Ели: голубые, синие, зеленые, белоснежные и серебряные. Снегурочки, Деды Морозы, Санта Клаусы и Снеговики. Стеклянные шары всех оттенков, сосульки, колокольчики, хрустальные шишки. Разноцветные гирлянды, развешенные по стенам, бумажные фонарики и снежинки, карнавальные костюмы.
— Э-э-э, — замешкался Хирург, — а разве здесь не шоколад продается?
Молодой парень в красном колпаке, выскочивший из подсобки, быстро ответил:
— Это вам в среду надо приходить. Они по средам работают.
— Нет, — среагировал Хирург, когда парень собрался исчезнуть, — нам надо дверь или проход отсюда.
— Тогда лучше в пятницу или субботу заглянуть, — продавец удалился, словно он работал эльфом у Санты и создавал новые игрушки прямо в каморке.
…Всего четыре дня отдыхают в этом приморском городе, а загорели. Главное, что не до красноты, как некоторые отдыхающие. Пицца с морепродуктами, креветки в томатном соусе, ризотто с разными начинками, вкуснющее мороженое — ленивый и долгожданный отдых. Они потом будут вспоминать это время с удовольствием, желая повторить. Катя с Игорем все чаще проводят время вдвоем, но Хирург не скучает — мысленно он с Яной. Даже если не получится задуманное, он знает, что она есть, и с ней все в порядке. Или почти в порядке. Но он сделает все возможное, чтобы добраться до радуги.
В пятницу им открыл пожилой мужчина. За его спиной раздался скрипучий голос:
— Вано, кто к нам пришел?
Катя невольно попятилась, видимо, вспомнила историю с Хамой и Хакки — снова пожилая пара. Но Игорь подтолкнул ее в спину, надо скорее узнать про проход. Они прошли в тамбур, затем в комнату. Посреди нее стоял квадратный стол, рядом диван с горкой белья. Около стены массивный буфет с фарфором. На стуле сидела старушка: лет за восемьдесят, абсолютно седая, с крупными локонами.
— Проходите, молодые люди, — пригласила она. — Решила белье выгладить, а теперь думаю — а надо ли? Ноги уже не такие, как в молодости, стоять трудно.
— Можно спросить? — начал Хирург, но старушка прервала:
— О делах потом, молодой человек. Сначала выпьем чай, посмотрим фотографии. Нам, старикам, много не надо. Хочется поговорить с приятными людьми.
Ее звали Катка, и у них с Вано было много детей, внуков и правнуков. Но все разъехались, кто куда, поэтому старики страдали от одиночества. Путники внимательно изучили несколько пухлых фотоальбомов и выпили целый чайник. Вано несколько раз отлучался, чтобы его подогреть. Про проход Хирург спросил, когда часы показали десять вечера. Супруги переглянулись.
— Вы про ту дверь спрашиваете, молодой человек, из-за которой у нас в квартире постоянный сквозняк и шелест опавшей листвы? Ничего не хочу знать! — категорично заявила Катка. — Мы ее заклеили обоями, но все равно оттуда доносятся странные звуки, а иногда в квартиру приходят тени. Я хотела позвать священника, но Вано отказывается.
Хирург взял ее за руки.
— Уважаемая Катка, нам очень надо. Нам нужно вернуться домой, но сможем сделать, только попав на темный путь. Самим этого не хочется, но выбора нет.
Старушка тяжело задышала, сердито поджала губы и забрюзжала:
— Как всегда! Вечно вы торопитесь! Чтобы вам не отправиться в следующую пятницу? Мы никуда не денемся.
— Надо успеть до сезона дождей, — влезла Катя.
"И до того, как чудовище настигнет нас. Если оно уже не догнало и не ждет на темном пути", — подумал Хирург.
— Успеете, он начнется нескоро.
— Через несколько дней, — Вано бросил газету перед женой. — Синоптики пишут.
— Вечно они врут, твои синоптики! — Катка никак не хотела успокоиться.
Она поднялась и стала перебирать белье, намекая, что визит окончен. Но путники не уходили.
Наконец, она согласилась.
— Ладно, торопыги, идите, куда вам надо. Хотя лучше бы вы здесь остались.
Катка направилась в дальнюю комнаты, остальные поспешили за ней. Возле одной из стен она остановилась.
— Вот здесь под обоями. Только ремонт сделали! — запричитала она.
— Говорил я тебе, что не надо дверь заклеивать, — проворчал Вано.
Но супруга в долгу не осталась:
— Надо было ее кирпичом заложить, как только купили эту квартиру.
Хирург предложил заплатить за новый ремонт, но Катка лишь рукой махнула:
— Я оставила рулон, молодой человек, на всякий случай.
Вано аккуратно вырезал нежно-розовые с мелкими цветами обои, под ними обнаружилась дверь. Совершенно обычная, покрытая белой масляной краской. Хирург дернул за ручку — заперто.
— Ключа от нее нет, — предупредила Катка, — а открыть чем-то другим у нас не получилось. Толку от нее никакого, одно лишь смущение.
Игорь полез за отмычками, но они не подошли. Хирург вспомнил про ключ, полученный от Флута, — похоже, сейчас именно тот случай, чтобы им воспользоваться. Хирург достал из мешка ключ и вставил в замок. Тот щелкнул, и перед странниками возник черный провал — вход в бескрайнюю пещеру. Сзади отшатнулась Катка. Хирург услышал, как она набросилась на мужа:
— Говорила я тебе, старый хрыч, что нужно замуровать дверь. Я теперь уснуть не смогу, зная, что у меня под боком находится!
Катка говорила что-то еще, но путники уже шагнули вперед, и все исчезло.
________________________________________________________________________
(1) Сандрик — декоративный архитектурный элемент в виде небольшого карниза, располагается над окном или дверью.
Глава тридцать первая. Темногорье, дубль
В небе висели сразу две луны. Прямо над головой — белая в серых пятнах, впереди — черная. И, словно водораздел между ними, разлом дороги. Вот тропа шла по светлой стороне, затем резко оборвалась, а дальше продолжилась на темной. Путники подошли к трещине и оценили: нет, прыжок над бездной им не совершить. И веревку на тот край не добросить. Надо спускаться, только не хочется. И вариантов нет. Со дна поднимался густой пар, скрывая все, что происходило внизу. Хирург кинул камень, вскоре раздался глухой удар. Значит, впадина не очень глубокая. Хирург размотал веревку, полученную на постоялом дворе, и первым спустился в расщелину.
Туман на дне был настолько густым, что на расстоянии вытянутой руки ничего не видать. В любой момент могла появиться опасность, на которую он не успеет среагировать, но выбора не было. Хирург крикнул ребятам, чтобы спускались. Затем путники обмотали веревку вокруг пояса, чтобы не потеряться в белесой завесе, и направились к противоположному краю практически на ощупь. Сквозь марево проступали остовы деревьев, чьи ветви тянулись к небу с призывом дождя. Потрескавшаяся земля, словно в морщинах старости, скелеты зверей… Камни, большие и не очень, не вовремя попадающиеся под ногами, русло высохшей реки и перекати-поле, летящее в лицо… Сначала Хирургу померещилось, что его коснулась птица, он замахал руками, отгоняя, и лишь потом сообразил, что это ком высохшей травы. Все-таки страх перебивает все чувства. Людям свойственно сначала испугаться, а уж потом разбираться: что было-то?
Помимо этого облика долина имела и другой. Он накладывался поверх, словно спецэффект. Ровная зелень склонов и пологие берега, медленно катящая волны широкая река, вдоль нее растут яблони, на них поспевают плоды. В траве затеяли возню мелкие животные, нечто среднее между енотом и белкой. Вдалеке обрывает кусты крупный динозавр, он не обращает на путников никакого внимания, и у них отлегает от сердца: это не чудовище, про которое говорил Флут. И море цветов: алые маки, темно-вишневые тюльпаны. Будто разбрызгали краску по холсту. Все это есть и нет одновременно, в зависимости от того, какая луна стоит над горизонтом.
Впереди показалось нечто массивное, цвета рыжей глины. Странники приблизились и разглядели огромную арку из песчаника. Больше всего арка походила на нижнюю часть тела великана: будто он расставил ноги, чтобы не промочить их, когда перешагивал реку, да так и застыл навечно.
— Что это? — резко остановилась Катя.
Хирург пожал плечами:
— Скальная порода, плюс, выветривание.
— Откуда здесь скалы? — удивился Игорь. — Ничего похожего не видели.
Хирург промолчал: есть вопросы, которые не требуют ответов. И так ясно, что дело нечисто. Он сделал шаг в проход, и его накрыло неведомой силой. Раздался тяжелый стон, словно сама земля скорчилась от боли.
…Хирург медленно приходил в себя. Мимо шастали незнакомые люди, несколько раз женщина в синей форме предложила на выбор чай, кофе. Хирург лежал на нижней полке и никак не мог очухаться: все расплывалось перед глазами. Тусклое освещение, силуэты проводов и железобетонных опор за окном, мерное постукивание… Где он? Хирург попытался приподняться, но завалился обратно: как же плохо! Он попробовал еще раз, получилось с трудом. Сфокусировал взгляд: вроде находится в вагоне. Черт, как его сюда занесло? И куда он едет?
Снова подошла проводница.
— Кофе, можно покрепче, — попросил Хирург.
— Шоколад, печенье не желаете? — предложила она.
От одной мысли о еде мутило. Хирург отрицательно замотал головой. Проводница принесла кофе.
— С вас сто рублей, — произнесла она.
Хирург полез в карман за деньгами и высыпал на стол пачку красных пятитысячных купюр.
— Помельче нет? — проворчала проводница.
За ее спиной Хирургу померещился чей-то острый неприятный взгляд. Но видение быстро исчезло. Хирург отыскал сторублевку и протянул, остальные деньги сгреб в карман.
После кофе полегчало, в голове немного прояснилось. Хирург достал билет и прочитал: "Темногорье". Что за станция? Может, он с кем-то договорился встретиться? Он пошарил по карманам, чтобы проверить звонки, — телефона не было. Хирург поднял полку и достал рюкзак. Хорошо, что рюкзак догадался взять. Но и там мобильника тоже не оказалось; зато топор, складной нож и прочие походные вещи были в наличии. Он собрался в поход? Дело запутывалось. Хирург решил доехать до Темногорья и там выяснить, ждет ли кто его. В случае чего вернется обратно.