– Я в порядке. – Судя по его виду, нет.
– Кто такая Боряна? – спросила она.
Асен уставился на нее широко раскрытыми глазами.
– Просто женщина, которую я когда-то знал.
Уточнять он не захотел. Его дыхание все еще было прерывистым. Косара подумывала о том, чтобы потянуться к нему, сжать его руку, а может, ободряюще похлопать его по плечу.
Но она не стала. Ведь он был тикающей бомбой.
– Почему у тебя в руке нож? – спросил он, ведь его глаза, видимо, тоже привыкли к темноте.
– Ох. – Она посмотрела вниз, будто до этого не помнила о ноже. – На всякий случай.
– На какой такой случай?
Косара пожала плечами и сказала:
– Попробуй немного поспать. Завтра будет долгий день.
Она вернулась на диван. В комнате стало холоднее: огонь в очаге погас, не сдавалась лишь пара тлеющих угольков. Сколько бы одеял ни накидывала на себя Косара, у нее по-прежнему мерзли пальцы ног.
Снова раздался крик. Косара со вздохом встала и вернулась в спальню.
Руки Асена были сжаты в кулаки. Он снова кричал на Боряну, умоляя ее перестать. Не проклинать его?
Косара шикнула на него, но это ничего не дало.
– Асен!
Он не просыпался. Тогда она все-таки потянулась к нему и взяла его руку в свою. Его кулак разжался, Асен крепко сжал ее ладонь и наконец-то перестал кричать.
Спустя несколько минут, когда он, казалось, уже крепко спал, Косара попыталась стряхнуть его руку. Пальцы его сжались крепче.
С глубоким вздохом она легла на свою сторону кровати, протягивая руку над подушечной баррикадой. Так, одной рукой она сжимала нож, а другой – ладонь Асена.
Когда Косара проснулась утром, оказалось, что она все еще держит его за руку да еще и льнет к нему: ее голова лежала у него на плече, а он обнимал ее свободной рукой.
Секунду Косара просто лежала. И потому, что не хотела случайно разбудить его и долго искать объяснение, и потому, что – надо было признать – с ним было тепло и уютно.
Затем она медленно и осторожно выпуталась из его объятий и на цыпочках вышла из комнаты.
«Молодец, ты прекрасно справилась с тем, чтобы не подпускать к себе чертова полицейского, – отругала она себя. – Ну просто молодец».
15
Утро выдалось очень холодным. Ветер хлестал Косару по лицу, заставляя ее глаза слезиться и тут же замораживая слезы на ресницах. Бледное солнце отражалось в сугробах и слепило ее.
Асен шел рядом, громко стуча зубами. Он ничего не сказал о прошедшей ночи: ни о своих кошмарах, ни о Боряне, ни даже о ноже, который обнаружил на полу рядом с кроватью. Косара, в свою очередь, больше не упоминала о его проклятии. Им пришлось сосредоточиться на более важной цели – поиске компаса в могиле Альгары.
– Кладбище далеко? – спросил Асен, продолжая дышать на свои руки в тщетной попытке согреть их.
– Всего в паре минут отсюда, – сказала Косара. – Однако сначала нужно забрать ключ у Маламира. Власти запирают кладбище во время Темных дней, хотя упырям это совершенно не мешает. Ни упырям, ни глупым подросткам, которые приходят на кладбище погулять.
– Почему ключ у Маламира? Я думал, он работает в театре.
– Да, но он также помогает с похоронами, подрабатывает, одним словом. Он делает макияж.
– Какой макияж?
– Наносит грим на мертвецов. Прежде чем их похоронят.
Асен сморщил нос, будто ему стало неприятно от одного упоминания о мертвых.
– Что-то не так? – спросила Косара.
Он замешкался, его пальцы теребили медные пуговицы на манжетах пальто.
– Просто это напомнило мне, что мы собираемся выкопать тело, и я… Мне правда не по нраву роль гробокопателя.
Косара и так об этом догадывалась. Белоградцы явно питали особое отвращение к тем, кто тревожил мертвых, – вероятно, потому, что их мертвые обычно не тревожили живых.
– А что, полицейским разве не приходится порой раскапывать могилы? – удивилась она. – Что, если кого-то убили, но вы узнали об этом после того, как его уже похоронили, и вам нужно тело, чтобы собрать улики?
– Иногда мы и вправду эксгумируем тела, – признался Асен. – Очень редко. И только по решению суда. Но у нас с тобой нет ордера.
– Тогда представь, что он есть.
– Я не могу просто взять и нафантазировать ордер. Это скользкий путь к тому, чтобы стать… – Он понизил голос. – Оборотнем в погонах.
– Говорит тот, кто самим своим присутствием по эту сторону Стены нарушает закон.
– Тем не менее раскапывать могилу…
– Слушай, я уверена, Альгара не будет возражать.
– Откуда тебе знать?
– Она ведьма. Я ведьма. Я была бы только рада, если бы меня время от времени выкапывали. Ей, верно, придутся по душе свежий воздух, смена обстановки, приятная компания…
– Она мертва, Косара.
– Здесь, в Чернограде, ты что жив, что мертв – всё едино.
– Не уверен в этом…
– Вот уж поверь мне. Мы ее выкопаем, заберем компас и вернем тело куда надо. Никто даже не заметит.
Асен снова вздохнул, прежде чем кивнуть. Косара одарила его яркой улыбкой.
Она никогда бы этого не признала, но ей было легче от мысли, что не нужно идти на кладбище одной.
Наконец они подошли к дому Маламира, низкому, ветхому зданию без черепицы и без краски на стенах. Несколько окон на верхнем этаже были заколочены, чтобы не уходило тепло.
Дверь открыла мама Маламира. На ней красовалась ночная рубашка с рисунком в виде подсолнухов, подол развевался на ветру. Глиняная маска на ее лице треснула, стоило женщине нахмуриться. Ее молочно-белые глаза смотрели прямо на Косару. Трость женщины застучала по земле перед ногами ведьмы.
– Кто тут? – спросила она.
– Это Косара, госпожа Петросян. Маламир дома?
– Косара, который час? Маламир еще в постели…
– Не могли бы вы его разбудить? Это срочно.
Госпожа Петросян глубоко вздохнула и снова исчезла в доме, бормоча что-то про нынешнюю молодежь; в ее волосах лязгали бигуди. Косара заметила, что она двигалась медленнее, чем всегда, и постанывала при каждом шаге.
Вскоре в дверях показался Маламир, моргая от неяркого солнечного света. Один его глаз все еще наливался синевой и был опухшим, тело свободно висело между костылями, но Маламир, казалось, был в хорошем настроении.
– Косара! – широко улыбнулся он. – Как приятно, что ты заглянула.
– Тебе лучше?
– Намного лучше, спасибо. Доктор Крустев говорит, что я восстанавливаюсь рекордными темпами! Иногда я даже недолго гуляю.
– А что твоя мама? Кажется, ей нездоровится.
Маламир отмахнулся.
– Она в порядке. Она уже несколько часов наводит чистоту в доме. Мама есть мама.
– Если ей нужно зелье…
– Я обязательно обращусь к тебе, куколка.
Косара кивнула, а затем смолкла, не зная, как направить разговор в правильное русло.
К счастью, Маламир сделал это за нее.
– Итак, мама сказала, что я тебе срочно понадобился.
– Так и есть. Ключи от ворот кладбища все еще у тебя?
Рот Маламира превратился в тонкую бледную линию.
– Ты же не будешь ходить на кладбище во время Темных дней?
– Буду, но только днем, – рассмеялась Косара так, будто не понимала ужаса, что мелькнул в его глазах. – Да ладно, Маламир, не смотри на меня так. Все будет хорошо.
– Точно?
– Точно. Я знаю, что делаю.
– Но в тот раз, когда ты…
– Пф-ф-ф, тот раз, когда я!.. – Косара пренебрежительно махнула рукой. – Это было много лет назад. Теперь я старше и мудрее. Ну, во всяком случае, точно старше.
– Хорошо… Если ты уверена, что это безопасно…
– Конечно, я уверена. Я бы даже не вздумала туда соваться, не будь я уверена.
Маламир рассматривал ее несколько секунд, прежде чем сдаться.
– Подожди здесь.
Ритмичное щелканье костылей затихло, когда он исчез в темном коридоре. Вскоре он вернулся с блестящим кольцом для ключей в виде сверкающего скелета на шарнирах.
– Дикая безвкусица, правда? – спросил Маламир, увидев выражение лица Косары.
Косара открыла рот, чтобы согласиться, но ее прервал громкий стук внутри дома. Раздалось рычание.
– Маламир! – вскрикнула госпожа Петросян. – Ты снова выпустил эту бестию из своей комнаты! Говорила я тебе: держи дверь закрытой!
Маламир тихо выругался и крикнул через плечо:
– Прости, мама! Я отловлю его через секунду!
– О боже, мои диванные пледы, я ведь сама вязала их крючком, Маламир!
– Секунду, мама! – Он снова повернулся к Косаре и, видно, заколебался, болтая ключами в перевязанных пальцах. – Слушай, мне надо идти. Обещаешь быть осторожной?
Косара выхватила ключи.
– Обещаю! Черт, что у тебя там за «бестия»?
– О, да мы собаку завели. Мама слишком переживает. Хочет собачка вязаные пледы – пусть ест, они, честно сказать, безобразные.
Косара нахмурилась. Это рычание не походило на собачье.
– Маламир! – снова крикнула госпожа Петросян. – Теперь оно грызет ковер!
– Секунду! – Тут Маламир схватил руку Косары и сжал ее. – Я должен бежать. Вы двое будьте осторожны, хорошо?
– Говорю тебе, я знаю, что делаю.
По лицу Маламира было легко угадать, как сильно он в этом сомневался.
– Я тебя тут буду ждать. Если ты не вернешься до захода солнца…
– Мы уйдем с кладбища еще до обеда, не волнуйся.
– Маламир!!
– Иду, мама! – Он долго рассматривал Косару. – До скорой встречи. Я надеюсь. – И затем Маламир закрыл дверь.
– Неужто это так опасно? – тихо спросил Асен.
Лицо его стало пепельным, только кончик носа и уши пылали красным на холодном ветру.
– Не-а, – сказала Косара, стараясь говорить непринужденно. – Маламир беспокоится ни о чем. Упыри днем спят. Мы раскопаем могилу, достанем компас и уйдем до обеда. Проще простого.
– Уверена? Ты как будто жутко нервничаешь.
Пальцы Косары, сжимавшие ключи, так сильно дрожали, что блестящий скелет зазвенел. Теневая хворь щекотала ключицы. Каждый раз, закрывая глаза, она видела лицо Невены.