Вопрос показался всем довольно странным. Наконец Грег сказал:
– Никакой цели. Просто жить, я думаю.
В этот момент я вдруг поняла, что никогда не задумывалась над мотивами самого Лиама. С какой целью он ищет Беглеца? Я решила, что он, как и все, хочет вернуться домой и доставить письмо Джека. Но что на самом деле мерцало в глазах Лиама? Он держал руки в карманах, и все же я заметила: его пальцы сжались в кулаки.
– А что насчет месторасположения? – спросила я.
– Ну, насчет этого… – Выражение лица Грега изменилось. Губы парня сложились в скользкую улыбочку, рука коснулась моей ступни. С того момента, как мы расселись в импровизированном лагере у морозильных камер, братья Кайл и Кевин не обмолвились ни словом. Теперь они вдруг понимающе переглянулись. Во мне поднялась волна отвращения.
– Уверен, они будут счастливы тебя принять, – сказал Грег, скользя пальцами от ступни к щиколотке. Я уже собиралась отодвинуться, когда он вдруг добавил: – Лагерь находится на берегу. Великолепное местечко, но с девчонками там негусто. Думаю, столь… прекрасное создание может оказаться весьма полезным.
Пальцы Грега продолжили свое путешествие вверх, по голени.
– Соглашайся. Это лучше, чем попасть в лапы какой-нибудь банды. Вокруг Норфолка, например, рыскает банда синих. Говорят, они отвратительны. Тырят одежду прямо с тела. Где-то в здешних краях совсем недавно заправляла банда желтых. Но в лагере мы говорили с одним парнем, который утверждал, будто всех их переловили СПП.
История с бандами показалась мне чем-то новеньким. Дети, которые заботятся друг о друге, стараясь не попасться в лапы СПП, – в это еще можно поверить. Но дети, колесящие по стране и промышляющие разбоем? Поразительно.
Толстая ладонь Грега сжала мое колено, и на этом ее путешествие закончилось. Я ощутила покалывание в затылке. Гнев отошел на второй план, голова загудела. Веки опустились, и перед глазами замелькали картинки. Желтый автобус катится по грязной дороге. Расплывчатое женское лицо, губы двигаются, словно напевая беззвучную песню. Огонь костра, потрескивающий на фоне ночного неба. Захламленный магазин, лица Кевина и Кайла, склонившиеся над радиоприемником с часами, на котором светятся зеленым светом цифры: 310, 400, 460, 500. Потом отсчет останавливается.
Сжав руку в кулак, я попыталась отделиться от Грега и его воспоминаний, однако Толстяк мгновенно оказался рядом. Склонившись над моими коленями, он, с выражением крайнего отвращения, начал отдирать пальцы Грега, один за другим. Сам Грег выглядел изумленным. Взгляд его стал стеклянным, словно он не соображал, что делает. Я с ужасом огляделась вокруг. Сердце подскочило к горлу, но, кажется, никто не заметил моего проникновения в мысли главного. Единственным, кто двинулся с места, оказался Толстяк, и от этого хотелось бежать куда глаза глядят.
Брось, – сощурившись, подумала я. И прижала руку ко лбу, словно в попытке удержать невидимые пальцы. – Слишком близко. На этот раз слишком близко.
– Слушай, напомни еще раз, как имя того парня? Ну, желтого, который работал с нами на кухне? Фред? Френк? – Коллинз улегся в спальный мешок, сложив руки на груди.
– Филипп – Филипп Марино? – Взгляд Грега обрел былую четкость. Он уставился на собственную руку, которая по-прежнему покоилась на моем колене.
– Филипп? – встрял Лиам. – Вы сказали, Филипп Марко?
– Ты его знаешь?
Лиам кивнул.
– Мы путешествовали вместе.
– Видимо, давно. Еще до того, как чувака поймали, – сказал Грег. – Он-то и рассказал нам об этом месте. Вроде как бывал здесь вместе с другом – с тобой, что ли?
– Да. Что с ним произошло? – Лиам присел на корточки, втиснувшись между мной и Грегом. – Нас отправили в разные лагеря.
Грег пожал плечами.
– Кто знает? Он уехал на одном из первых автобусов в Мэриленд.
В лагере Грега желтых не осталось. Получается, их вывезли только из крупных лагерей. Те, что поменьше, располагающиеся дальше к западу, остались работать в общем режиме.
– Жаль, я упустил парня. Вот кто был умен. Умел пользоваться своей силой – лучше, чем ваша желтая, по крайней мере. Может, отослать ее назад от греха подальше? – Грег кивнул в сторону Зу. Девочка сидела спиной к нам, пролистывая задачки в картинках, которые нарисовал для нее Лиам.
Чаша моего терпения переполнилась.
– У тебя есть две секунды на то, чтобы извиниться, – сказал я, – иначе я дам тебе по роже.
– Давай, – прошипел рядом Толстяк.
Лиам опустил ладонь мне на плечо, не давая исполнить угрозу. Лицо его выглядело спокойным и безразличным, но дыхание стало прерывистым. Одной рукой я оперлась на пол, и Лиам коснулся моих пальцев. Я вздрогнула, но выдернуть руку не посмела.
Грег поднял ладони вверх.
– Я просто хотел сказать – с ней что-то не так. Девчонка не похожа на других, верно? – Грег наклонился ближе. – Как у нее с головой? Может, на ней ставили опыты?
– Девочка немая, но не глухая, – вкрадчиво заметил Лиам. – И поверь, она раз в пять умнее всех нас, вместе взятых.
– Не уверен насчет последнего, – начал Толстяк. – Я…
Лиам осадил его одним взглядом. Толстяк прошептал мне на ухо:
– Возьмешь с собой Зу?
Я кивнула, сжав его пальцы в знак того, что поняла. Потом поднялась с земли и сразу же почувствовала себя немного лучше.
Оказавшись рядом с Зу, я протянула ей руку. Девочка, не глядя, протянула свою. Некоторое время я разглядывала желтую перчатку, всю в потеках грязи и черного грима, а затем стащила ее с маленькой ручки.
Трудно сказать, зачем я это сделала. Возможно, близость Лиама вселила в меня эту безрассудную храбрость, а может, мне стало жалко Зу, слышавшую этих ублюдков. Я знала одно – больше никогда в жизни мне не хотелось смотреть на эти дурацкие перчатки. И чем скорее нам удалось бы от них избавиться, тем лучше.
Почувствовав тепло моей ладони, Зу вздрогнула всем телом и попыталась выдернуть руку. Глаза ее округлились. Не знаю – от страха или от удивления.
– Идем, – сказала я, крепче сжав ее пальцы. – Девочкам пора спать.
Зу просияла, но не улыбнулась.
– Не уходите слишком далеко! – крикнул нам в спины Лиам.
– Не уходите слишком далеко! – эхом отозвались парни и разразились хохотом.
Зу недовольно хлюпнула носом.
– Догадываюсь, о чем ты думаешь, – сказала я, твердо решив расположиться как можно дальше.
Первые минут десять, а может, и больше, мы просто блуждали по магазину. Зу смотрела на наши сцепленные руки, не в силах поверить в происходящее. Иногда ее внимание привлекала коробка никому не нужных DVD или крышка какого-нибудь флакончика, но в итоге темные глаза раз за разом останавливались на наших ладонях. Мы слонялись по отделу моющих средств, когда Зу внезапно сжала мою руку.
– Что случилось? – спросила я, отпихивая ногой швабру.
Зу кивнула на перчатки, которые я вертела свободной рукой.
Я подняла наши сцепленные ладони вверх.
– Ну и что в этом такого?
Зу тяжело вздохнула – похоже, я что-то упустила. Не глядя по сторонам, она потащила меня в дальний конец прохода. Потом выпустила мою руку и подошла к полке, чтобы снять оттуда белую коробку. Разодрав упаковку, Зу выбросила пенопласт и пластиковые стяжки и достала старинный серебристый тостер.
– Не уверена, что он нам понадобится, – с сомнением произнесла я.
Зу одарила меня взглядом, который, по-видимому, должен был означать «помолчи, пожалуйста».
Стянув вторую перчатку, Зу сжала прибор обеими руками и закрыла глаза.
Внутренняя металлическая часть тостера раскалилась, став ярко-алой. Шнур с вилкой валялся у ее ног. В следующую минуту металл начал плавиться. Запахло дымом, и я заставила Зу бросить тостер.
«Видела? – словно говорила она мне. – Теперь поняла?»
– Но ты ведь не станешь делать это со мной, – ответила я, вновь протягивая руку. – Ты не сможешь повредить мне, если сама не захочешь.
На самом деле я хотела сказать другое: «Кто лучше меня знает, каково это – бояться самой себя, той своей части, которую почти невозможно контролировать».
Я заставила себя не думать о том, что произошло с переодетым СПП. Эксперименты закончились, и больше такого не должно было повториться. С другой стороны, как можно научиться владеть своими способностями, если нет возможности практиковаться? Если нельзя понять, где границы?
– Давай посмотрим, нет ли здесь чего-нибудь полезного, – предложила я, взяв ее за руку. Зу сжала мою ладонь, и мы двинулись по проходу. – Как думаешь…
Не помню, о чем я ее спросила, но на вопрос Зу не ответила. Вместо этого она встала как вкопанная, сжав мою руку с такой силой, что меня отбросило на несколько шагов назад. Палец Зу указывал на груду одежды и полки для обуви.
А точнее, на розовое платье. Единственное, которое болталось на вешалке.
Зу побежала вперед, проскакивая под балками и уворачиваясь от шнуров удлинителей. Я пыталась держаться рядом, но это было все равно что догонять ветер. Сузуми неслась так, что пятки сверкали. Казалось, она вот-вот проскочит мимо, но рука все же поймала ткань. Зрелище было завораживающим.
– Красивое, – заметила я. Топ без рукавов переходил в расклешенную юбку с белыми полосками. Талию подчеркивала блестящая ленточка. Казалось, Зу от души мечтала сдернуть платье с вешалки и уткнуться лицом в шелковистую ткань.
В Термонде я частенько сожалела о том, чего у меня никогда не будет. Но о платьях – никогда. Любимой папиной историей, которую он постоянно пересказывал друзьям и дальним родственникам, был рассказ про голубое платье, которое они с мамой купили мне в три года на день рождения. Пуговки на этом платьице оказались настолько маленькими, что расстегнуть их я не смогла, поэтому просто разодрала платье на части. Кусочек за кусочком. Оставшуюся часть праздника я гордо расхаживала в костюме Бэтмена.
– Хочешь его примерить? – спросила я.
Зу покачала головой и вновь потянулась к пластиковым плечикам. Лишь спустя несколько секунд я поняла, что происходит.