Не теряя времени даром, я сбросила медицинский костюм Сары-Норы на пол. Лагерная униформа выдавала меня с головой, однако наряд медика был чересчур мешковатым для бега. А мне требовалась быстрота.
Мартин выкрутил кран на полную катушку. Под шум воды я обошла по широкой дуге одну из разбитых витрин.
В тот момент, когда я вышла из-за стеллажа, Роб оторвался от губ Кейт. Пошарив по карманам, он достал сотовый телефон. Кто бы это ни был, Роб не слишком обрадовался звонку. Спустя минуту он передал трубку Кейт, а сам направился к водительскому сиденью. Повернувшись ко мне спиной, Кейт разложила на капоте внедорожника нечто напоминающее карту. Когда Роб вернулся, с ним были два черных длинных предмета. Один он сжимал под мышкой, второй нес в руке, держа за ствол. Кейт, не глядя, взяла винтовку и привычным жестом закинула ее на плечо.
Оружие я узнала – да и как можно было не узнать? Все офицеры СПП, дежурившие у забора с колючей проволокой, имели при себе М16[4]. Не расставались с ней и лагерные инспекторы, наблюдавшие за нами с высокой башни. Вот, значит, как они решили поступить с нами? Меня охватил жгучий интерес. А может, мне тоже собирались предложить одну?
В конце концов я потеряла способность мыслить здраво, и мозг погрузился в пучину безумия. Ужас взял надо мной верх. Возможно, Роб не зря убил тех детей. Может, они хотели причинить ему вред, и даже, будучи связанными…
…Или просто отказались присоединиться к Лиге.
Желание вспыхнуло в груди, сметая все на своем пути. Одна только мысль, возможность прикоснуться к винтовке давала шанс уничтожить кого-то из них… Что, если я могла бы стать частью семьи?
Или превратиться в подобие Мартина, используя в качестве оружия собственный мозг?
Мой дядя прослужил в полиции более семи лет, прежде чем ему впервые довелось кого-то пристрелить. Он никогда не рассказывал эту историю целиком. Приходилось довольствоваться урывками от одноклассников, которые прочитали обо всем в газетах. Как я поняла, дело касалось заложников.
Это сломило его. Дядя заперся в спальне родителей и сидел там до тех пор, пока за мной из Вирджиния-Бич не приехала бабушка. Когда я вернулась через несколько недель, дядя вел себя как ни в чем не бывало.
Не знаю, что побуждало меня взять оружие, однако дело было вовсе не в группе опасных незнакомцев.
Мне было необходимо выбраться. Уехать. Куда – не имело значения. Я совершала жуткие, ужасные вещи, но добавлять в послужной список убийство не входило в мои планы.
Послышался звон разбитого стекла. Звук перекрыл шум воды и даже гудение автоматов с газировкой. Мартин выключил кран, и лишь после этого я вновь услышала шорох. Резко обернувшись, я увидела, как в глубине, за полками, хлопнула дверь с надписью «Только для сотрудников».
Выход.
Последний раз выглянув в окно, я убедилась, что Кейт и Роб все еще стоят спиной ко входу. Затем прошла мимо рекламы жареной говядины и направилась прямиком к двери.
Это всего лишь енот, – подумала я, – или крысы. Уже не в первый раз общество крыс оказывалось для меня куда предпочтительнее компании людей.
И тут шорох раздался снова. На этот раз громче. Распахнув дверь, я увидела вовсе не стаю крыс, разоряющих пакет с закусками.
Там был ребенок.
Глава восьмая
Он, нет, она открыла рот и еле слышно вздохнула. Лишь спустя несколько мгновений я поняла, что передо мной девочка, к тому же очень маленькая. Восьми, может, девяти лет, судя по росту. В свободной футболке с надписью «Индианаполис 500»[5], под которой красовалось изображение ярко-зеленой гоночной машины в обрамлении клетчатых флагов. Что еще более странно, руки девочки были в желтых резиновых перчатках. Мама пользовалась такими, когда чистила ванну или оттирала грязную посуду.
Темные густые волосы девочка-азиатка собрала на затылке в неряшливый пучок. В мешковатых мальчишеских джинсах она выглядела хорошенькой, как куколка. Пухлые губки в форме сердечка округлились от удивления, кожа резко побледнела так, что линии носа и скул выступили сильнее.
– Как ты здесь оказалась? – еле слышно просипела я.
Растерянность на ее лице сменилась ужасом. Желтая рука, которую девочка уже готовилась запустить в упаковку «твиззлерс»[6], резко захлопнула передо мной дверь.
– Эй! – я открыла дверь, но девочка уже толкнула следующую, в дальнем конце кладовой, и выбежала под дождь. Закинув сумку за плечи, я бросилась следом. Наружную дверь подпирал большой камень, но от моего пинка она резко распахнулась. Я оказалась на улице.
– Эй!
В карманы и под футболку девочка-азиатка напихала огромное количество упаковок с чипсами и сухариками.
Не удивительно, что малышка едва не спятила от вида гоняющейся за ней полусумасшедшей девчонки. Возможно, позже я почувствую в этом свою вину, но сейчас единственное, о чем я могла думать, – это проблеск надежды. Причем к побегу с парковки он не имел никакого отношения, меня грела другая мысль. Девочка-азиатка должна была откуда-то прийти, и если ей известно, как выбраться из города или где спрятаться от Кейт и ее товарищей, я хотела об этом знать.
В этой части парковки оказалось всего на четыре места больше, чем перед магазином, причем одно из них занимал огромный перевернутый дампстер. Я слышала, как внутри возятся какие-то животные, но продолжала бежать за девочкой, ориентируясь на серую футболку. Азиатка настолько спешила, что даже споткнулась в том месте, где разбитый асфальт парковки перешел в зеленую траву. Я попыталась схватить беглянку, но девочка вовремя увернулась.
Серую футболку отделяла от меня всего пара шагов, когда малышка внезапно ускорила темп, нырнув в небольшую рощицу между парковкой и еще одной дорогой.
– Мне хотелось только поговорить с тобой! – крикнула я. – Пожалуйста!
Нужно было сказать, что я не причиню ей вреда, что не имею никакого отношения к СПП, – возможно, это смогло бы убедить малышку в том, что я нуждаюсь в укрытии не меньше нее самой. Но грудная клетка полыхала огнем, легкие судорожно сжимались, дышать из-за боли в ребрах стало невероятно трудно. Тревожная кнопка выпрыгнула наружу, отскочила от подбородка и ударилась о плечи. Я дернула ее с такой силой, что цепочка с треском оборвалась.
Девочка с легкостью перемахнула через ствол поваленного дерева, и кеды с хлюпаньем погрузились в лесную грязь. Мои издали не менее громкий звук, и в этот миг до нас долетел голос Мартина:
– Руби!
Кровь застыла у меня в жилах. Оборачиваться не следовало, и все же я не смогла устоять. Инстинкт самосохранения. То, что мои ноги приросли к земле, я осознала лишь когда за деревьями возник темный силуэт Мартина. Он был так близко, что я могла видеть его раскрасневшееся лицо. Меня он не замечал. Пока что.
– Руби!
Повернувшись обратно, я ожидала увидеть пустое место, однако девочка все еще была здесь, всего в нескольких шагах. Спрятавшись за деревом, она не убегала – просто ждала, что произойдет дальше. Губы малышки сжались в тонкую линию, взгляд перескакивал с меня на силуэт Мартина и обратно. Как только я попыталась приблизиться, девочка подпрыгнула так, что обе ноги оторвались от земли. Точно испуганный кролик.
– Подожди, – просипела я, прижав обе руки к боку. – Я просто хотела…
Мы выбежали из-за деревьев на пустынную дорогу. На противоположной стороне улицы высилась линия обветшалых домов, окна которых напоминали черные пустые глазницы. Сначала я подумала, что девочка направляется к ближайшему из них – с серым заборчиком и зеленой дверью, – однако азиатка взяла правее, побежав к припаркованному у дороги минивэну.
Машина остро нуждалась в ремонте. Особенно это касалось крыши и дверей, не говоря уже о бамперах. Фары мигали и потрескивали, а черная надпись на раздвижных дверях практически стерлась. Прочитать ее мне удалось лишь потому, что слова были написаны курсивом. «Бетти Джин клининг» – гласила надпись.
И все же это была машина. Путь к свободе. В тот момент я не думала о том, где находится газ и сможет ли эта колымага завестись. Сердце словно отрастило пару белых крылышек, и ничто не могло убить во мне надежду.
Девочка бежала так быстро, что врезалась в панель минивэна и больно ударилась. Упав на землю, она моментально вскочила. Быстрее, чем это сделала бы я. Вцепившись в раздвижную дверь обеими руками в желтых перчатках, девочка рванула ее в сторону с таким грохотом, что он мог спугнуть всех птиц с близлежащих крыш.
Я подбежала к минивэну как раз в тот момент, когда дверь с шумом захлопнулась. Щелкнул замок.
Сквозь мутное стекло я видела девочку так же хорошо, как и она меня. Дикие испуганные глаза, спутанная масса темных волос, одежда, которая была бы мне уже мала, если бы в лагере чуть получше кормили. Выпирающие косточки грудной клетки. Я обежала минивэн, спрятавшись за ним от всех, кто мог появиться из-за деревьев.
– Пожалуйста! – хрипло прошептала я. Вопли Мартина эхом отдавались у меня в голове. А может, он действительно приближался. Окна минивэна были достаточно прозрачными, чтобы через них можно было разглядеть серое лицо Мартина. Если Мартин появится в поле зрения, значит, Кейт и Роб тоже недалеко. Они, скорее всего, уже услышали его крики.
Выбор за тобой, Руби, – подумала я. – Возвращайся или беги.
Сердце и голова кричали «беги», однако остальное тело, точнее, та его часть, которая была отравлена белым шумом, забита людьми, якобы желающими добра, заставила прирасти к земле. Опустошенная, я привалилась к минивэну. Казалось, кто-то зажал мою грудь в тиски, повернув ручку до упора и выдавив вместе с воздухом всю храбрость. До последней капли.
За годы в Термонде я успела свыкнуться с мыслью о том, что мне никогда не вырваться из-под гнета людей, желающих мной управлять. Так почему снаружи все должно быть по-другому?