– Да, она мне об этом сказала. Хочу сходить, посмотреть.
– Что, прямо сейчас?
– Пойдешь со мной?
– Поздновато для знакомства с деревенскими достопримечательностями.
– Я не собираюсь ее навещать. Просто хочу взглянуть на дом.
– Вдруг ей это покажется слегка… нескромным?
– Может, и покажется. Ты ее знаешь лучше меня.
– Послушай, – предложил Дадли, – давай завтра мы сделаем крюк до нее. Перед тем, как поедем на станцию Роуд.
– Не опоздаем ли мы на поезд?
– Что? – возмутился Дадли. – Я в жизни ни разу на поезд не опаздывал.
Вторая ночь Кларинды у Карстерсов была хуже первой; ее ни с того ни с сего стала мучить бессонница. Вскоре после одиннадцати Дадли решил, что им пора лечь спать, чтобы не беспокоить родителей. Церковные часы, выходящие на романтический дом миссис Пагани, только что пробили час ночи, и Кларинда почувствовала себя чрезвычайно бодрой и какой-то напряженной. Не зажигая света, она наконец встала с кровати и подошла к окну в надежде, что холод снаружи успокоит ее нервы. Когда за полтора часа до этого она отдернула двойные шторы и открыла до конца ставень, у нее сложилось впечатление, что туман наконец рассеялся, но ночь сгустила краски, и трудно было судить о таком наверняка. Взошла луна, огромная и низкая, будто касающаяся земли у самого горизонта; благодаря ей Кларинда смогла увидеть, что небо взаправду ясное и звездное, а мгла отступила к далеким холмам. Но смотреть было не на что, кроме тихих полей и голых деревьев.
Внезапно откуда-то с неба спикировала летучая мышь – и врезалась прямо в стекло. Забери она на пару футов вбок – беспрепятственно залетела бы в дом. Кларинда вздрогнула, следя взглядом за силуэтом, быстро растворяющимся в ночи. Осенняя ночь и свет серебряных звезд казались ей куда более желанным убежищем, чем скучная кровать, похожая на тысячи других кроватей в тысячах таких же благоустроенных домов. Да и потом, она все еще испытывала сильнейшее любопытство, а сияние луны будило в ней смелость, разжигало в сердце авантюрный огонь.
Стоя лицом к луне, она осторожно оделась.
Когда, возвращаясь с прогулки по лесу, она сняла прогулочную обувь, та показалась ей промокшей насквозь. Удивительно, но к этому часу она совершенно высохла, будто лучи, ниспосланные луной, украли всю влагу. Кларинда открыла дверь комнаты, и снова в окно в конце коридора врезалась летучая мышь. Все, что она услышала, – храп; все остальные жильцы спали, но, по-видимому, довольно беспокойно. Она спустилась по лестнице и надела плащ, ожидая, что столкнется с некоторыми трудностями, отворяя дверь, но все прошло гладко. В маленькой деревне, где все друг друга знали, дом на ночь не запирали вовсе – в этом попросту не было смысла.
Луна освещала улицу и садовую калитку, но мощеная дорожка, ведущая к воротам, была окутана тьмой; поскольку луна висела так низко, тень от дома диспропорционально протянулась по земле. Когда Кларинда быстро шагала по тропинке, мимо нее прошмыгнул заяц; теплый мех коснулся лодыжек – и она чуть не упала. Запор на воротах оказался куда сложнее, чем на двери дома, и прошло полминуты, прежде чем Кларинде удалось с ним сладить.
Одолев дорогу, миновав знак «ПРОХОДА НЕТ» и углубившись в лес, она чувствовала абсурдную уверенность в том, что найдет на вершине холма нечто, стоящее всех усилий, – и ей хотелось знать, чем же это окажется. Теперь деревья ясно виднелись в ночи, словно застывшие в почетном карауле часовые по обе стороны тропы. Совы загадочно ухали где-то в чаще, делясь друг с другом неким тайным посланием. Раз или два, оказываясь на более прямом участке дороги, она словно бы видела неуклюжую фигуру, исчезающую впереди нее за поворотом, но решила, что это простая игра теней. Летучие мыши носились над головой, вылетая из мрака и снова пропадая в нем, издавая свои странные крики, которым Кларинда только радовалась – в городе такое не услышишь. В эту холодную пору каким-то чудом пробудились даже светлячки. Неотступный аромат сырости и разложения окутывал все вокруг.
Ворота на вершине холма были закрыты, но как только Кларинда приблизилась, она увидела стоящую возле него маленькую девочку в зеленом плаще.
– Доброй ночи, – поприветствовала ее та.
– Доброй ночи, – вежливым эхом откликнулась Кларинда.
– Вы явились поздно, госпожа.
– Прошу прощения. Я…
– Пунктуальность – это добродетель, – сказала девочка серьезным, но милым тоном.
– Я постараюсь это запомнить, – смиренно заверила ее Кларинда.
Девочка открыла калитку и прислонилась к раме, склонив голову в почтительном поклоне и явно предлагая Кларинде пройти первой. Луна поднялась чуть повыше, заросли дикой травы озарил безумный росистый блеск – но даже при всей этой яркости ни намека на тропу путница углядеть не смогла.
– Если я пойду туда, то промочу ноги, – заметила она.
– Вам следовало одеться получше. – Девочка подняла капюшон плаща; лишь теперь Кларинда заметила, что на ногах у нее – резиновые сапоги. «Интересно, куда подевался тот второй ребенок», – подумала она.
Девочка осторожно закрыла калитку и посмотрела на ноги Кларинды. Потом, видимо, поняв, что не может исправить такое положение вещей, очень вежливо спросила:
– Давайте я покажу вам, где можно переодеться?
– Переобуться? – переспросила Кларинда.
– Нет, лишней обуви у нас нет, – очень серьезно сказала маленькая девочка. – Только остальное.
– Я не хочу больше ничего менять.
Малышка посмотрела на нее, сбитая с толку, – и затем, видимо, думая, что ее неправильно поняли, добавила:
– Это вон там. Я вас отведу. Но смотрите, куда ступаете.
Впереди простерлось сущее болото, но во всяком болоте можно отыскать кочки, и Кларинда изо всех сил старалась не промокнуть, аккуратно ступая при лунном свете.
– Руфо уже там, – спокойно отметило дитя. – Видите, вы последняя.
– Повторюсь, мне очень жаль.
– Ничего страшного, – утешила ее девочка с десткой снисходительностью. Она продолжала идти вперед; Кларинда следовала за ней, ступая так осторожно, как только могла. Кроме них двоих здесь, казалось, никого не было – топкая равнина с зарослями чахлой травы составляла болезненный контраст с красивыми лесными деревьями и с тем же успехом могла оказаться заболоченным погостом.
По дороге им попался участок, где шиповник и особенно густой кустарник образовали подобие живой изгороди. Вдоль этой «ограды» девочка и прошла – к ветхому сараю, едва ли заметному за всеми этими зарослями. Возможно, когда-то давно постройка служила для местного фермера небольшим складом, но сейчас, давно уж заброшенная, она покосилась и провалилась в землю. От нее исходил запах столь же пронзительный, сколь неприятный – как будто все дурные миазмы природы и скотного двора слились воедино.
– Нам туда, – сказала маленькая девочка, указывая пальцем. До постройки оставалось еще с десяток шагов, но зловоние было таким сильным, что Кларинду чуть не стошнило.
– Я туда не пойду, – сразу сказала она.
– Но вы должны! Руфо там. Все остальные уже давно переоделись.
Сарай казался слишком маленьким, чтобы вместить много людей; и теперь стало видно, что подход к нему был густо засыпан навозом, который добавлял душку́ ко всеобщей вони. Не исключено, что и внутри этой постройки пол был очень грязным, если вообще, в принципе, был – может, вместо него ее ждало все то же густое чавкающее болото под ногами. Маленькая девочка посмотрела на нее совершенно растерянным взглядом.
– Извини, – сказала Кларинда, – но я не буду переодеваться.
Очевидно, она вела себя не так, как следовало бы. Но, быстро оценив ситуацию, малышка сказала:
– Ждите здесь. Я пойду спрошу.
– Хорошо, – ответила Кларинда. – Только, если для тебя это не имеет значения, я еще немного в сторонку отойду… – Девочка, похоже, не замечала дурного запаха, но Кларинда не хотела первой упомянуть о нем.
– Давайте сюда, – сказала малышка, указывая на конкретную кочку, куда Кларинда тут же забралась. – Только, прошу, не двигайтесь.
– Попробую. Только поторопись. – На новом месте вонь все еще ощущалась.
– Стойте смирно, госпожа, – повторила девочка серьезно.
– Смирно, – доверчивым эхом отозвалась путница.
Девочка трижды обежала Кларинду по большому кругу. Луна давала так много света, что молодая женщина различала фонтанчики болотной воды, брызжущие из-под маленьких резиновых сапог.
– Давай скорее! – поторопила ее Кларинда, и, завершив третий круг, девочка бросилась куда-то в заросли – в ту сторону, откуда они недавно пришли.
Оставшись одна под неподвижным светом луны, Кларинда задалась вопросом, а не настал ли подходящий момент, чтобы вернуться в дом Карстерсов, к безопасности, ясности и уверенности. Затем она увидела фигуру, выходящую из покосившегося сарая. Если бы это существо не стояло прямо, можно было бы подумать, что силуэт принадлежит крупному косматому зверю – медведю или, допустим, горилле. Даже если бы девочка ничего ей не сказала, Кларинда узнала бы Руфо по его странной походке. Более того, он все еще опирался на cвою ярлыгу, которая застревала в грязи – ее конец приходилось вытаскивать на каждом шагу. Руфо, если это и впрямь был он, собирался вернуться за опушку рощи, как и девочка. Не сделав ни одного агрессивного выпада в сторону Кларинды, цыган все же одним своим видом поверг ее в ужас. Она попыталась сойти с кочки – и по-настоящему испугалась, поняв ужасающую правду: что-то мешает ей сдвинуться с места. Все тело сковал паралич.
Волосатая сутулая фигура медленно приближалась, и вместе с ней накатывал волнами ужасный запах – сладковато-гнилостный, удушающий. Кожа зверя – что это был за зверь? – собралась в толстые складки на шее, на морщинистой голове выделялись мертвые, ничего не выражающие глаза и огромный нос.
Потом зверь прошел мимо нее, и вновь показалась маленькая девочка в плаще.
– Я так торопилась, так торопилась к вам! – выпалила она на бегу. Ее отсутствие, по разумению Кларинды, длилось всего мгновение. – Можете не переодеваться. Момент уже все равно упущен. – Очевидно, она повторяла слова, сказанные ей взрослыми. – Нам пора выдвигаться – вам, конечно, придется спрятаться… но это не беда, – добавила она полным успокоения голоском. – Раньше тут тоже бывали люди, которых приходилось прятать. – По тому, как девочка сказала это, можно было подумать, что речь шла не об одном поколении визитеров. – Давайте пойдем. Скорее.