — устали от походной жизни. Хотя, с другой стороны, это расслабляло, но несильно. А затем новые поиски в изнуряющую жару, когда все остальные жители прятались в каменной прохладе зданий.
В городе росли пальмы, а в горах, его окружающих, сосны. Хирурга это удивляло больше всего: сосны и пальмы рядом, два символа — юга и севера. Во дворах беседки были оплетены лианами киви, дающими тень. Оливки, инжир, мандариновое дерево, магнолии — Хирург хотел бы поселиться в подобном городке вместе с Яной-Аней. Он так и не пришел в себя после встречи, иногда ему казалось, что это злая шутка судьбы: снова свести и разлучить. Ему мерещилось, что это был лишь сон, каприз разума, не примирившегося с потерей. А ведь он только стал привыкать к мысли, что сможет жить дальше, один. Но все же это подарок — знать, что Аня есть, пусть и в виде своей копии. Что в другом мире ход событий пошел по другой вероятности.
Радуга, исполняющая желания… До этого он не знал, что загадать. Теперь же проще: вернуться к Яне. Она — не его Аня, а он — не ее Дмитрий, но все же они половинки целого, которое не смогли сохранить по его глупости. И если кто решит, что это самообман, тот ошибается. У них с Яной есть шанс все исправить, стать счастливыми, и он постарается эту возможность не упустить. Пусть это мысли о невозможном, но кто сказал, что самые смелые мечты фантастичны? Хирург вывернется наизнанку, но выполнит, что обещал.
На витраж с рисунком радуги путники наткнулись, когда бродили по окрестностям. Сначала шли по проезжей части, как большинство горожан, не желающих стирать ноги по ступеням — все равно машин мало. А затем завернули в арку, там-то Игорь и углядел рисунок. Изображение было разрезано на небольшие стекла и вставлено в дверь. Неужели?! Им было страшно поверить в удачу. Неужто нашли? Хирург постучал, ему отворил грузный мужчина. Ничего не спрашивая, мужчина отступил внутрь и пропустил путников. Внутри оказался магазин сладостей. Шоколад ручной работы с разными добавками из орехов, меда и джема… Мармелад: яблочный, сливовый и апельсиновый… Марципан, карамель, пастилки, ириски — сразу захотелось все скупить и устроить пир желудка.
Путники приобрели несколько кульков, прежде чем Хирург решился задать вопрос:
— Скажите, а здесь нет двери или прохода в другой мир?
И замер: сейчас их примут за сумасшедших и вытолкают вон. Ведь картинка на двери, возможно, всего лишь совпадение. Но мужчина снял очки, не спеша протер их, будто раздумывая, и сказал:
— В моем магазине нет. Но попробуйте зайти завтра.
— Сюда же? — уточнил Хирург, чувствуя себя полным идиотом.
Продавец начал перекладывать товар с места на место, смахивать несуществующую пыль, протирать витрину, точно ему захотелось избавиться от надоедливых покупателей. Но Хирург ждал.
— Да, примерно в это же время, — наконец, обронил мужчина.
Путники вышли в полном недоумении: почему именно завтра? Что изменится? Будет другой продавец, и тот сможет прояснить ситуацию? Они шли по вечерней набережной и ели конфеты, одну за другой, и молчали — болтать не хотелось. На следующий день оделись по-походному и прихватили рюкзаки. Что-то они расслабились под южным солнцем, отвыкли от бесконечной дороги и лишений. Хватило нескольких дней. Даже на поиски прохода отправлялись налегке, а сегодня спохватились. Та же улица, арка, они нырнули в знакомую дверь с изображением радуги и замерли — это был магазин новогодних игрушек.