т дорогу, иначе волокуши не пройдут, а мы проследим, чтобы никто не потерялся.
Сержант понятливо кивнул и умчался выполнять приказ, а стоящий возле Мэй договорил, устало потирая лицо:
— Фоморы у нас тоже вообще-то позади остались, — вспомнил, что рядом стоит монаршая особа, не так давно причем спасшая ему жизнь, вскинул глаза, спеша объясниться не только про себя. — То есть, принц, я хотел сказать, что и самый опасный край в хвосте колонны, а силы у вас и вашего отряда явно свежее, чем у моего.
Еще и голову склонил, соблюдая приличия и отдавая дань высшему руководству.
Дей почувствовал себя одновременно польщенным и оскорбленным, и чтобы смазать в себе эти не очень-то благие чувства, похлопал офицера по плечу, намекая: все это он понял и так, не против, даже поддерживает. Дей с удовольствием намял бы ребра еще кому-нибудь, да вот беда, враги закончились еще несколько часов назад.
— Спасибо, мой принц, — волк стянул шлем, встопорщивая странного цвета волосы, наклонился, зачерпнул снега и растер лицо. — Я вас так толком и не поблагодарил, а вы спасли нам жизнь.
— Не всем, — некоторые волокуши были предназначены не для раненых, для павших. — Но я рад, что мы успели спасти хоть кого-то.
Офицер сумрачно кивнул, оглядывая выстроенных в колонну лошадок деевого отряда: их запрягли в сделанные на скорую руку волокуши из еловых лап. После того, как Дей прибыл в гарнизон, помог отразить фоморскую атаку на укрепление, выяснилось, что в крепости не хватает офицера, а с ним — полусотни волков. Защитники гарнизона при упоминании командующего впадали в печаль, настаивали, что офицер Мэй жив, несмотря на глухое трехдневное отсутствие и полное впечатление, что его с отрядом заловили на открытой местности. После пятого подобного разговора Дею стало весьма интересно, чем так уж отличается офицер Гволкхмэй от прочих виденных им офицеров. Засвидетельствовать любимцу всего гарнизона свое почтение волчий принц решил лично, на всякий случай прихватив свой отряд и самых выносливых волков из местных, то есть тех, у кого еще были силы сражаться.
Уж очень хотелось, чтобы при засвидетельствовании почтения офицер Мэй был еще жив.
Защитники крепости отнеслись к решению принца так восторженно, а вслед смотрели с такой яркой надеждой, что Дей решил непременно найти офицера, хотя бы даже из-под земли.
А теперь ни о чем таком не подозревающий волк стоял возле него, растирая лицо снегом, стараясь не тревожить особенно помятый правый бок, то и дело поправляя на спине сломанный щит.
— Я крайне вам благодарен, мой принц, — взгляд его тоже обратился к волокушам и потемнел. — Если бы не вы, к этому часу живых из нас не осталось бы вовсе.
Над головой занимался рассвет, розоватое небо напомнило Дею о Лили, а первые лучи солнца заставили мысль устремиться к нежной красавице еще вернее — после схватки, после настоящего боя, как никогда ясно виделись непреложные ценности этой жизни. Одной из которых, до сих пор смущавшей Дея, была любовь. Смущала она его, разумеется, не самим фактом присутствия в жизни: как любой другой волк он переживал душевные страсти с полной самоотдачей, не ускользая и не уворачиваясь от необходимых, иногда неприятных или сложных решений! Любовь к Лили смущала Дея потому, что ровный и теплый ее огонь отшибал всякую охоту проводить юность в обрывании подолов, новых поисках и новых находках, ведущих лишь к новому поиску. Любовь к Лили казалась вечной и настоящей, а так, если судить по окружающим волкам, в шестнадцать лет быть не могло!
Стоящий рядом офицер неожиданно покачнулся, Дей перехватил его за грудь и плечо прежде, чем успел это осознать или хоть подумать о помощи.
Смотреть на Мэя, как выяснилось, было проще и непонятнее, чем поддержать его: через прижатую к груди волка ладонь Дей ощутил дрожь напряжения, измученный стук сердца, боль ран и серьезную кровопотерю — об этом с одного взгляда не могла сообщить ладная волчья кольчуга. Отпускать Мэя расхотелось, хотя офицер уже смущенно кашлянул в кулак.
Дей аккуратно выпрямился, отстраняясь, но не убирая руку с волчьего плеча — уверенности, что измотанный Мэй удержится на ногах сам, у Дея больше не было. Колонна двинулась вперед, волокуши содрогнулись и поехали по неровно сбитому снегу, патрули разведчиков переместились дальше, а принц и офицер остались замыкающими. Теперь Дей думал, что офицер пятого гарнизона выбрал себе эту позицию не только из-за фоморов или пригляда, но также потому, что здесь некому было смотреть Мэю в спину. Никто бы не заметил, что офицер выглядит не так уж браво, не заметил, не пожалел, не усомнился.
Насколько успел понять он сам, Мэя бы скорее перебросили через седло коня, тащили друг на дружке, сложили в отдельную волокушу, чем усомнились или с облегчением бросили. Впрочем, как выяснилось, Мэй это тоже понимал!
— Мой принц, — волчий офицер склонил голову и улыбался, что отвлекшегося Дея насторожило, — спасибо вам, но, думаю, тут на нас специально оборачиваться никто не будет, можете меня отпустить, на боевой дух это никак не повлияет!
Дей оценил потрепанного волка на вид, перехватил плечо поудобнее, притянул ближе:
— Смотря на чей!
В первый момент офицер удивился, потом смутился и опустил глаза, похоже, додумавшись до смысла, который вкладывал в свои слова Дей. На всякий случай принц дома Волка распространил его, сделал подоходчивее.
— Тебя, Мэй, высоко ценят в гарнизоне, да и в меня тоже вселяет новую бодрость духа осознание — на страже границ стоят действительно толковые волки. Во главе с толковыми офицерами.
К большому удивлению Дея, воин, о котором говорили, что он обхитрит любого фомора, залился краской, невольно вызывая мысли — не так уж и много крови он потерял! Раз хватает на румянец стыда!
— Вы, мой принц, слишком добры ко мне, — даже глаза отвел. — А в гарнизоне уж очень много болтают! Будто не волки на боевом дежурстве, а специально обученные сплетницы! При этом когда понадобится, слова не вытянешь специально!
Первый наследный принц дома Волка сначала недоверчиво фыркнул, потом улыбнулся и рассмеялся: Мэй действительно не поверил!
— Очень интересно, впредь попрошу при мне и посплетничать! — Дею доставляло удовольствие наблюдать, как проверенный многими стычками воин остается беззащитным перед словами. — Я не шучу, офицер Мэй, если бы не твои разговорчивые волки, я бы даже не знал, где искать твой отряд!
— Как только дойдем, скажу спасибо их длинным языкам! — на этот раз стеснением и не пахло, как бы то ни было, офицер действительно был боевым.
Дей специально присмотрелся, но нет, не казалось: Мэй, видимо, приходил в себя, поставив задачу собраться, а посему решительно менял тон и манеру. Дею в принципе нравилась метаморфоза, а особенно нравилось, что Мэй из-под руки не выдирался. Волчий принц небезосновательно полагал, что у офицера на самом деле нет сил.
Расстояние до крепости рисовалось довольно большим даже на взгляд Дея, хотя он отдавал себе отчет: его силы скорее всего нетипично велики среди волков побитого отряда и его собственных воинов. К тому же им нельзя было перекинуться зверем, сокращая дорогу, убыстряя ее. Измотанные волки поспешили бы к очагу со всех лап, а оставлять волокуши без присмотра не годилось. Вдобавок волчьего принца глодало подозрение: не все смогли бы, обернувшись, контролировать своих зверей, уж очень мало осталось душевных и физических сил.
Мэй внезапно нагнулся, заставляя Дея вскинуться и тоже всмотреться в утоптанный снег импровизированной дороги — там чернело что-то маленькое, как он разглядел в следующий момент, небольшой холщовый мешочек с затягивающимся ниткой горлышком и яркой, стоило его перевернуть, вышивкой в центре. Сейчас нитка была разорвана, и офицер ловко ее связывал, ухватив за оба размохрившихся конца.
— Брэдли-Брэдли, — офицер покачал головой удрученно, огляделся в поисках сержанта, окрикнул ближайшего волка из охраны. — Передайте Брэдли, пусть не убивается понапрасну, его отклик у меня!
Волк из охраны понятливо склонил голову и припустил к центру колонны, а Дей заинтересованно перегнулся через плечо офицера, внимательнее вглядываясь в предмет.
— Отклик? — от вопроса тоже было сложно удержаться, и Дей не удержался. — Что это?
— О, это небольшая традиция приграничья, мой принц, — Мэй раскрыл ладонь, показывая мешочек со всех сторон, но еще подтянув завязки и точно не собираясь открывать его ни перед кем. — Откликом мы зовем небольшой предмет из дома, что-то вроде талисмана, у каждого свой, у кого случайный, у кого специальный, но свой и особенный.
— Талисман? — значение слова было понятно, но для чего талисман мог пригодиться воинам-волкам, Дей не понимал. — Это же магия? А магии у нас давно нет!
— Мой принц, я уверен, это все-таки магия, — в посветлевших глазах офицера проступили звездочки. — Однако иная по сравнению с той, что существовала в прошлом. Этот предмет, отклик, незримо связывает любого волка с его домом, обещая новую встречу и выступая залогом ожидания: когда есть, куда возвращаться, может быть выигран и самый безнадежный бой.
— И потерять его?.. — наверняка это означало что-нибудь плохое.
— И потерять его дурная примета, мой принц, — Мэй вздохнул горестно, — хотя ничего ужасного в этом, кроме потери холщового мешочка и знаковой безделушки, вроде как нет.
Спрашивать дальше показалось Дею неуместным: к ним спешил тот самый сержант, легко огибая охрану и волокуши, быстро оказываясь возле своего офицера.
— Обзаведись уже приличным шнурком, Брэдли! Сколько можно его терять? В следующий раз найду и оставлю себе!
Сержант потоптался виновато, запыхтел, отводя глаза, помялся, обещая что больше офицеру Мэю не придется отвлекаться и подбирать эту несчастную штуку…
— Мне не в тягость, — пегий волк перебил путаные извинения-просьбы подчиненного, — но постарайся больше не терять отклик, договорились?
Извинения переплавились в горячую благодарность и пламенные заверения, тряпичный мешочек прижался к груди обеими руками, а Мэй заулыбался: