— Смогу, — коротко, без обычной своей витиеватости, произнес джинн.
— Тогда слушай мое желание... Я хочу, чтобы тогда, семьдесят пять лет назад, я не достал бы сосуд со дна реки. Мне все равно, отчего так получится. Даже если меня схватит судорога в ледяной воде и я утону, — пусть так. Даже если меня сожрет чертов сом — согласен и на это. Но пусть сосуд останется на дне и я к нему не прикоснусь!
Повисло тяжелое молчание. Ритуальное «да будет по словам твоим» не звучало и не звучало...
— А как же война, о драгоценнейший? И хребет Гитлера? — спросил наконец джинн.
— Да остановили бы мы Гитлера... Не на Дону, так на Волге, не на Волге, так на Урале. И Берлин взяли бы.... Не в сорок третьем, так в сорок четвертом, но взяли бы непременно.
— А другая война? Третья мировая?
— Думаю, не начнется без моих дурацких просьб... А если все же... Ну... и после нее жили как-то... Плохо жили, тяжело, но не так... э-э-э... не так бесцельно и мерзко, как сейчас.
— Я вижу, ты все очень хорошо обдумал, о драгоценнейший.
— Да.
— И понимаешь, что шанса все исправить уже не будет, даже если Аллах продлит твои годы сверх всех отпущенных человеку пределов?
— Понимаю.
— Ну тогда... — джинн замолчал, не договорив.
«Сейчас скажет, что разрывает наш уговор, — подумал Владимир Алексеевич. — Или поведает о невозможности моего желания ввиду каких-нибудь причинно-следственных парадоксов... Или придумает еще что-то... Ну не враг же он себе, в самом деле?»
— Ну тогда... да будет все по словам твоим!
Джинн выдернул волос из черной ухоженной бородки, разорвал на множество мелких частей, подбросил их в воздух... Обрывки, странным образом умножившись в числе, вихрем закружились по апартаментам, и вскоре Владимир Алексеевич не видел ничего, кроме этого вихря, густеющего и на глазах наливающегося чернотой... Потом он почувствовал, как вихрь подхватил его, и закружил, и понес куда-то далеко-далеко, — туда, где хрустальный купол небес соприкасается с краем земного диска...
Москва-река, невдалеке от Дорогомиловского моста,10.06.1939
Вода оказалась ледяной. Это стало неприятным сюрпризом для Вольки. Ночи в последнее время стояли теплые, а дни так попросту жаркие.Он надеялся, что вода в реке прогрелась хорошо. И что за ночь не остынет...
Остыла. Или не прогрелась... Волька нерешительно шагнул в реку: один крохотный шажочек,— и уже по колено.
О-о-о-о-о-х!!! Еще холоднее, чем показалась сначала!
Желание ставить рекорды скукожилось и покрылось мурашками, совсем как кожа на Волькиных ногах. Другой раз как-нибудь, в июле, — ничего, приедетради такого дела с Трехпрудного.
Он решительно развернулся и начал одеваться.
Поднявшись на обрыв, наверху Волька увидел идущую мимо Тосю Соловейчик, девчонку с их двора и из их класса. В руке Тося держала свернутый кольцами поводок, выгуливала своего беспородного Рекса... И обратно они пошли вместе, болтая о разном, в том числе о предстоявшем сегодня экзамене по географии.
* * *
Спустя два дня сосуд нащупал на дне Микешка Кузнецов. Касательно норы-пещеры с живущим в ней громадным сомом Микешка, разумеется, врал, но до дна в том месте — вопреки подозрениям Вольки Костылькова— действительно доныривал.
Таких сосудов Микешке видеть не доводилось: не то кувшинчик с ручкой, не то бутылка очень необычной формы с длинным горлышком... Только горлышко не заканчивалось отверстием и пробкой, как положено, — оно изгибалось и сбоку вновь уходило в сосуд. А воронкообразное отверстие вообще оказалось на донце и было замазано или запечатано чем-то вроде сургуча с оттиснутыми на нем непонятными знаками...
Вооружившись перочинным ножом, Микешка отковырял похожую на сургуч замазку прямо на берегу, не откладывая.
* **
Деятельность Микешки Кузнецова в качестве Хозяина Небесного Дворца, Владыки Земли и Неба, Повелителя Четырех Сторон Света и Верховного Вождя Иугаты-Синей-Черепахи длилась недолго, неполных девятнадцать суток, но ознаменовалась множеством неординарных событий. Можно сказать, эпохальных,— недаром впоследствии эти девятнадцать дней были названы Безумной Эпохой.
В Северной Америке (а заодно и в Южной)началось восстание многомиллионных индейских племен, непонятно откуда взявшихся и вооруженных самым современным оружием. В бескрайних лесотундрах Евразии — опять-таки неведомо откуда — появились многочисленные стада мамонтов, тут же начавшие дохнуть от бескормицы.В центре Атлантики, в Саргассовом море, с океанского дна неожиданно всплыла Атлантида (впрочем, без каких-либо следов древней цивилизации). Седьмой континент изменил направление Гольфстрима и немедленно начал серьезно вредить судоходству, морскому рыболовству и китобойному промыслу.
Граждане Французской Третьей республики на пятый день Безумной Эпохи проснулись подданными Французского королевства, просуществовавшего менее недели. Должность короля анонимно исполнял таинственный тип, укрывавший лицо под железной маской. Единственный указ монарха (так и не выполненный) восстанавливал роту королевских мушкетеров...
Число мелких изменений не поддавалось учету. Непонятным образом, всей науке химии вопреки, изменился в лучшую сторону вкус рыбьего жира и касторового масла. Во всех многочисленных копиях фильма «Чапаев» появилась альтернативная развязка: легендарный комдив благополучно переплывал Урал и командовал конной атакой, — а белые бежали и гибли. И с повестью «Тарас Бульба» произошло нечто похожее.
В мире не только появлялись новые сущности — многое бесследно исчезло.
Золотые запасы большинства государств мира улетучились из тщательно охраняемых хранилищ (по мнению многих исследователей, искать их стоило бы в Небесном Дворце Повелителя, не исчезни этот загадочный летающий объект по окончании Безумной Эпохи).
Повсюду, во всех странах мира, бесследно пропали все поголовно преподаватели математики, немецкого языка и физики,— никто и никогда их больше не увидел. Одновременно во всем мире увеличилось число шелудивых бездомных псов, облезлых крыс и рыжих тараканов. Во всех учебных заведениях Земли дематериализовались классные журналы.
Началась Вторая мировая война. Продолжалась она три дня, но количество жертв исчислялось миллионами. Руины города Рима (и останки римских жителей) многие десятилетия спустя были обнаружены в самом центре Антарктиды, судьба исчезнувшего Берлина так и осталась загадкой.
На девятнадцатый день безумие завершилось. Небесный Дворец, превращенный по эскизам Владыки и Повелителя в межзвездный корабль на ифритовой тяге, устремился с огромным ускорением в сторону (ориентировочно) Проксимы Центавра, но на орбите Нептун аразрушился от перегрузок,— нелюбовь Микешки Кузнецова и науки физики была взаимной.
Ошарашенный мир постепенно приходил в себя... Уцелевших мамонтов отлавливали для зоопарков и заповедников. Политики наименее пострадавших в Мировой войне стран обосновывали претензии своих держав на территорию Атлантиды. Союз Семи Племен осаждал Детройт. Рыбий жир и касторка обрели свой прежний противный вкус.
Жизнь продолжалась. Волька Костыльков впервые пригласил Тосю Соловейчикв кино, как раз на новую версию «Чапаева», — обратно шли, держась за руки, и Волька думал,что нет ничего постыдного в том, чтобы дружить с девчонкой, а если кто вздумает дразниться,то огребет такого леща, что мало не покажется...
Поженились они с Тосей спустя семь лет.
А еще через пару лет Володя Костыльков узнал из журнала «Наука и жизнь» о существовании «бутылки Клейна». Рассматривал в журнале рисунки, изображавшие ее проекции, и не понимал, что за странные ощущения у него возникают, — словно из глубин памяти пробиваются воспоминания о прочно позабытых снах.
И отчего у него тупой болью заныла вдруг левая рука, Володя Костыльков не понимал тоже.
Комментарий автора
Довольно, на мой взгляд, забавная эта история была написана для антологии «Герои. Антиреальность», продолжающей линейку сборников «Герои. Другая реальность» и «Герои. Новая реальность». Тексты, собранные в антологиях, основаны на известных, можно сказать, классических сюжетах, — препарируют их, выворачивают наизнанку, рассматривают под всевозможными углами зрения, далекими от традиционных.
Меня привлек классический сюжет о волшебнике-джинне, долгие века томящемся в сосуде, — в том его изводе, что поведал нм Лазарь Лагин в своей повести-сказке «Старик Хоттабыч».
Озадачился я вопросом: а что будет,если сосуд старика Хоттабыча достанет со дна реки не образцово-показательный пионер Волька, — а реальный мальчишка с реальными желаниями и мечтами, мало совпадающими с «Кодексом юного строителя коммунизма»?