– Что?
Он не смотрел на нее. Взглянул ли он на нее вообще хоть раз с того момента, как Змей забрал его обручальное кольцо?
– Косара, я… – Он откашлялся. – Нужен совет. Сколько крови человек может потерять без угрозы для жизни?
– Я подумаю и дам тебе ответ, – сказала Косара и только тут поняла, что он не просил прощения. – Постой, что?
– Сколько крови можно потерять?
– Смотря как быстро ты ее теряешь, – осторожно произнесла Косара; кажется, вот оно, положение хуже некуда. – А что?
Асен вздохнул и закатал штанину. На его икре алел свежий след от укуса. Четыре ряда длинных кривых клыков. Зубы караконджула.
Косара резко вздохнула.
– Когда?
– Когда чудовища окружили нас. Еще до появления Змея. Не волнуйся, рана неглубокая. Да и вообще, это просто царапина, я уверен, заживет в мгновение ока…
Тут его голова опустилась, с грохотом ударившись о металлическую решетку, и Асен рухнул на пол.
– Асен! – бросилась к нему Косара.
Нет, эта глубокая, грязная рана, из-за которой вся штанина уже пропиталась кровью, явно не была просто царапиной.
– Асен! Черт!
Оторвав кусок юбки, Косара прижала его к ране и в панике оглянулась на темное небо и юд, круживших за пределами клетки. Крики чудовищ пронизывали ночь. Косара боялась представить, как те будут выкликать имя Асена.
– На помощь! – завопила она. – Кто-нибудь слышит меня? На помощь! Помогите! Помо…
– Ой, да замолчи уже, а? – произнес высокий голос.
Косара обернулась и увидела хлопающую крыльями Соколицу в шаге от клетки. Ее перистое лицо было все таким же непроницаемым, но Косара уже знала: ей нравились люди. В противном случае она бы проигнорировала крики Косары, как и остальные юды.
– Соколица! – Косара улыбнулась так, как будто встретила давно потерянного друга. – Ты-то мне и нужна! Можешь мне помочь?
– Чего ты хочешь?
– Мой… – Косара замялась: кем он был для нее на самом деле? – Этот человек ранен. Караконджул укусил.
– Неприятно.
– Не принесешь мне что-нибудь, чтобы продезинфицировать рану? И бинты?
Несколько неловко долгих секунд Соколица смотрела на нее своими большими блестящими глазами. Затем, не сказав ни слова, развернулась и полетела в ночь.
Ох, только бы она принесла то, о чем ее просили… Укус караконджула – та еще напасть. Если не позаботиться о ране, начнется инфекция, а это последнее, чего можно было желать, сидя в самой высокой башне дворца Царя чудовищ. Для возможной ампутации здесь была не самая гигиеничная среда.
Внезапная мысль поразила Косару: «О чем вообще я думаю? Не важно, ранен Асен или нет, если мы оба все равно умрем здесь».
Нет, тут же возразила она самой себе. По крайней мере, она думала о вещах, которые еще могла контролировать.
Она была права, доверившись Соколице. Юда вскоре вернулась с рулоном бинтов и бутылкой дешевой виноградной ракии.
– Спасибо. – Рука Косары еле-еле прошла сквозь прутья клетки, когда она потянулась к ним. – Где ты их взяла?
– Прошлой зимой какой-то незадачливый искатель приключений пытался вскарабкаться на стены дворца. Упал, конечно. Все это было в его рюкзаке.
– Спасибо, – повторила Косара, не зная, что еще сказать.
А правда, почему бы не завести светскую беседу, спросить еще что-нибудь? Например, каков был тот искатель приключений на вкус?
– Не за что. – Соколица кивнула в сторону Асена. – Он чудесно танцует. Жаль, когда такие таланты пропадают.
– Я-то думала, ты с нетерпением ждешь нашей кончины, – не очень тактично заявила Косара, и Соколица поморщилась.
– Я не ем тех, с кем можно поговорить.
И затем, прежде чем Косара успела спросить еще что-нибудь глупое («А, так ты юда-вегетарианка?»), Соколица улетела прочь. Она взмахнула крыльями и присоединилась к своим сестрам в их неутомимом хороводе вокруг башни. Косара пыталась разглядеть ее в массе вощеных перьев, рассеянно размышляя, интересно ли летать вокруг клетки снова и снова, ночь за ночью. Наверное, интереснее, чем застрять внутри.
Косара вздохнула и открыла бутылку ракии. От резкого алкогольного запаха у нее заслезились глаза.
Она промыла рану Асена, медленно и осторожно. Лишь изредка, когда ее сердцебиение учащалось и руки начинали дрожать, она останавливалась, чтобы сделать глоток из бутылки. Только не слишком много: алкоголь был нужен ей для очистки раны.
Закончив перевязывать ногу Асена, она оставила его спать. Во сне он шевелился, пот выступил у него на лбу. Его кожа сделалась нездорового желтоватого оттенка. Косара еще раз опрокинула бутылку, но промахнулась мимо рта, и обжигающая жидкость потекла по подбородку.
Асен тихо храпел. Его веки трепетали, как крылья бабочки. От него сильно пахло болезнью, потом, дымом и… Косара подошла поближе, чтобы убедиться. Да, магией.
Как такое возможно? Свой талисман он отдал Змею. Косара снова вдохнула: нет, определенно пахло волшебством, очень сильной магией.
Медленно она протянула руку и коснулась воротника его рубашки. Асен резко вздохнул, тогда Косара отстранилась. Он пробормотал что-то себе под нос, повернулся на бок и затих. Косара вновь осторожно наклонилась, чтобы сдвинуть воротник вниз; щетина Асена царапала тыльную сторону ее ладони. Грудь его под пропотевшей рубашкой вздымалась и опускалась от быстрых, неравномерных вдохов и выдохов. Какой-то темный узор едва виднелся возле правой ключицы, контрастируя с пепельной кожей. Татуировка? Странно, неужто Асен был из тех, кто набивал себе тату.
Косара сдвинула рубашку чуть ниже – и отпрыгнула назад, будто его кожа обожгла ее.
Это была не татуировка, а метка. Две переплетенные буквы «К».
Знак Константина Карайванова.
22
– Сколько ты выпила?
Голос Асена разбудил Косару, уснувшую на полу клетки. Дождь тихо барабанил вокруг нее, намочив одежду. Шея Косары затекла, спина болела, плюс начинало подкрадываться похмелье.
Рядом с ней стояла пустая бутылка из-под ракии.
– Стаканчик, – пробормотала она.
– Тебе не стоит так рьяно глушить алкоголь. Загубишь печень.
– Оставь в покое мою печень. Почему у тебя на груди клеймо Константина Карайванова?
Асен выглядел так, будто она дала ему пощечину. Его взгляд заметался по клетке. Если бы он потянулся за револьвером, он бы его не нашел, потому что его уже забрала Косара.
Он потянул за тряпки, которыми она привязала его запястья к прутьям клетки, как будто только сейчас заметил их. Затем приподнялся, чтобы посмотреть на свои связанные лодыжки. Наконец его взгляд упал на разорванный подол платья Косары.
– Это так необходимо? – спросил он.
– А тебе так нужно было молчать, что ты из людей Карайванова?
– Я не из его людей. И не видел его уже много лет.
– А что насчет клейма? А как же зачарованное обручальное кольцо? Кто ты вообще? Ведь сейчас ты точно не походишь на белоградского полицейского дурачка.
– Я самый настоящий белоградский полицейский дурачок. Клянусь тебе.
Тогда Косара воздела нож и провела пальцем по лезвию, что, по ее мнению, должно было припугнуть его: говори, а не то… «Черт, порезалась».
– Косара, ты должна мне поверить, – сказал Асен. – Зачем мне так надрываться, расследуя это убийство, если бы я и вправду работал на Карайванова?
Косара уже обдумала это между пятым и шестым стаканом ракии и выдвинула теорию.
– Может, ты вообще ничего не расследуешь. Может, ты просто притворяешься, чтобы упасть ко мне на хвост и украсть мою тень.
– Да, точно. Я бесчисленное количество раз рисковал своей жизнью, и все только ради твоей тени.
Косара пожала плечами. Вообще-то, это было не так уж и странно. Люди совершали и более глупые поступки ради ведьминых теней.
– А в чем тогда дело? – спросила она. – Почему на тебе метка Константина?
Асен вздохнул. Затем он начал говорить, не глядя Косаре в глаза.
– Я работал под прикрытием. Когда я поступил на службу, моим первым заданием было внедриться в банду Карайванова. Я был парнем из Доков, и Карайванов никогда бы меня не заподозрил. В отличие от большинства его наемников, я мог связать хотя бы два слова, так что я сразу ему понравился. Мне пришлось согласиться на татуировку, когда он настоял, понимаешь…
– Ты знаешь, что эта метка привязывает тебя к нему навсегда? Что это, как не клятва в вечной верности, только сильнее, потому что она написана магией на твоей чертовой коже?
– Я знаю.
– И ты думаешь, я поверю, что ты согласился на что-то подобное только ради того, чтобы не раскрыться? Либо ты еще более наивен, чем я думала, либо ты врешь.
– Не верь, если не хочешь, но я говорю тебе правду. – Он попытался привстать на локтях и заглянуть ей в глаза, но она связала его слишком туго, так что он сдался. – Я согласился нанести это клеймо только потому, что магия, как ты знаешь, на меня не действует. Ты сама видела. Так что на мне это не какая-то там волшебная роспись, а просто уродливая татуировка.
– Значит, ты уже знал, что невосприимчив к магии, когда начал на него работать?
– Я узнал это, когда один из приспешников Карайванова попытался убить меня с помощью магии воды. Позавидовал, что Карайванов доверял мне больше. Он хотел наполнить мои легкие водой, а потом, когда я буду уже мертв, бросить меня в реку. Все выглядело бы так, словно я нечаянно утонул. Никто бы не усомнился, зная, сколько наркотиков и алкоголя скармливал и спаивал мне Карайванов.
Асен замолчал, когда Косара начала сосать раненый палец.
– Продолжай, – сказала она. – Его заклинание не сработало?
– Не сработало. Я подумал, что этим я уникален. Что в моих генах должно быть что-то, что защищает меня от магии. Я не понимал этого до недавнего времени, пока ты не начала задавать вопросы, а потом понял: магия перестала на меня действовать, как только я женился.
– А женился ты когда? – спросила Косара, стараясь не допустить в голос горечи.