– Все началось с завещанных Кристалл подарков. Вот и пляши от этого. Мог ли кто-то подменить их?
– Исключено, она отдала мне шкатулку лично.
– Тогда мог кто-то иметь доступ к шкатулке?
– Не исключено, – после паузы ответил Герберт, – я храню такие вещи в сейфе, но сейф совершенно обычный. Это были всего лишь подарки вам, так что я не накладывал сложных заклинаний для защиты.
– Это тот, кто рядом. Кого мы видим, кто наблюдает за нашей жизнью. Он или знает нас досконально, потому что предугадывает все действия и события, либо меняет план по ходу развития, что более вероятно.
– Да, ты права. Надо еще раз пройтись по самым близким. Проверить прошлое, мотивы, связи. Прости, Кортни, но я буду проверять всех, кто находится рядом. В том числе – помимо Портера – Джейка, Кайлу, Ким, Диналию и… тебя.
– Что?! – Я задохнулась от возмущения. – Герберт, ты в своем уме?! Ты тоже считаешь, что я отрезала себе волосы? Или что я сама заплыла на лодке на середину озера, разбросала кукол и отрубилась?
– Я считаю, что метод работы элитных детективов, которые тонко подмечают детали и разрабатывают изящные версии на основе следа от женского каблучка, не поможет. Ситуация зашла так далеко, что проверять нужно все. А еще я полагаю, ты далеко не все рассказываешь о своем пребывании в Даркфелле. И у тебя вполне могли остаться там враги. Ты не думала, что все эти события начались не из-за смерти Кристалл, а из-за твоего приезда?
– Если бы все это было из-за меня, Хейвен бы не погибла. И Эмили Фаннинг. Это прошлое семьи, а не мое…
– Кортни, ты не можешь отделять свое прошлое от прошлого семьи. Навредить тебе через сестер – слишком очевидный план, чтобы не брать его в расчет.
– Как будто ты за мной не следил и не знаешь, что врагов в Даркфелле у меня не было.
– Представь себе, не следил. Кристалл знала, что с тобой все в порядке, ты изредка писала Ким – и я не вмешивался с того момента, как увидел тебя с друзьями. А по статьям в студенческой газете очень сложно понять, обзавелась ли ты врагами.
– Хорошо, – я сделала несколько глубоких вдохов, – делай то, что считаешь нужным.
– Тогда дай мне все, что знаешь о Джейке.
Наверное, Герберт был прав. И проверить нужно всякого, кто хоть как-то близок к семье. Но как же не хотелось верить в то, что я совершенно не разбираюсь в людях! И много лет не замечала такой сильной ненависти рядом.
– Я схожу за деньгами целителю, – сказала я. – Пусть дождется меня, если закончит.
Деньги можно было взять или в комнате, или в кабинете, где я держала немного золота на случай непредвиденных обстоятельств. Кабинет оказался ближе.
В тусклом свете, что падал на стол, я увидела конверт и сразу же поняла, что он означает.
Новое послание. Новая шутка… издевка, угроза?
Я решительно пересекла кабинет и достала письмо.
«Кот снова поймал свою мышку. Куда она сбежит на этот раз?»
В конверте оказался рисунок. Но не такой, какой мы с сестрами получили в ночь, когда погибла Эмили. Не рукотворный, а созданный при помощи магии. Такой, какими Кайла доставала Герберта и Кристалл, запечатлевая их встречи на кристаллы записи и развешивая снимки по городу.
Сцена в подвале еще не успела выветриться из головы и толком уложиться в сознании, поэтому я ощутила, как кровь приливает к лицу. Рисунок изображал меня со связанными руками и Герберта со стеком позади. Сомнений не было – рисунок сделали именно в тот момент, когда мы были в подвале. При мысли, что кто-то наблюдал за мной в такой момент, сделалось тошно. В порыве ярости я скомкала лист, и он исчез в пламени, на доли секунды вырвавшемся из руки.
Спокойно, Кортни.
– Кортни, я должен уйти к себе, взять кое-какие документы и заказать выписки из метрических книг, ты справишься здесь одна? – Герберт заглянул в кабинет. – Кортни? Ты в порядке?
– Да, все нормально. Иди.
Но Герберт не ушел, а, напротив, прошел в кабинет и остановился около меня, буравя взглядом. Что он надеялся увидеть?
Я чуть-чуть, словно невзначай, отступила и оказалась около небольшого настенного зеркала. Надо бы разрешить Нине здесь убраться: рамка да и само зеркало покрылись толстым слоем пыли. И отец, и Кристалл не терпели, когда кто-то посторонний роется в их вещах, а я все равно не использую кабинет по назначению. Пора выбросить из него весь хлам.
– Мне кажется, ты чем-то расстроена. И явно не неуклюжестью Ким. Что-то случилось?
– Все хорошо, – упрямо повторила я, сама не зная, почему скрываю конверт.
И тогда Герберт склонился, чтобы меня поцеловать. Но я отстранилась и натолкнулась на удивленный взгляд темных глаз.
– Кортни, я ухожу на весь день, почему я не могу тебя поцеловать?
Только короткий миг я не владела собой, а потом все прошло, и привычная снисходительная улыбка стерла с лица Герберта недоумение.
– У нас с тобой не роман, Герберт. Не нужно целовать меня перед уходом.
– То есть в подвале ты отдавалась мне из вежливости?
– Ты не спрашивал моего позволения.
– Я тебя не насиловал, Кортни, не смей меня в этом обвинять! – с нажимом произнес он.
– Есть кое-что кроме секса, – мне с трудом удавалось говорить спокойно, – я никогда не отрицала, что наши встречи приносили… некоторое удовлетворение. Но мне не нужны отношения, когда в моменте мне хорошо, а после хочется отмыться от грязи. К тому же не стоит забывать, что, несмотря на твою дружбу с отцом, мы из разных кругов, Герберт.
На секунду показалось, он меня ударит, и я даже отступила, хотя дальше особо и отступать-то было некуда.
– Кортни, ты это серьезно? Я признался тебе в любви!
Я поморщилась. Какой-то частью я верила, что его слова просто приснились. Что воображение, вкупе с усталостью, выдало желаемое за действительное.
– Герберт, я не хочу повторения истории, я не вернусь к тебе. Эта ночь была последней моей ошибкой. Они слишком дорого мне обходятся. А ты превращаешь меня в того человека, которым я боялась стать.
Когда он вскинул руку, я вздрогнула. Герберт ударил в зеркало, в паре сантиметров от моего лица. Несколько осколков упали на пол, а на трещине появились капельки крови.
– Не я превращаю тебя в копию отца, Кортни, а ты отчаянно стремишься ею стать. Похоже, сбежать из дома оказалось мало. Ты так и не научилась жить без одобрения Карла.
Герберт ушел.
Я долго смотрела на алые бусинки, скатывающиеся по зеркальной поверхности. Внутри что-то медленно рассыпалось. Я опустилась на колени, чтобы убрать мусор.
– Собираешь осколки собственного сердца?
Кайла прошлась по комнате и уселась в кресло.
– Я думала, ты ушла спать.
– Я собиралась, – не смутилась сестра. – Только вы так были заняты разборками, что общаться с целителем пришлось мне. Если тебе интересно, Ким будет в порядке. Сейчас она спит. Ничего страшного, не останется даже шрама.
– Хорошо, – безучастно сказала я.
– По тебе не заметно, что тебе хорошо. Кортни, что ты творишь? Я могу понять твою ненависть к отцу – да, он был дерьмом, а не папой. К Кристалл – тоже отчасти понимаю. Даже ненависть ко мне пойму – я не была хорошей сестрой. Но что тебе сделал Герберт? Ты славно его приложила, на такое даже я не способна. А ты знаешь, что обо мне говорят.
– Кайла, мне кажется, я вышла из возраста, когда хочется доверять сестре секреты.
– Да нет, без вопросов. – Она подняла руки и усмехнулась. – Мне просто интересно, почему ты так любишь делать больно тем, кто о тебе заботится. Кристалл из кожи вон лезла, чтобы помочь тебе в Даркфелле в обход воли отца, а ты ее даже не навестила. А сейчас отталкиваешь единственного человека, готового нам помогать. Где ты собираешься найти нового юриста, готового разбираться с делами нашей семьи?
– Герберт ведет наши дела не потому, что заботится обо мне, – отрезала я.
– Да, конечно, он просто обожает ковыряться в чужих бумагах. Да половину из того, что Герберт делает, юрист вообще знать не обязан! Ты не занимаешься домом, не вызываешь садовника, не платишь за магию, на которой, кстати, работает твой душ, где ты часами пропадаешь. Не знаешь, как вообще охраняется дом и чьими силами. Продолжать?
– И что? Мне теперь спать с ним из благодарности? У него есть гонорар. Кстати, немаленький. В другом месте за такие деньги придется спать не с хозяйкой, а с хозяином.
– Ну и стервой же ты стала, – скривилась Кайла.
– Это говоришь мне ты?
– Ну, я не держу около себя влюбленного по уши папиного друга. Может, я действительно добродетельнее?
– Я не держу его около себя. И он не влюблен. И никогда не был, Кайла. Ты не знаешь, о чем говоришь. Герберт может создавать нужное впечатление, может притвориться влюбленным, даже убедить в этом всех окружающих, а то и самого себя. Но то, что он делает, это не любовь, это какая-то извращенная месть за то, что наша семья выше его, что он от нас зависит. Ты не замечаешь этого, потому что никогда его не интересовала. Не видела, как он меняется, когда получает власть над кем-то.
– Твоя проблема, сестренка, – Кайла наигранно зевнула, – что ты считаешь, будто мужчина твоей мечты должен полюбить тебя, а не твой «семейный» хвост. На самом деле он должен полюбить тебя вместе с этим хвостом. Иначе ничего не выйдет.
– Это не любовь, – повторила я.
– Тебе-то откуда знать?
– А тебе? Твоя любовь обокрала отца и сделала тебе ребенка, из-за которого ты теперь не выходишь из дома. Хватит учить меня жизни, Кайла. Мы обе жили не так, как надо. Только делали разные ошибки.
– Тогда хватит держать его возле себя!
– Я не держу.
– Держишь. – Кайла поднялась и направилась к выходу. – Ты принимаешь его приглашения. Позволяешь оставаться здесь на ночь. Сажаешь за наш стол. Я, может, и глупенькая, неудавшаяся старшая сестричка, но вариантов здесь немного. Либо ты непроходимо тупа. Либо тебе просто нравится его мучить. Я не знаю, что происходит между вами наедине, но зато вижу, как вы ведете себя на л