Ушли. Купленная девочка, несколько минут погипнотизировав спящего ребёнка, спросила у меня, можно ли ей помыться. А я тебе что, лекарь? Откуда я знаю – можно тебе или нет? На практике и посмотрим. Звоню в звонок, прибежавшей служке указываю на ванну. Не понимает. Веду его за воротник к ванне, показываю пальцем – сколько должно быть воды, что нужно мыло и полотенца. Опять смотрит тупыми глазами. Пока не замахнулся для затрещины. Сразу понял!
– Монетку он хотел, – вздохнула девочка.
Перетопчется натощак! Показываю девочке, чтобы хозяйничала тут сама, нахожу на постели Пламени сложенные вещи, что девочка приготовила для Козы, отношу ей. Девочка хотела на колени упасть. Ловлю её за руку, дёргаю, мотаю головой. Она побледнела. Больно ей – схватил, не рассчитав степени приложения силы, и не учёл жёсткости своих костяных пальцев Бродяги. Тьфу, напасть! Расстроенный, иду в комнату, пристраиваюсь на лавке, что стоит у стены. Как-то постеснялся я занять женские постели.
Не сразу, но мне удалось войти в то состояние, в каком я оказался на площади. «Вне себя». С видом – как бы со стороны. Мне понравилась лёгкость, с которой думается при этом. Не то что в этом недоразвитом черепе. А подумать было о чём. Надо было обмыслить не только произошедшее, но и открывшееся.
Завозившийся малыш привлёк к себе внимание. И я опять увидел сложную и тонкую структуру Проклятия на нём. Очень сложную, очень тонкую, крайне запутанную. Попытка влезть в неё, любая попытка снятия Проклятия приведёт к разрушению Проклятия. И было бы это хорошо, но механизм саморазрушения Проклятия подразумевает разрушение биоэнергетической матрицы носителя. Полное уничтожение личности, психики, мгновенная смерть. Боюсь, что и разрушение Души.
И вот теперь я понял, что натворил. Служки Белосветого Бога, уничтожая, пусть и в муках, тело на жертвенном огне – спасали Душу проклятой девочки. А я уничтожил её. Без возможности Перерождения Души. Я хуже этих белобалахонных. Я и есть Проклятие!
Но самобичевание – занятие бесполезное. Да ещё и неприятное. Потому я стал сравнивать структуры Проклятий. И нашёл их тождественность. А потом я захотел узнать, кто проклял девочку? Кто проклял сына Лилии я знаю – зачарованный клинок. Клинок ничего не расскажет. Единственный способ найти мастера Проклятий, который зачаровал клинок – идти по следу Проклятия девочки.
Начинаю распутывать следы девочки. И нахожу её пересечение с другим сожжённым – тёмным колдуном. Ах ты, сволочь! Убил бы! Ещё раз!
И вдруг, понимаю, что это я же его убил! И его мерзкая душонка – моя! Это душу девочки Проклятие уничтожило, а вот душонка этого колдуна ещё болтается в оперативной доступности. Иди сюда, мерзость!
Сам не заметил, что опять изменил своё состояние. Но не могу его описать. Что-то изменилось. Я уже не в комнате. Нет детей, нет моего тела. Нет ничего, кроме призрачного тумана вокруг, в котором плавают какие-то тени, всё колышется и пульсирует. Смотрю на себя. И – не узнаю. Да, я призрачный, как призрачный образ самого себя. Но не образ того дурачка, в тело которого я подселён. Руки, ноги, тело – другое. Жаль, не могу взглянуть себе в лицо. Очень уж мне любопытно – кто я? Но в правой руке у меня – призрачный штык. А на нём горит призрачным красным отсветом знак – красная звезда. С перекрещенными кривым ножом и молотком, вписанными в звезду. Странный, но – приятный мне – знак.
А передо мной из тумана соткался образ. Не сразу признал колдуна.
– Ты! – взревел колдун. – Ты – убил меня!
Чувствую, что оскаливаюсь от злости. И хочу его ещё раз убить. Но он мне нужен. Потому его образ корёжит. Это я ломаю его, мну пальцами, как тесто.
– Прости, Рука Смерти! Не признал! Прости! Всё сделаю! Она сама виновата! Не надо было трогать мои вещи! Воришка поплатилась!
Ах, вот оно что! Девушка как-то тронула заговорённый предмет. Кстати, так Чистильщики его и нашли. Этим колдун и наследил.
– Кто сделал это Проклятие? – спрашиваю я дух колдуна, потрясывая его, как носовой платок, держа левой рукой за шею.
– Помилуй, Рука Смерти! Не могу я сказать! Что ты! – вопил дух. – Он же проклянёт меня!
– Мне он нужен. И мне плевать, что будет с тобой, мерзкий. Мне нужен этот мастер Проклятий. Всего для одного вопроса!
– Так ты с ним говорить хочешь? – удивился дух. – Поговорить с мастером может любой! Через Зеркало Связи. Оно – тут, недалеко. В Бара-Дуге. Прямо в Привратной. Путь к Привратной открыт любому Тёмному! Только с Тропы не сходи!
Вижу. Вижу образ Тропы. Его глазами. Есть след, по которому можно идти. Сам мастер – мне без надобности. Мне и нужно только, чтобы он ответил мне, как снять Проклятие.
– Отпусти меня! – взмолился дух.
И он мне – тоже без надобности. Его душа – мерзкая. Поглотив её, стану чуть мерзостнее. Отпустить его? В Колесо Перерождений? Кто-то мне нашёптывает, что так и следует делать. Что надо дать шанс его душе очиститься, искупить вину. А ещё кто-то нашёптывает, что всякие нужны. Для баланса. Потому как нет Света, если нет Тени. И нет Тени, если Свет не падает на препятствие его излучению.
Штык рассекает духа. И он развеивается. Я отказался забирать его биоэнергетическую матрицу души. Он не достоин Смерти. И Переходник, артефакт, которому придан образ штыка от автомата АК, разрушил структуру матрицы. Душа исчезла. Как исчезла душа девочки, погибшая по моей вине и вине этого упыря. Шепчущим возмущение голосам отвечаю, что это – МОЁ решение! Я так решил! Баланс, Круг Душ – не моя забота. Я – это Я! И я решил – так!
Открываю глаза. И вижу огромные глаза Бодливой Козы, голой, мокрой, трясущейся, сжимающей свёрток с визжащим ребёнком, завёрнутым в одеяло. В комнате – стужа. У меня ресницы слипаются, как на морозе. Дети замёрзли, испуганы. Открываю окно, впуская в комнату тепло с улицы. Поворачиваюсь к Бозе, развожу руками. Так получилось! Ошибка. Накладочка вышла, не знал, что переход моей энергетической структуры в то состояние, в тот Слой Мироздания – столь затратный. Что я заберу не только запас энергии из себя, откушу – по чуть-чуть от всех в округе, но и даже заберу тепловую энергию из окружающего воздуха.
Кстати! Это мысль! Надо запомнить способ изъятия энергии из воздуха. Фундаментальнейшее открытие!
Блин! Мне пора валить в туман! Такое возмущение энергетических потоков может заинтересовать разных людей. И не только магов Гильдии наёмников, но и тех, в белых балахонах. А интерес ко мне, такому загадочному, даже для самого себя – совсем неуместен!
Накладываю на себя сразу два слоя прозрачности, смотрю на вытянувшуюся морду лица Козы, выпрыгиваю в окно. Твою в атом! Как я забыл, что тут так высоко! Грохот моего приземления утонул в истошном визге в две глотки – Козы и малыша у неё в руках. Откатываюсь за скособоченную неисправную повозку, четвёртое колесо которой так и стоит приткнутым к борту, осматриваюсь, проявляюсь – снимаю с себя невидимость. Выскакиваю, хромая на обе отбитые ноги, вливаюсь в стайку бегущих людей, вместе со всеми миную холл, грохочу по лестницам, вбегаю в дверь.
Зарёванная, голая, дрожащая всем телом Боза бросается ко мне с завёрнутым в одеяло ребёнком, ревёт как корова. В комнате всё ещё холодно. Девочка, тщательно вглядываясь в мои глаза, начинает рассказывать, перемежая слова рёвом, чтобы подумать и свериться с моими глазами – как она испугалась, как кто-то хотел убить малыша, но девочка услышала звуки и пришла из ванной. Как этот ужасный человек сделал очень холодно, как он выпрыгнул в окно. Все кинулись к окну. И побежали во двор – рассматривать вбитые в землю, расколотые каменные плиты мостовой внутреннего двора Гостевого Дома Гильдии наёмников.
Украдкой погладил девочку по голове. Молодец! Умница! Нам определённо повезло, что Лилия купила именно эту Козу.
Ответственные представители Гильдии, взбешенные попыткой убийства младенца, беспомощного сына почётного гостя Гильдии, прямо в самом Доме Гильдии, допрашивали нас с Бозой до самого темна. Ну, меня допрашивать – дело скучное. Девочка тоже очень достоверно играла глупую маленькую служанку: «Не знаю, господин! Не поняла, господин! Я так испугалась, господин!»
Единственное – жаль материнское сердце. Ей же добрые люди доложили, что её многострадального малыша опять пытались убить. Прямо в сердце Дома наёмников. Это уже на месте, когда я сжал бьющуюся в истерике женщину в руках, пояснили, что всё это – случайность. Но несколько часов переживаний и новые седые пряди – ей это обеспечило. И это – тоже груз моей вины.
И вот, когда мы остались совсем одни – «выйдя из себя», чтобы осмотреться и оборвать щупальца любопытных, – я, через Пламя, рассказал, что успел познать.
И поведал им, что ухожу искать Бара-Дуге, Зеркало Связи, чтобы найти способ снятия Проклятия с малыша. Засим поклонился – всем вместе и каждому в отдельности, даже Козе, вышел. То, что три женщины плакали мне, уроду, вслед, согрело душу.
Но уйти сразу не получилось. Я спустился в холл, чтобы закупиться в ведомственной кухне запасами в дорогу, хотя я и не совсем человек, а как-то привык к еде, пусть и безвкусной, как бумага. Пока ждал выполнения заказа, был перехвачен давешней пятёркой Красной Звезды.
– Уходишь? – спросил старший. Звёзды расселись вокруг, показательно сложив пустые руки поверх столешницы.
Киваю. Тоже кладу руки на стол.
– Помощь нужна?
Мотаю головой. Но тут же – киваю, указывая на дверь комнаты Лилии.
Водяной ставит Полог Молчания. А потом, внутри этого, Воздушник ставит ещё один.
– Это – понятно, брат. – Кивает маг Воды. – Мы уже доложили Диспетчеру о вас. Красная Звезда присмотрит за женщиной Старого Мамонта. Не всё же тебе одному!
И все пятеро улыбаются. Я – удивлён.
Огневик усмехается:
– Мы понимаем – тайна. Сами так живём. И признаём право на тайну даже меж Братьями Звезды. Но своих мы признаем везде. Скрыт умеют ставить только Старик и Сумрак. А Сумрак – Тёмный маг. Так что нас не удивляет Красная Звезда с тёмным прошлым. Или ты думал, что мы знак на твоём артефактном ноже не заметим? Так чем мы можем помочь тебе, брат?