А потом топот стих, и Халид прикусил губу от досады. Не успел! Не дождется крутобедрая и глазастая своего жениха… Если Анвар остановился, значит, он догнал парня.
Тугой жгут аркана снова хлестнул мохнатые бока, работавшие подобно кузнечным мехам. Верблюдица вытянула шею и полетела над дорогой, как ночная джинния, а Халид подобрал аркан и принялся сворачивать его в крупные петли, каждая чуть больше предыдущей.
– Давай, красавица, – прошептал он. – Не джиннией, а Пери назову тебя. Волшебной девой!
Тяжелые кольца упруго ложились на руку, шевелясь, как змеи, Халид сам вытянулся в седле, и глаза от напряжения вспыхнули болью.
– Давай, Пери… – бормотал он. – Еще быстрее, ненаглядная…
Светлый лошадиный силуэт вылетел на него из мрака так быстро, что Пери едва успела немного отвернуть в сторону. Лошадь возмущенно заржала, отскакивая, и Халид увидел, что всадника в седле нет. Но это соловая кобыла Анвара, а где Туран?! И где сам проклятый скорпион Анвар, чтоб его?!
И тут Ариша, покровитель путников, наконец-то сжалился, а может, благосклонно глянула в сторону Халида сама мрачная Давагани, госпожа убийц. Месяц выглянул в просвет между тучами, и на дороге стало светлее ровно настолько, чтобы впереди Халид увидел второго коня – темно-гнедого жеребца Турана. И черную тень, метнувшуюся за невысокие кусты!
Рука сама рванула поводья, Пери возмущенно захрипела, мотнула головой и пронеслась мимо жеребца. Халид ругнулся и натянул повод, но разогнавшемуся верблюду повернуть куда труднее, чем коню. «Только бы месяц не скрылся снова! – истово молился он, сам не зная кому. – Иначе до утра гоняться за этой тварью буду!»
Томительно медленно Пери заложила плавную дугу, далеко уйдя с дороги, повернула и помчалась обратно, но раньше, чем она вернулась на прежний путь, Халид услышал удаляющийся топот копыт.
«Не уйдешь! Только не теперь!»
Кровь молоточками била в виски, он пригнулся почти к самой вытянувшейся шее верблюдицы, покачивая на руке хищную тяжесть аркана. Вот уже видна соловая, вот человек на ее спине… Анвар обернулся, глянул – и снова принялся работать плеткой. Будь под Халидом верблюд-самец, мощный, выносливый, но не такой резвый – ушел бы, пожалуй. Но хрипящая от натуги Пери сделала почти невозможное – сократила расстояние ровно на бросок аркана. Один-единственный! Халид до боли прикусил губу, понимая, что второго раза не будет. А он аркан лет пять не кидал!
Анвар опять оглянулся, взвизгнул, понукая кобылу, и Халид взмахнул рукой, не успев даже испугаться неудачи. Крупная петля взлетела вверх и, словно в тягучем кошмарном сне, пролетела над согнутой спиной халисунца и его вжатой в плечи головой… На миг зависла в воздухе – и за этот же миг Анвар оказался прямо под арканом. А Халид понял, что все время броска не дышал. Дернув жгут на себя, он затянул петлю. Халисунец бился, пытаясь освободиться, но ошалевшая от страха соловая рванула вперед, и Анвар вылетел из седла, покатившись по земле. Халид натянул узду, останавливая Пери, но аркан все равно пришлось бросить, иначе Анвара протащило бы далеко за верблюдицей.
Похлопав ее по шее, Халид заставил бедняжку опуститься на колени и пообещал отдать ей завтра весь свой хлеб, а потом, соскочив на землю, подошел к Анвару. Халисунец изрядно расшибся, но все-таки извивался, пытаясь достать нож. Халид лениво пнул его и велел:
– Не дергайся.
– Так и знал… что это ты… – прохрипел Анвар. – А ведь думал, что почудилось… Какие темные джинны… тебя из могилы… вытащили?
– Узнал, значит? – усмехнулся Халид. – А что же ничего не сделал? Неужели думал, что я тебя забыл? Хоть бы нож в спину на привале сунул.
– Сунешь тебе, как же, – растянул в ответной усмешке окровавленные губы Анвар. – Думаешь, не вижу, что матерый волк вырос? Потому и не признал сразу, совсем теленком был ведь. А теперь и ходишь иначе, и смотришь…
Не пытаясь больше подняться, он чуть повернулся, упав на спину и заглядывая стоящему Халиду в лицо. Облизнул губы, сплюнул кровь в сторону и хрипло заговорил снова:
– Ну что, убивать будешь? Или сначала ремней из моей шкуры нарежешь?
– Может, и нарежу, – задумчиво согласился Халид. – Парня ты уже убил?
Он окинул взглядом тяжело дышащего Анвара, но увесистого кошелька не заметил.
– Не успел, – признался халисунец. – По голове только дал, но там кость, как у быка, отлежится, если не добить. Только собрался его почистить… Эх, джинны тебя забери! – добавил он с таким искренним алчным сожалением, что Халид едва не рассмеялся.
– Не о том думаешь, Анвар, – сказал он насмешливо и сел возле халисунца на землю, покрытую сухой осенней травой.
Сердце, до этого стучавшее, как копыта Пери, медленно успокаивалось, а вот прежняя злость куда-то исчезла. Сколько лет он мечтал, как повстречает хоть одного из двоих, а лучше – обоих! Повзрослев и заматерев, принялся узнавать, где ходит караван господина ир-Сули, но узнал, что старый караван-даш отпустил всех своих людей и вышел на покой. Следы Анвара и его дружка затерялись, а к Ночной Семье Халид не хотел идти на поклон даже ради этого. Кто ищет мести, тому судьба непременно пошлет ее, нужно только дождаться. Вот и дождался…
– А где Масул? – спросил он спокойно. – Вы же с ним были, как две стороны одного лезвия, всегда вместе…
– Масул тебе нужен? – протянул Анвар. – А что мне будет хорошего, если я скажу, где он?
– Я тебе тогда кишки на шею не намотаю, – пообещал Халид и потянул кинжал из поясных ножен. – Не зли меня, Анвар. И тогда, может быть, умрешь быстро.
– В пустыне Масул, – буркнул Анвар, отведя взгляд. – Под барханом возле оазиса Дай-Гупур. Уже три года… Опоздал ты с ним, парень, я один остался.
– Плохо, – искренне сказал Халид. – Но ничего. Один хуже двоих, но лучше, чем ни одного.
Он прислушался к себе, удивляясь. И в самом деле, ни злости, ни радости. Это же враг! Смертельный, настоящий! Один из трех ублюдков, которые пустили его судьбу совсем по иному пути, чем хотел Халид. Это из-за них он не стал караванным охранником, а ведь мог бы сейчас уже сам быть Соколом вроде Мехши. И уж точно ел бы честный хлеб, не политый ничьей кровью. А теперь месть у него в руках, но почему же в душе ничего, кроме брезгливости и отвращения? Может, потому, что Анвар кривится, но глядит на него понимающе, как… его, Халида, собственное отражение?
А халисунец опять сплюнул кровью и поморщился.
– Э, слушай, Халид… – заговорил он вкрадчиво. – Ну что тебе с моей смерти, а? Там на парне золота куда больше, чем сотня монет. Он же еще на саму свадьбу собрал, да ир-Салам щедро отвалил. Все полторы будет, а то и две. Забирай все, слышишь? Ты ведь и сам не ягненочек, а? Я твою повадку вижу… Да если бы не мы с Масулом, ты бы до сих пор в караванах пыль глотал… кровью за хозяйскую миску каши расплачивался…
– И не говори, Анвар, – холодно усмехнулся Халид. – Впору поблагодарить за милость. Наставили дурака на верный путь, научили уму-разуму.
Анвар под его взглядом сжался и, подтянув ноги к животу, попытался отползти, а потом зачастил, умоляюще глядя в глаза:
– Э, не надо! Это же не я тебя тогда хотел!.. Это Шемзи, скотина! А мы с Масулом никогда… Убить хотели, это было. Но кто не без греха, а? С этим шакалом Шемзи ты и так посчитался, а мы… Мы при нем были, клянусь! Клянусь! Ну что ты, а? Возьми деньги! Я еще больше дам! У меня на старость скоплено, я тебе все отдам! Богатый будешь, матерью клянусь!..
– Той, что тебе амулет подарила? – прервал его Халид. – Который ты на кусте забыл? Зря не съездил, Анвар, вот и кончилась твоя удача. А ее, сам знаешь, ни за какие деньги не купишь. Попробуй их на тот свет забрать, вдруг получится.
Он крепче стиснул холодную рукоять кинжала, вглядываясь в лицо, которое не раз ему снилось в дурных снах. Нет, Шемзи, конечно, заглядывал в кошмары чаще, но и эти двое там мелькали, и каждый раз Халид просыпался от исступленной ненависти пополам с омерзительным страхом. Страхом перед тем, что так и не случилось, но ведь могло!
– Кончилась удача… – повторил он, и лицо халисунца исказилось.
Он оскалился, и Халид увидел в тусклом неверном свете молодого месяца, что черных дырок во рту Анвара прибавилось. Похоже, плевался он не только кровью, но и зубами. Надо же, совсем как в прошлый раз, проклятые восемь лет назад. Тогда, прежде чем его скрутили бывшие товарищи, Халид успел дать этому ублюдку в зубы, и улыбка Анвара изрядно поредела.
– Нет! – отчаянно выкрикнул Анвар. – Не надо! Я… Хочешь, я всем правду расскажу?! Я же тебе живой нужен! Шемзи с Масулом больше нет, один я знаю, что ты не виноват! Я! Только я!
– Не только, – улыбнулся Халид, чувствуя, как внутри рвется туго натянутая тетива. Как больно и сладко рвется по-живому старый шрам, который все это время не давал вздохнуть свободно. – Не только, – повторил он, глядя в полные ужаса и непонимания глаза Анвара. – Еще это знаю я сам. Но ты опоздал, Анвар. Восемь лет назад надо было признаваться. Тогда еще стоило… А сейчас уже глупо. Того парня, которого вы опозорили, больше нет, он остался в песках, когда буря накрыла караван. А тот, что вышел из песков… Ему твои признания не нужны.
В горле Анвара что-то забулькало. Халид наклонился, сжимая нож, но чуть помедлил. Подозрения, которые мучили его все последние дни, снова настойчиво полезли в мысли, но… спрашивать Анвара бесполезно. Вот в этом шакалу точно признаваться незачем, об этом он будет молчать до последнего, надеясь, что за него хотя бы отомстят. Разве что пытать? Халид передернулся от брезгливости и угрюмо подумал, что даже сказанное под пыткой все равно придется проверять, а потом еще доказывать. Ну и какая тогда разница, что скажет Анвар?
Халисунец, увидев у него в глазах свою смерть, беспомощно забрыкался, пытаясь перевернуться. Халид обошел его сзади, взял рукой за сальные патлы и, придержав голову, ткнул ножом в шею под ухом. Анвар захрипел, дернулся и обмяк.
– Шемзи с Масулом привет, – негромко сказал Халид, тщательно вытер нож о куртку мертвеца, распрямился и убрал его в ножны.