– А в том лабиринте можно заблудиться?
Девочка, казалось, не поняла вопроса и обескураженно уставилась на Кларинду.
– Что ж, это уже от меня зависит, – сказала Кларинда, придя ей на помощь.
Девочка кивнула, все еще сбитая с толку.
– Спасибо, что вы рассказали нам о свиньях.
– Спасибо, что рассказали про лабиринт!
Девочка снова мило улыбнулась. «Никогда не видела такого красивого ребенка», – умилилась про себя Кларинда. Дети засеменили вниз с холма и вскоре пропали из виду. Кларинда снова посмотрела на часы. Три пятьдесят. Она решила, что минут пятнадцать уделит поискам этого самого лабиринта. К началу пятого в любом случае будет дома.
Вскоре она добралась до калитки. Та стояла на опушке, в конце тропы. За лесом росла низкая, похожая на пух трава, влажная и мшистая; ноги Кларинды утопали в ней, словно в очень мягкой резине. Часто ей попадались раскидистые заросли колючего кустарника, и ни единого намека на тропинку она тут не обнаружила. Ветер тем временем делался ощутимо холоднее, а туман сгущался. Кларинда не отошла и пятидесяти ярдов от калитки, когда решила вернуться. Вопроса о том, стоит ли искать лабиринт или нет, не возникало. На вершине холма было бы легко заблудиться, вовсе и не заходя ни в какие лабиринты.
В тусклом свете она разглядела мужчину, прислонившегося к калитке, лицом к ней. У него были рыжие вьющиеся волосы, слегка зачесанные по бокам, и выдающийся нос. Он был одет в просторную куртку с бежевой меховой отделкой, почему-то напомнившую Кларинде обмундирование летчика. Когда Кларинда приблизилась, он не произнес ни слова и не пошевелился. Она увидела, что в правой руке он сжимает длинную ярлыгу – палку, потемневшую от времени, достающую до самой земли.
Кларинда положила руку на деревянную перекладину ворот. Она предположила, что это действие заставит мужчину пошевелиться. Но он продолжал опираться на калитку и смотреть на нее как ни в чем не бывало.
– Мне нужно пройти, – сообщила она без излишней вежливости.
Мужчина не шелохнулся. Казалось, он даже не слышит ее. Глядя ему в глаза, такие же неподвижные, как два рисунка на лице истукана, Кларинда чувствовала, что грубыми словами ничего не добьется; видимо, следовало доходчиво объяснить, почему она здесь и по какой причине именно сейчас ей нужно убраться. Память услужливо подсунула ей знак, предупреждающий о запрете прохода на чьи-то частные владения. Что ж, главное – не дать волю нервам.
– Я… – начала было она, и мужчина насмешливо склонил голову.
– О, это вы! – вдруг донесся голос из-за спины. – Руфо! Что это ты удумал? – Это была миссис Пагани – Кларинда сразу узнала ее интонации. Экстравагантная леди даже здесь, в неведомой глуши, щеголяла высокими сапогами и роскошным меховым пальто, в котором гостья Карстерсов впервые увидела ее. Волосы миссис Пагани, как и у путницы, покрывал темный шарф.
– Руфо! – обратилась леди к мужчине у ворот так, словно отчитывала глупую упрямую собаку. Мужчина сказал что-то на незнакомом языке – настолько чуждым по звучанию, что Кларинда сперва заподозрила у него какой-то сильный дефект речи. Однако миссис Пагани ответила в тон ему – в ее устах странное наречие звучало менее варварски; у нее не было характерного гортанного акцента. Кларинда задумалась, не романи[47]ли это.
Мужчина явно выражал протест против упреков госпожи Пагани. Она ответила ему в крайне любопытной манере – без слов, но жестами, да так, что даже Кларинда поняла: ее можно было впускать и, по-видимому, выпускать, всех прочих – нельзя. На это загадочный сторож нахмурился, но затем – ухмыльнулся и зашаркал прочь. Хотя он был молод и с виду крепок, походка у него была спотыкающаяся, и он то и дело припадал на ярлыгу, будто дед на клюку. Остановившись на той границе, за которой туман скрыл бы его фигуру напрочь, он завел руку за плечи и натянул на голову капюшон с оторочкой.
– Извините Руфо за бестактность, – произнесла миссис Пагани. – И меня тоже.
– Все в порядке. Я ведь не знала, что он не говорит по-английски.
– Да, конечно, дорогая моя, вы не знали. – У Кларинды сложилось впечатление, что сказано это было не извиняющимся тоном, а панибратски-ироничным. Не в первый раз она подумала, что миссис Пагани подразумевает некое взаимопонимание между ними, которого на самом деле не существовало.
– Вы ведь еще вернетесь сюда, душенька?
Дело принимало совсем уж смехотворный оборот, но, раз уж миссис Пагани выручила ее в щекотливой ситуации, пропускать вопрос мимо ушей не стоило.
– Когда мне вернуться?
– Этой ночью. – Интонация ясно говорила, что она не шутит.
– Прямо сюда?
Миссис Пагани в ответ просто склонила голову немного набок, улыбаясь. Кларинда задумалась, какие оправдания прозвучат более-менее сносно, – и вдруг ее собеседница безо всяких преамбул добавила: – Ваши волосы бесподобно уложены, душенька.
– Я просто спасала их от влаги.
Миссис Пагани кивнула, улыбаясь, и ее взгляд начал странно блуждать.
– Что ж, до встречи.
Кларинда не ожидала, что настолько легко отделается.
– До свидания, – поспешила сказать она. – Спасибо, что пришли мне на помощь.
– Дорогая моя, нам не хотелось бы тебя потерять!
Когда миссис Пагани ушла, Кларинда задумалась над сказанным. Новая загадка – ибо это множественное «нам», очевидно, не включало Руфо.
Миновав калитку, она побежала по темной тропинке. В какой-то момент до ее слуха долетел показавшийся знакомым звук – похоже, свиньи хрюкали в невидимых зарослях. Но Кларинда, решив особо не прислушиваться, только ускорила ход – и вернулась в дом вскоре после пяти часов. Хотя она не сообщила ему никаких подробностей, Дадли, похоже, нашел ее выходку вполне естественной. Кларинда задавалась вопросом, означает ли это, что он привыкает к ней, к ее поведению, или просто со временем превратится в мужа-тюфяка без особых требований, которому в принципе не будет интересно, куда и зачем она пойдет. Но, несомненно, оказалось приятным сюрпризом, что Дадли убедил своих родственников не донимать ее расспросами. Неясно, было ли царящее за столом удивительное спокойствие результатом дискуссии, произошедшей в ее отсутствие, в которой Дадли в конечном итоге утвердил свой авторитет, но Кларинде оно понравилось.
После чая Элизабет потащила ее наверх – красоваться нарядами, которых у нее было непомерно много. «Модный показ» ожидаемо затянулся, и в какой-то момент в дверь к ней постучали.
– Лиз! – раздался из коридора голос Дадли.
– Один момент! – Элизабет поспешно натянула свитер. – Ага, входи.
– Меня послали за вами обеими, – объявил Дадли, открывая дверь и ласково улыбаясь.
– Да идем уже, – проворчала Элизабет, закатывая глаза.
В темноте лестничной площадки Дадли взял Кларинду за руку и обнял ее, говоря:
– Ждем только тебя, Лиз! – Он повернулся к избраннице и тихо сказал: – Я стараюсь не играть здесь роль этакого настырного гида. Мне показалось, тебе будет проще освоиться самой. Эта прогулка… прекрасно тебя понимаю.
Кларинда нежно стиснула его пальцы в своих.
– Надеюсь, у тебя все хорошо? И они тебе нравятся?
– Конечно. Они мне очень нравятся.
Каждое воскресенье вечером, как поняла Кларинда, мистер Карстерс читал вслух с шести тридцати до восьми часов вечера. В тот вечер сеанс был отложен из-за ее прогулки и долгой возни с Элизабет, но у мистера Карстерса еще было время прочитать четыре главы «Доводов рассудка», романа, который Кларинда не читала. Она обнаружила, что ее будущий тесть отличный чтец.
Дадли, умевший быть убедительным, когда это было необходимо, организовал для них позднее прибытие на работу на следующий день, иначе им пришлось бы ехать в Лондон тем же вечером. Вскоре после ужина Элизабет поднялась в свою комнату и сказала, что ей нужно написать пару писем. Она пожелала Кларинде спокойной ночи, нежно поцеловав ее в щеку. Через полчаса мистер и миссис Карстерс тоже удалились. Дадли отправился помочь отцу загрузить топку на ночь. Уже в половине девятого дом погрузился в полную тишину. Кларинде подумалось, что Карстерсы решили таким образом организовать для нее с Дадли немного уединения.
– Хотел бы я жить в деревне! – объявил он, возвратившись.
– Думаю, мы могли бы.
– В настоящей сельской местности, пойми. Останавливает разве что работа.
– А где начинается «настоящая» сельская местность?
– В наши дни – не раньше Беркхэмстеда или даже Тринга.
– Значит, чем севернее от Лондона – тем лучше? – спросила Кларинда с улыбкой.
– Как по мне – да, дорогая. – Она еще не вполне привыкла к этому обращению. – Я ведь сам, так сказать, с той околицы.
– Но ведь до недавнего времени ты жил в городе? Нортгемптон – это город, не так ли? – Теперь Кларинда была уже не столь уверена.
– Да, но это был лишь перевалочный пункт на долгой дороге. Я все время переезжал.
Кларинда знала, что каждый нормальный английский мужчина считает, будто хочет жить в деревне, и больше ничего не сказала. Дадли некоторое время распространялся о том, насколько «глубинная Англия» лучше столичной. Затем он взял паузу, и она поняла, что ей нужно, похоже, выразить согласие с ним.
Пауза затянулась.
– Дадли, – произнесла наконец Кларинда, – а хорошо ли твои родители знают миссис Пагани?
– Не очень, – ответил он, чуть раздосадованный сменой темы. – Шапочное знакомство, скажем так. А почему ты спрашиваешь?
– Ну, ее ведь пригласили к нашему приезду.
– На самом деле никто ее не приглашал. – Дадли фыркнул. – Ей сорока принесла весть на хвосте, вот она и явилась. Не в первый раз такое происходит. Но в маленькой деревне все про всех знают, это нормально. Да и потом, она ведь совершенно безобидная.
– С чего ты так уверен?
– Ну… так-то да, с чего вдруг. – Он улыбнулся серьезности ее голоса. – Ну и что?
– Чем она занимается? На что живет?
– Не знаю, дорогая. Возможно, внучка в красной шапочке носит ей пирожки. Уверен, она похвасталась тебе, что живет в какой-то допотопной развалюхе у кладбища.