— Нет, — процедил он сквозь стиснутые зубы, — это невозможно.
— Тогда объясни, почему невозможно! Послушай, я давно уже не маленькая девочка, за которую все решают взрослые! Я думала, ты меня уважаешь!
— Так и есть.
— Тогда веди себя со мной, как со взрослой. Объясни, почему не можешь ответить на самые простые вопросы о себе.
Она просит о невозможном. Тейлон не может сказать ей правду, пока Ашерон или Артемида не освободят его от присяги Охотника.
— Если я расскажу тебе, кто я, твоя жизнь будет в опасности.
— О моей безопасности беспокоиться поздновато: я живу в Новом Орлеане, над одним из самых популярных ночных клубов в городе, и оставляю машину в переулке, где вчера убили двух человек.
— Это были не люди! — вырвалось у Тейлона, прежде чем он успел сообразить, что говорить об этом не следует.
— А кто же они?
Расскажи ей все...
Это желание было почти невыносимым. Но до сих пор Тейлон никогда не нарушал Кодекс Молчания. Никогда.
«Даймоны хотят позабавиться с твоей подружкой, кельт. Не оставляй ее без присмотра».
Она имеет право знать, что за ней охотятся.
— Тейлон! — Она бросилась в его объятия, сжала в ладонях его лицо. Ее прикосновение, теплое и нежное, смягчало его душевную боль.
Он чувствовал, что уже почти не в силах ей сопротивляться.
— Доверься мне! Клянусь, я тебя не выдам!
— Не могу, Саншайн. Честно, не могу.
— Не хочешь, Тейлон! Просто не хочешь! — Раздраженно вздохнув, она опустила руки. — Ладно. Храни в тайне свои секреты. Делай, что хочешь, и будь счастлив. Только, сделай милость, без меня!
И она бросилась от него прочь.
Тейлон протянул к ней руку — она увернулась.
— Саншайн...
— Не трогай меня! Я на тебя чертовски зла!
— Саншайн, пожалуйста, не сердись!
Она покачала головой.
— Бархатный голос, взгляд нашкодившего щенка... Извини, на меня эти приемы не действуют. Уходи.
Тейлон поморщился: сердитые слова и особенно — боль, которая в них звучала, ранили его в самое сердце.
В этот миг он понял кое-что о себе. Зарек и Ашерон правы: он боится. Боится уйти — и боится остаться.
Меньше всего ему хотелось снова потерять Нинью. Однако сейчас, глядя на Саншайн, он понял: хоть в этой женщине и живет душа его жены, она — совсем другая.
В чем-то — намного сложнее и утомительнее. Нинья никогда на него не сердилась, — даже когда он этого вполне заслуживал. Она была тихой и застенчивой. Совсем не такой, как решительная, требовательная, безоглядно откровенная Саншайн.
Если бы он отказался что-то рассказывать Нинье, она бы просто перевела разговор на другую тему. Она никогда бы не смогла свалить с ног даймона или вырвать свою вещь из пасти аллигатора.
Но — вот что самое поразительное — в Саншайн его больше всего привлекал именно этот огонь. Эта готовность смело противостоять миру — и ему самому.
— Как? — ядовито проговорила она. — Ты еще здесь? Не понял намека?
Он невольно улыбнулся.
— Саншайн, я не хочу уходить. Почему бы тебе просто не принять меня таким, какой я есть?
— А какой ты есть, Тейлон? — вздохнула она. — То немногое, что я о тебе знаю, меня устраивает — но это ужсовсем немногое. Ты живешь в болоте. Приручаешь крокодилов. У тебя много денег и нет фамилии. И еще есть помощник по имени Ник. Вот и все, что мне известно о Тейлоне. Согласись, маловато.
Она смело встретила его взгляд.
— Я отказываюсь иметь дело с человеком, который мне не доверяет настолько, что боится озвучить даже свои анкетные данные. Хочешь уйти — дверь вон там. А если хочешь остаться — придется тебе быть пооткровеннее и рассказать что-нибудь содержательное.
— Например?
— Как зовут твоего лучшего друга?
— Вульф Трюггвасон.
Саншайн изумленно взглянула на него.
— С ума сойти, ты ответил на вопрос! Как только мир не перевернулся?
— Не смешно. Так что же, я остаюсь?
Саншайн немного подумала, надув губы.
— Ладно, — но только потому, что не можешь выйти на улицу при свете дня.
Твердо решив держать дистанцию, пока он не расскажет хоть что-нибудь о себе, Саншайн отправилась в спальню, взяла оттуда подушку и одеяло, отнесла их в гостиную и протянула Тейлону.
На розовое одеяло и подушку он уставился как баран на новые ворота.
— Это еще что?!
— Пока не выложишь все начистоту, будешь спать на диване.
— Ты что, шутишь?
— Вот уж нет! Ни капельки. Хочешь попасть ко мне в постель — впусти меня в свою жизнь.
Ошеломленный, Тейлон молча наблюдал, как она задергивает шторы.
— Я же ответил тебе про Вульфа! — выдавил он наконец.
Саншайн со скучающим видом повернулась к нему.
— Ага, назвал имя. Чрезвычайно ценная и содержательная информация. А моих лучших подруг зовут Трина Деверо и Селена Лоуренс. Ну и как, много ты обо мне узнал? Ни-че-го! Разве только то, что мне есть кому пожаловаться на сволочей мужиков, и, уверяю тебя, если бы не глухая ночь, я бы уже названивала им обеим!
Тейлон издал глухой рык, но это ее совершенно не смутило.
— Ну хорошо, расскажи мне об этом Вульфе, — проговорила она, делая шаг ему навстречу. — Чем он занимается? Где живет? Женат ли? Сколько лет вы друг друга знаете?
— Живет в Миннесоте. Не женат.
Саншайн просияла.
— Вот видишь, можешь же, когда захочешь! А как вы с ним познакомились?
Сто два года назад на Карнавале, куда Вульфа прислали для усиления. Но об этом Саншайн знать не должна.
Тейлон шумно вздохнул:
— Да мы уже сто лет друг друга знаем!
— Ох-ох-ох, — вздохнула Саншайн. — Такие обтекаемые ответы, возможно, помогут тебе пройти в конгресс, — но не в мою постель!
— Саншайн, ты ведешь себя просто глупо!
Как несправедливо! Он изо всех сил пытается ее защитить, а она изводит его дурацкими вопросами, на которые он не имеет права ответить. И гонит из своей постели — только потому, что он не хочет, чтобы она страдала!
Как она смеет так с ним поступать?
Разозленный ее упрямством, он рявкнул:
— Хочешь знать, кто я? Я — твой муж!
Саншайн фыркнула и окинула его оценивающим взглядом:
— Не в этой жизни, дружок. — Она подняла левую руку и повертела ею у него перед глазами. — Что-то я не вижу обручального кольца — и не припоминаю, чтобы в последние дни ты ворвался в город на вороном коне, подхватил меня на руки и попросил стать твоей женой.
От этих слов Тейлон похолодел:
— Так ты это... помнишь?
Она кивнула; гнев ее отчасти утих.
— Помню. И очень хочу понять почему.
Он швырнул подушку и одеяло на диван:
— Говорю же тебе, я не имею права ничего объяснять!
— Раз так — спокойной ночи, милый. Приятных снов.
Она чмокнула его в лоб и удалилась.
Тихо закипая, Тейлон наблюдал, как она картинно задергивает полупрозрачные шторы, отделяющие гостиную от спальни. Умеет же эта женщина разжечь в нем пожар эмоций! Вот только на этот раз — вовсе не приятных.
Сейчас он был в ярости.
Особенно — когда, включив ночник у кровати, она ненавязчиво продемонстрировала ему все изгибы своего роскошного тела.
Сердце его заколотилось. Он не мог оторвать глаз от соблазнительной сцены: вот она неторопливо скидывает одежду и, нагая, ложится в постель.
Он ясно представлял себе, как она лежит там, как смятая розовая простыня ласкает ее горячие влажные бедра. Она лежала на боку: невидимые ему груди сплющены, обнаженная спина открыта его жадному взору, распущенные волосы разметались по плечам — как будто ждет, чтобы он подошел и лег рядом.
Он прижмет ее к себе, проведет рукой по теплому бедру, поднимет ее ногу и откроет чудесный вход, чтобы скользнуть в нее сзади....
О да! Он почти чувствовал, как прижимаются к его чреслам ее округлые ягодицы, как вздрагивают они в такт его движениям. Не изменяя ритма, он протянет руку и начнет ласкать ее святая святых — нежно, бережно, с любовью...
Запах пачулей окутает их обоих, и она, изогнувшись и застонав от наслаждения, забьется в его объятиях...
Все гормоны в его теле проснулись, чресла затвердели, властно требуя наслаждения.
Вот Нинья никогда бы так с ним не поступила! Никогда не отказала бы ему в сексе. Ни разу в жизни. Стоило ему улыбнуться или позвать ее — и жена радостно бросалась к нему в объятия.
Как же ему сейчас не хватает Ниньи!
— Саншайн!
— Нет, Тейлон, — сурово ответила она, выключая свет. — Мой ответ — нет.
— А я тебя ни о чем и не просил!
— Но я прекрасно знаю, чего ты хочешь. А ты знаешь, чего хочу я. Угадай, кто из нас первым сдастся? — И, помолчав, добавила — на случай, если он не догадается: — К твоему сведению, это буду не я!
Он шепотом выругался. Ну почему в этой жизни она такая упрямая? Что стало с его нежной Ниньей, которая с радостью удовлетворяла все его желания?
Ну и черт с ней! Сама же себя наказывает! Пожалуйста, пусть лежит там, как дура... голая...
При этой мысли его тело вновь зажило своей жизнью.
Тейлон со стоном повернулся на другой бок, лицом к стене, чтобы не видеть Саншайн.
В конце концов, он взрослый человек. Он с этим справится.
Но, черт побери, как она его унизила! Ни одна женщина так с ним не поступала!
Чувствуя нарастающее возбуждение, Тейлон треснул кулаком по подушке. Кушетка была ему узка и коротка, но, так или иначе, — он твердо решил заснуть.
Саншайн слышала, как Тейлон беспокойно ворочается на диване. Ей даже было его почти жалко. Почти.
Но она устала от секретов. Устала от его шпионских тайн. Весь сегодняшний день она рыскала по его хижине, пытаясь понять, кто же он такой и чем занимается. Кажется, все-таки не наркодилер — судя по тому, что в доме у него даже анальгина нет. А что есть? Множество разнообразных электронных игрушек. Тонны кожаных курток, жилеток и штанов. DVD-дисков столько, что таким грузом можно затопить военный корабль. Не говоря уж о целом арсенале холодного оружия, очень странного и древнего на вид.