Последний раз, когда она посещала кладбище во время Темных дней, был и последним разом, когда она видела сестру живой и здоровой. Именно с того момента все и пошло под откос.
Но Косара ободряюще улыбнулась Асену.
– Я уверена. Все будет хорошо.
Ворота кладбища возвышались перед Асеном и Косарой. Сзади до них долетали запахи пробуждающегося Чернограда: веяло ароматами свежесваренного кофе, теплой выпечки и только что зажженных каминов. Кладбище впереди пахло по-другому – дикорастущим зеленым мхом, вековыми соснами и магией.
Было холодно, но не как в городе, где просто краснели щеки и хотелось чашку горячего шоколада. Холод здесь был живой. Он вцепился в горло Косары острыми когтями, скользнул по ее позвоночнику, как змея, свернулся в ее легких, словно в норке.
Косара толкнула металлические ворота. Решетка была погнута там, где пытался прорваться разъяренный упырь, на петлях виднелись следы клыков. Косара с такой силой сжала серебряную монетку в кармане, что, вероятно, остался след на коже.
– Итак, каков план? – спросил Асен.
– Обойдемся без плана, – сказала Косара. – Заходим внутрь, ищем компас и выходим обратно.
– А если возникнут проблемы?
– Тогда сбежим.
– Мое искреннее мнение: нам нужен план действий. Надо решить, кто постоит на стреме, кто будет защищать фланг…
– Вот ты этим и занимайся. Лично я собираюсь бежать.
Свежий снег укрывал могилы, точно мертвые спали под белыми одеялами. Тут и там в земле зияли глубокие ямы. Все, кроме самых ленивых упырей, давно покинули свои пристанища.
Между потрескавшимися замшелыми надгробиями блестело одно, новое и блестящее. Возле него лежал букет красных роз. Косара наклонилась и прочитала надпись: «Дамьян Петров, кардиохирург. Любящая жена убита горем…»
Земля треснула. Почерневшая рука взлетела вверх и потянулась к лодыжке Косары.
– Ой! – Косара отпрыгнула назад и пнула руку. – Страшно же!
Рука заметалась, ее пальцы тряслись, словно задавая вопрос. Тогда Косара вонзила каблук в ее плоть, раздался громкий треск сломанной кости. Рука, используя четыре пальца, быстро зарылась обратно под снег.
– Попробуй-ка это вылечи! – крикнула ей вслед Косара.
– Он был кардиохирургом, – сказал Асен.
– И что?
– Он не по переломам. Здесь нужен ортопед.
– О, ему явно понадобится ортопед, если не будет лежать себе смирно! – сказала она громко, что упырь точно слышал.
– Ты же сказала, они обычно спят днем…
– Так и есть. Этот, должно быть, только-только ожил. Вообще-то, нам даже повезло.
– Почему?
– Он юн и неопытен. Потому и не пробовал нас обмануть.
– Обмануть нас? Как?
– Кто знает? Он мог бы притвориться ребенком, застрявшим под снегом. Или прикинуться кем-то из знакомых. «Асен, дружище, не видел тебя целую вечность, не поможешь мне выползти из могилы, старина?» Умеют они запудрить мозги. Однако это, конечно, стыдоба, да и только.
– Ты о чем?
– Об этом! – Косара указал на руку, которая как раз выползла обратно. – Жена врача, скорее всего, богатая образованная женщина, а мужа по-людски похоронить не удосужилась, так, чтобы уберечь от воскрешения! Ни осиновых колов, ни свечек церковных на могиле, ни ладана, и, готова поспорить, про серебро на глаза она тоже забыла. Я просто в шоке! Сперва сами не заботятся о своих мертвецах, а потом бегут к нам. «Помогите, мой муж умер, и теперь он пытается напиться крови из кошки!» Ну конечно, пытается, вы же его не похоронили как следует! Информации кругом навалом, Ассоциация ведьм и колдунов каждый год выпускает по брошюре, да только не читает их никто!
Косара сердито вытащила головку чеснока, очистила зубчик и натерла им кожу за ушами. Затем передала его Асену, и тот взял чеснок осторожно, словно боялся, что она оттяпает ему руку.
Возможно, она слишком горячо обругала тех, кто неправильно хоронил умерших, но ей просто трудно было поверить в такое невежество. Черноград был бы более безопасным местом, если бы люди слушали своих ведьм.
Они осторожно шли по кладбищу, держась заснеженной тропы. Время от времени Косара останавливалась и прислушивалась, проверяя, не проснулись ли упыри. Асен все оборачивался, словно что-то ища. Возможно, и он представлял себе голодных упырей за каждым надгробием.
Они легко нашли могилу Альгары, помня указания Вилы. Альгара была похоронена в сердце кладбища, всего в нескольких минутах от церкви. Надгробие настолько заросло кустарником, что голые ветви полностью оплели его. Под растительностью едва-едва проступало имя: «Альгара Яланджиева, ведьма».
– Невероятно, – сказала Косара. – Черная Борода даже не следит за ее могилой. Как хорошо, что Альгара так и не воскресла: она бы, наверное, заново умерла от стыда. – Косара вытерла руки. – Ну что, готов копать?
Судя по лицу Асена, он не был готов. Он перекрестился и кивнул.
Инструменты они позаимствовали в шаткой сараюшке под стенами церкви. Могильщикам лопаты все равно не понадобятся, поскольку в Темные дни никого не хоронили.
Вскоре стало очевидно, что Косара недооценила, сколько времени занимало рытье могил. Земля промерзла насквозь. Асен колотил ее мотыгой, и каждый раз звучал громкий звон удара оземь. Косара копала, но комья земли были твердыми и тяжелыми, как речные камни.
Они проработали весь день, прервавшись лишь на мучительно короткий обед: пару пирожков с овечьим сыром и теплый кофе из ближайшей пекарни. Ели они прямо на улице, стоя в снегу, боясь, что, если сядут, у них не хватит сил встать.
Сразу после обеда Асен исчез примерно на полчаса, заявив, что отойдет по важному делу. Косара заметила, как он направлялся к большому мраморному памятнику.
Ей не хотелось расспрашивать, а все же она не могла не задаться вопросом, что за дела ждали белоградского полицейского на черноградском кладбище. Она продолжала работать, пот катился по ее лбу. Как бы ей хотелось пойти за Асеном…
«Не глупи. Он, верно, отлучился в туалет». В конце концов, они были друг у друга не на привязи, и Асен мог ходить без нее куда ему заблагорассудится.
Когда Асен вернулся, уже начало темнеть. Вдалеке с шипением загорелись уличные фонари. Зимние дни в Чернограде были коротки, и очень плохо, что так, ведь чем длиннее ночи, тем больше чудовищ.
– Нужно поторопиться. Мы не можем копать после наступления темноты. – Затем она внимательнее посмотрела на него: – Ты что, плакал?
Он нахмурился, вытирая красные глаза рукавом.
– Это все ветер.
– Ясно, – прищурилась Косара: да уж, надо было все-таки пойти за ним.
– Сколько у нас есть времени? – спросил он, хватая мотыгу.
– Не больше часа. Но мы, наверное, уже почти все раскопали.
Они должны были все раскопать! Мышцы Косары ныли, и руки саднило. Когда она стянула с себя пальто, то под ним оказалась мокрой от пота. И чем дольше она копала, тем сильнее зябла.
А потом вдалеке послышался вой, заставивший ее похолодеть еще больше.
– Волколаки? – спросил Асен.
– Ага.
– Теперь пора уходить?
Пожалуй.
– Мы не можем сейчас сдаться, – сказала она.
– Можем вернуться завтра.
– А что, если кто-то узнает, зачем мы копали, и заберет компас раньше нас? Маламир всем хорош, но он не умеет держать язык за зубами.
– А что, если к нам нагрянут упыри?
Косара облизнула губы и поняла, что зря сделала это в такой мороз. От этого губы только сильнее сохли.
– Еще пять минут, – сказала она. – И тогда пойдем.
Не зная, откуда вдруг взялись силы, она начала копать еще быстрее. Малейшее движение пронзало ее ноющую спину. Все новые и новые комья казались тяжелее предыдущих.
– Вот оно! – крикнул наконец Асен, соскреб мотыгой еще один слой земли и обнажил темную деревянную крышку гроба.
– О, слава богу!
Было так темно, что она едва могла разглядеть лицо Асена, когда тот упал на колени и потянул на себя крышку. Косара присоединилась к нему, помогая, – гниющее дерево осыпалось в ее руках. Железные петли, испещренные ржавчиной, были ярко-оранжевыми. Наконец крышка, вместо того чтобы открыться, просто-напросто сломалась пополам, громко треща в кладбищенской тишине.
Целую секунду Косара боялась заглянуть в гроб. Как ведьме ей приходилось видеть множество мертвецов, иногда уже спустя много лет после похорон, когда им вздумалось вылезти из могил. Однако открывание гробов всегда навевало на нее жуть и трепет, точно открывание худших в мире подарков на именины: никогда не знаешь, что за гадость внутри.
К счастью, от Альгары мало что осталось. Бо́льшая часть ее одежды сгнила, сохранились лишь пуговицы из слоновой кости и золотые украшения. Ее череп торчал из-под вороха подвесок, во лбу зияло пулевое отверстие. В одной из ее глазниц извивался толстый дождевой червь. Асен отвернулся, прислонившись к надгробию, и Косара не могла винить его в слабости. Вонь над могилой стояла тошнотворная, отдавая сыростью, плесенью и гнилью.
Руки Альгары были сложены на груди, а между ними что-то золотисто блестело. Косара пробормотала извинения на случай, если призрак Альгары задержался на этом свете, и вытащила компас из костлявых пальцев.
Сразу же Косара взвесила компас на руке. Вещица сияла так ярко, словно ее похоронили только вчера. Стрелка, указывающая на север, дрожала, как крыло бабочки. На крышке компаса было выгравировано имя: «Черная Борода».
Косара усмехнулась, опустив компас во внутренний карман пальто, и застегнулась. После целого дня махания лопатой ее пальцы покраснели, болезненно опухли. Ладони саднило, и все-таки оно того стоило: они с Асеном отыскали компас Черной Бороды. Единственную драгоценность бывалого капитана. Теперь он точно не откажется помочь им.
– Давай уйдем отсюда, – сказала она, – пока не подоспели упыри.
– Не хочу пугать, но, боюсь, с этим мы опоздали. Слышишь?
Косара прислушалась и различила царапанье когтей по мерзлой земле, шарканье лап по снегу, булькающий звук, с которым монстры сопели остатками носовых хрящей.