Косара чувствовала себя совершенно нелепо, пока брела в бальном платье по пыльным камням. Она была рада, что не стала надевать каблуки, хотя надо было признать, что грязные башмаки портили весь вид. Макияж, не будь он заколдован лучшей травницей во всем Чернограде, растекся бы по лицу еще пару часов назад.
Асен шел впереди, в нескольких шагах от нее, не оборачиваясь, не произнося ни слова. Она пыталась не отставать от него, но склон становился все круче. Ей приходилось цепляться за редкие пучки травы, а Асен все скакал вперед, как горный козел.
Косара не совсем понимала, чего он теперь от нее ждал. Сейчас, при свете дня, все случившееся казалось такой глупостью. К чему вся эта драма? Ну поцеловались. Подумаешь!
Люди ведь целуются по разным причинам, в том числе и для того, чтобы добыть информацию. Когда Косара была маленькой, она целовала мальчиков на детской площадке в обмен на сладости. Она даже не думала, что делает что-то аморальное, пока мама не поймала ее с полными карманами печенья с медом и орехами и не обругала, назвав «бабочкой малолетней»…
«Да и плевать», – настойчиво повторяла она себе, хотя что-то, несомненно, сосало под ложечкой. Остановившись и разобравшись в этом чувстве, Косара узнала бы в нем чувство вины.
Так что она решила не останавливаться.
В глубине души она знала, что, если хорошенько покопаться в своих чувствах, на поверхность всплывут две вещи: во-первых, она перешла черту, а ни одна ведьма в жизни не признала бы этого за собой; во-вторых, ей было плохо исключительно потому, что ей стал небезразличен Асен, а этого Косара не могла признать вне зависимости от того, была она ведьмой или нет.
Солнце уже садилось, когда они достигли беломраморной стены и арки, заросшей плющом. Асен замешкался, наконец бросив взгляд на Косару.
– Сады Змея. – Об этих садах разное говорили: запах здешних цветов отравлял, деревья были живыми, а их листья были острее кинжала. – Будь осторожен.
Асен серьезно кивнул и наклонился, чтобы пройти под аркой. Косара последовала за ним.
Она не могла не ахнуть. Скалы позади них были голыми, за исключением тех мест, где время от времени искореженные ветром деревья вгрызались корнями в пыль, скопившуюся между трещинами. Но здесь, в садах, росли большие дубы, их листья блестели золотом и звенели, как колокольчики. Травинки гнулись на ветру, как тонкие нити из всамделишного металла. Тут и там проглядывали полевые цветы, от их запаха у Косары кружилась голова. Воздух был насыщен магией.
Косара ощутила покалывание в затылке и посмотрела на дворец, маячивший далеко вверху, почти ожидая увидеть темный силуэт в окне или блеск бинокля на балконе. Там никого не было.
И все же она не могла избавиться от ощущения, что за ней наблюдают.
Они шли в глубину сада, когда над их головами послышался свист. Кроны деревьев почти соприкасались, словно старые кумушки-сплетницы, шепчущие что-то друг другу на ухо, и на тонкой полоске неба меж листьев мелькнуло что-то и тут же исчезло. Ветви затряслись. Пара листьев спланировала к ногам Косары.
– Стой здесь, – сказала она.
Асен поднял брови, но ничего не стал спрашивать.
Косара ухватилась за низко свисающую ветку и полезла в густую крону. Ствол дерева под ее пальцами был гладким и холодным, больше напоминая металл, чем кору.
Она достигла вершины и высунула голову. Вечерний воздух свежо овевал лицо, запах цветов стал менее удушливым. Сотни огней пронеслись по небу: все они летели из Чернограда во дворец, а за ними тянулись тонкие нити лунной пряжи.
Косара нырнула под крону дерева, чтобы случайный огонек не врезался в нее. Оказалось, то был фонарик, свисающий с ручки летающей метлы. Метлу оседлали три старухи, их юбки развевались на ветру и обнажали полосатые носки. В их растрепанных волосах блестели золотые листья. Смех колдуний эхом разносился вдалеке.
Косара провожала их взглядом, пока они не исчезли в воротах дворца.
– Что это было? – Асен наконец нарушил молчание.
– Летающая метла, – ответила Косара.
– Прости, что?
– Метла, которая летает.
Фонари всё свистели мимо. Время от времени Косаре удавалось разглядеть, к чему они прикреплены: по небу кружило больше летающих метел, чем она могла сосчитать, а с ними – летающие коврики, кастрюльки и сковородки, стулья, табуреты, диваны и даже одна кровать с балдахином, который натянулся, как парус.
– Что там происходит? – снова позвал Асен.
– Похоже, на пир Змея начали съезжаться гости.
Косара щурилась, ища в ночи знакомые лица, и вот она наконец обнаружила своих домашних духов. Дух ванной сидел в старой чугунной ванне ее бабушки. Кухонный дух летела в огромном медном котле для ракии. Дух камина в фиолетовом галстуке оседлал кочергу.
Косара помахала им рукой. Кухонный дух заметила ее раньше других, и ее глаза округлились – и это страшно напомнило Косаре маму, когда та однажды застукала ее, подростка, курящей в туалете. Дух распахнула рот, но, прежде чем она успела сказать что-нибудь, котел унес ее прочь.
Косара начала спускаться.
– Похоже, мы прибыли вовремя, – крикнула она. – Нам ведь не хотелось бы опоздать на…
Раздался громкий треск. Ветка, на которой она стояла, сломалась под ее весом, ноги Косары потеряли опору. Инстинктивно она схватилась за ветку над собой, а сломанная упала на землю.
Косара громко выругалась. Ее руки напряглись, еле удерживая тело на весу. Мышцы так и горели.
– Отпусти! – Под ней появился вытянувший руки Асен. – Я поймаю тебя.
Косара колебалась. Интересно, он все еще был зол на нее? Настолько ли, чтобы дать ей упасть и сломать себе шею?
– Отпускай! – сказал он еще раз.
Не то чтобы у нее был выбор… Она пыталась подтянуться к следующей ветке, но нижняя половина ее платья была слишком тяжелой, и Косара осталась висеть, как перезрелый плод. Теневая хворь щекотала ей пальцы.
Она глубоко вздохнула и за секунду до того, как ее пальцы превратились в тень, отпустила ветку. Асен поймал ее.
– Спасибо, – сказала она, задыхаясь.
Секунду они смотрели друг на друга, пока он все еще обнимал ее, а она держалась за его шею.
Затем он быстро отпустил ее и отошел.
– Было бы некстати, сломай ты ногу именно сейчас, верно? – Он явно прятался за шуткой, и она получилась вымученной.
– Да уж, досадно было бы. – Косара поправила платье.
Наступила долгая, неловкая пауза, когда единственным звуком был шелест травы у их ног.
– Послушай, насчет вчерашнего… – начала она, не совсем уверенная, как продолжать; не лучше ли признаться, что она подлила ему сыворотку правды?
Нет, этого делать явно не стоило. Он среагировал бы слишком остро, равно как и среагировал на поцелуй.
К счастью, ей не пришлось больше ничего говорить, потому что он быстро перебил ее:
– Давай не будем. Очевидно, это было временное помешательство. С обеих сторон.
Внутренне Косара вздохнула с облегчением. Ее такой вариант устраивал. Как хорошо, что они оба не очень-то любили говорить о чувствах.
Они продолжали идти по саду в тишине, но теперь молчание уже не было таким напряженным, Асен не бежал впереди нее, а шел рядом, плечом к плечу. Приятно было, как честно признала Косара, снова увидеть его в нормальном состоянии, хоть он и был еще расстроен.
Она пнула на ходу травинку, заставив ее звенеть. Чем ближе ко дворцу, тем громче становился голос Змея в ее голове. Время от времени она слышала его так ясно, что ей приходилось оглядываться.
«Приползла наконец, маленькая Косара? Ты всегда знала, что наш разрыв лишь временный».
Возвращение во дворец словно воскресило в ней воспоминания о тех днях семь лет назад, когда Змей впервые привез ее сюда. Тогда она была еще слишком глупа, чтобы противиться.
Она заметила, что Асен бросает на нее обеспокоенные взгляды, и заставила себя улыбнуться.
«Глупая ведьма, – повторял Змей в ее голове. – Слабая ведьма. Никчемная ведьма».
Дворец Змея гнездился на скалах, как стервятник, его словно покрытые чешуей купола блестели золотым, зеленым и фиолетовым. Окна мягко светились изнутри и не отражали свет снаружи, а ворота были раскрыты, как голодная пасть. Кожа Косары вздыбилась от сотен невидимых иголочек.
Она вернулась. Спустя семь лет. Еще более бессильная, чем в прошлый раз. Очень храбрая либо очень глупая.
О, да кого она обманывала? Она, разумеется, была глупее всех на свете.
Между деревьями разносился гул пиршества – крики юд и русалок, смех самодив и завывания.
– Собаки? – с надеждой спросил Асен.
Косара покачала головой.
– Это волки.
Вдоль лестницы, ведущей к дворцовой двери, стояли в ожидании два ряда волколаков. На их лодыжках блестели серебряные оковы, от которых к перилам тянулись серебряные цепи.
Косара решила подержаться за сгиб локтя Асена. Его мышцы на мгновение напряглись под ее прикосновением, а затем расслабились. Они уверенно шли вперед, словно два домашних духа просто-напросто пришли воздать почести своему царю.
Как только они ступили на лестницу, волколаки по обе стороны ощетинились и натянули грохочущие цепи. Рука Асена дернулась под рукой Косары: должно быть, ему не терпелось вытащить револьвер.
Волколаки рычали и скалили зубы. Косару мучил запах мокрой шерсти и их гадкое дыхание. Образ Невены в ночь ее смерти все время пытался возникнуть в сознании Косары, а она все время его отталкивала.
Она оглянулась на сад, где во тьме блестела лунная пряжа. Ну, если что-то пойдет не так, можно даже не бежать. Волки все равно будут быстрее.
Один из них подошел к Косаре и обнюхал ее, коснувшись влажным носом ее лодыжки. Его рычание стихло. Один за другим волколаки утихомирились. Некоторые из них свернулись на полу, похожие на сонных псов.
Косара наконец выдохнула. Пока она поднималась по лестнице, волки приветствовали ее, виляя хвостами. Один лизнул тыльную сторону ее руки своим шершавым языком. Слава богу, они не чуяли разницу между ведьмой и домашним духом.