– Не знаю, что сказать, – произносит он. – Насчет прошлой ночи. Я просто…
Мои щеки горят.
– Забудь, – бормочу я. – Не имеет значения.
Тупая боль от занозы пульсирует в моей ладони.
– Не говори так, Грейси. Имеет. – Харт стряхивает пепел и опять берет сигарету. – Просто все пошло не так. – Он откидывает голову, выдыхая одновременно слова и дым. – Я облажался.
Мы сидим вместе в молчании очень долго. И если он может чувствовать мои эмоции, то надеюсь, что Харт ощущает, как сильно я его люблю. Вскоре он встает и, пройдя через дощатый настил, останавливается на пристани, продолжая смотреть на широкую реку. Даже не курит, просто позволяет сигарете дымиться, пока она не превращается в столбик пепла в его руке и не отваливается.
Харт точно так же, как сигарета, сжигает себя дотла.
Подул ветер, и колокольчики Евы позвякивают. Кажется, будто они нашептывают секреты или предостережения.
Я так погружаюсь в их музыкальное бормотание, что не слышу другой голос, пока не замечаю, что Харт обернулся и его челюсти напряглись.
А менее чем в пяти футах от него находится Кейс. Откуда, черт возьми, он взялся?
– Ты меня слышишь? Мы должны разобраться, Харт. – Когда я поднимаюсь и пересекаю дощатый настил, Харт становится между Кейсом и мной. – Я ничего не сделал Элоре. И ты это знаешь. – Выражение его глаз ясно дает понять, что Кейс настроен на драку.
А Харт рад дать ему такую возможность. Его мышцы напрягаются, я хочу схватить его за руку, но слишком поздно. Не говоря ни слова, он бросается на Кейса, и оба падают на причал, а я, застыв на месте, смотрю на них.
Они обмениваются ударами – мелькают кулаки и локти – сцепившись, парни катаются по белым доскам, рычат и огрызаются. Два бешеных пса, грызущих друг друга. Будь здесь Лапочка, она бы направила на них струю воды из шланга, как делала обычно со злыми старыми собаками, которых дядя Виктор держал за домом.
Хлопает сетчатая дверь, и рядом со мной на настиле появляется Ева. Я задаюсь вопросом, не шпионила ли она опять за нами с Хартом из окна спальни. Я обнимаю ее, и Ева прижимается ко мне. Всякий раз, когда Кейс наносит удар, я слышу, как она тихо всхлипывает, а когда он, поднявшись, сильно пинает Харта по ребрам, Ева подавляет вопль. Но Харт поднимается, все еще держась за бок, хватает Кейса за шею одной рукой и толкает его. Оба снова теряют равновесие и падают в опасной близости от отгороженного веревкой прогнившего настила, за которым только высокий обрыв и темная вода.
– Харт! – кричу я.
И вот тогда Ева отстраняется от меня.
– Прекрати! – шипит она, поначалу я думаю, будто она обращается к Харту и Кейсу. Ева садится на корточки и закрывает уши руками. – Оставь меня в покое! – В ее голосе отчаяние. – Ты лжешь! – Ее глаза крепко зажмурены. – Прекрати! – вновь и вновь причитает она. – Прекрати! Ты лжешь!
И тогда я понимаю, что Ева разговаривает с кем-то еще. С кем-то, кого я не слышу. За нами раздается топот. Я оглядываюсь и вижу, как из темноты появляются Мэки, Сера и Сандр. Наверное, они прибежали из дома Мэки, с того конца города, что выше по реке.
– Господи! – Взгляд Серы мечется между Кейсом, Хартом, мной и Евой, бесформенной кучей сжавшуюся на земле. – Господи! – Она делает знак Сандру, чтобы он подошел к Еве.
Мэки смотрит в сторону домов, но в это время суток все сладко дремлют в своих креслах. Окна закрыты, занавески задернуты, кондиционеры гудят, и телевизоры включены.
Никто не выйдет, чтобы остановить драку.
Харт и Кейс продолжают бороться, а по белой краске разбрызгивается кровь. Потом Харт обеими руками хватает Кейса за горло и не отпускает.
И тогда я понимаю, что они убьют друг друга, если кто-нибудь не разнимет их. А я не хочу смотреть на то, как кто-то из них умирает. Особенно Харт, да и Кейс тоже. Даже после того, что он сделал с Элорой.
– Харт! – кричу я. – Перестань! Ты его убьешь!
Теперь Харт плачет, он совершенно потерял над собой контроль. Меня это пугает. Он переворачивает Кейса на спину и бьет его головой о пристань.
– Харт! Пожалуйста! – Мой голос звучит хрипло, и я осознаю, что тоже плачу. – Прекрати!
Харт бросает взгляд в мою сторону, а потом снова смотрит вниз, на Кейса, который, с окровавленным лицом, ловит ртом воздух.
– Не надо, – прошу я. – Это ее не вернет.
Харт разжимает хватку, встает и, спотыкаясь, отступает. В глазах его то же выражение, что было вчера вечером. После того, как мы поцеловались. Словно он сам не знает, где находится и как сюда попал.
Лежащий у его ног Кейс старается подняться. Даже при лунном свете мне видны следы от пальцев на его горле. Он не готов сдаться, Кейс делает шаг к Харту, и Ева опять охает.
– Кейс! – кричу я. – Остановись! Я знаю, что ты сделал! Я нашла это! Твою медаль!
Я сую руку в карман и вытаскиваю медаль на всеобщее обозрение.
Харт и Кейс замирают. Они тяжело дышат, истекают по́том и кровью.
– Какого черта, Грейси? – Кейсу больно говорить. Он смотрит на меня так, словно я только что ударила его ножом в живот.
– Где ты это взяла? – Кейс приближается ко мне, но Харт хватает его за рубашку и дергает назад. Я крепко сжимаю в руке медаль.
И опять ощущаю ту пульсирующую боль.
– Она валялась на полу в сарае у Лапочки, – объясняю я. – Там, где ты ее уронил. В ту ночь, когда убил Элору, украл тот старый черный сундук, чтобы спрятать в нем ее тело.
Харт смотрит на меня с изумлением.
– Господи, Грейси.
– Ты узнал, что Элора собирается сбежать с кем-то еще! – говорю я Кейсу. – Она улизнула от вас в ту ночь, когда вы играли в салки, чтобы с ним встретиться. А ты каким-то образом об этом узнал. Только ты не мог позволить ей уйти, поэтому убил Элору.
– Нет! – Кейс поворачивается и выплевывает на причал выбитый зуб. Его рыжие волосы спутаны и испачканы кровью, а один глаз уже заплыл. – Все было не так.
Харт толкает Кейса наземь, он лежит распростертый перед нами, а над ним возвышается его противник.
– Тогда расскажи, как было дело. Прежде, чем я убью тебя, жалкий ублюдок. – Его голос надламывается, и он давится слезами и кровью. – Что случилось с Элорой в ту ночь?
– Я не знаю, – говорит Кейс, хватаясь за бок и утирая помятое лицо тыльной стороной ладони. – Я всем это говорил.
– Тогда почему я нашла твою медаль в сарае? – спрашиваю я. – С кровью Элоры на ней?
– Боже, – раздается у меня за спиной голос Мэки. – Меня сейчас стошнит.
Харт смотрит на медаль у меня в руке. Он слегка покачивается, но не падает. Дыхание Евы меняется, она стонет и опять затыкает уши.
– Какого черта, Кейс? – раздается резкий голос Серы.
– Я не виноват, это Ринн ее там потеряла. – Кейс хочет встать, но Харт пинает его. Кейс стонет и опять падает набок. – Только она не сразу мне рассказала, а лишь через несколько месяцев. Клянусь.
– Ринн? – Лицо Харта тоже начинает распухать, нижняя губа разбита, поэтому слова звучат искаженно и невнятно.
Кейс кивает:
– Ринн сказала, что нашла мою медаль в ту ночь. Она лежала на причале. Проклятие. – Теперь плачет уже Кейс, крупные слезы оставляют полосы на его щеках, поверх размазанной крови. – Я любил ее, вы, куча придурков! – Он с ненавистью смотрит на Харта и на всех нас. – С тех пор, как нам исполнилось двенадцать, я ее любил. – Он смотрит на меня. – Ты-то знаешь, что это так, chere.
Да, но даже если ты кого-нибудь любишь, это не означает, что ты не причинишь ему вреда.
С реки наплывает густой туман и окутывает нас плотным, мокрым покрывалом.
– Ринн сказала, что видела, как в ту ночь за Элорой охотился ругару. Ну, может, это правда, а может, и нет. – Кейс пожимает плечами. – Но она подобрала ту медаль. А потом испугалась. Ринн ведь ребенок, поэтому она спряталась в сарае мисс Розалин. И там-то она выронила святого Себастьяна. Только не сразу сообщила мне об этом.
– Поэтому ты за ним вернулся, – говорю я, и Кейс кивает.
– Я ищу его целое лето.
– Ты знал, если кто-нибудь найдет его, ты будешь выглядеть виновным.
Кейс качает головой.
– Я вернулся за медалью, потому что она была нужна Ринн, она тоже любила Элору. – Он раздраженно смотрит на нас, будто если бы мог, то сбросил бы нас в реку. – А эта медаль – единственное, что от нее осталось. – Его голос дрожит, и Кейс отворачивается, чтобы сплюнуть кровь. Затем с трудом поднимается. – Вы не обязаны мне верить. Но, клянусь Богом, я не убивал свою девочку.
– Она не была твоей девочкой, мразь! – злобно рычит Харт сквозь стиснутые зубы.
– Я не убивал ее, Харт, – возражает он. – Я никогда не тронул бы ее, клянусь жизнью матери.
Харт и Кейс таращатся друг на друга, а мы стоим затаив дыхание. В ожидании, когда один из них нанесет следующий удар.
– Он говорит правду. – Голос Харта такой тихий, что я его почти не слышу.
– Но… – начинаю я.
– Проклятие! – Харт поворачивается и со всей силы пинает старый деревянный ящик, который летит через причал и падает в воду. – Кейс этого не делал. Теперь я это ясно чувствую.
– Харт… – Я хочу дотронуться до его руки, но он избегает моего прикосновения.
– Не надо!
Харт удаляется, не оглядываясь, по дощатому настилу в сторону своего дома, оставляя нас в шоке. Ева со вздохом отстраняется от Сандра, чтобы пойти за Хартом, но Сера выставляет руку и останавливает ее.
– Пусть идет, Ева. С ним все будет нормально.
А я ощущаю облегчение. Оттого, что это не Кейс, но я также в растерянности, потому что… Если это был не Кейс… и не Демпси Фонтено… и ясно, что это не был болотный оборотень…
Тогда кто убил Элору?
– Харт столько времени потратил, болтая обо мне чушь. – Голос Кейса звучит тихо и оскорбленно. – А я в жизни никогда никого не обидел, вы-то уж должны об этом знать. – Он смотрит на нас и сплевывает кровь. – Впрочем, этот придурок сказал правильно, Элора не была моей девочкой. Уже нет. – Горечь буквально сочится из его рта, как кровь из разбитого носа. – Я говорил тебе это, Грей. Найди того, с кем она хотела от меня убежать, и, готов поспорить, отыщешь того, кто ее убил. – Он поворачивается, чтобы уйти.