– Лес! Лес! Лес!
Обезумел, одним словом.
Когда пришёл в себя, сразу же отметил изменение положения светила в небе – прошло несколько часов. И изменение собственного местоположения отметил. Я сидел босой и без куртки, в одной рубахе, что тут называется сорочкой, на траве, спиной и затылком прислонившись к дереву. А вокруг – остальные. Жадно жевали, бойко разговаривали набитыми ртами, потягивая вино. Отломил у Лилии, что сидела слева от меня, как будто законная супруга, кусок пирога, извинился. Спросил, будут ли у нас неприятности от моего сумасбродства?
– Ничего страшного, – глотнув вина, чтобы пропихнуть кусок в горло, ответил Оскал, – Мастер Дома Страдания сказал, что это детище Живчика часто сводит людей с ума. Правда, говорил он, что большая часть людей боится Сада Жизни – до ужаса. Все уже привыкли, что лес – обитель Скверны и её порождений. Что не лес, то гиблый да скверный. Но бывают и такие, как ты. И Мастер сказал, что только человек, любящий жизнь, любит Место её Силы – этот Сад. Безумно любящий Сад должен безумно любить Жизнь.
И улыбаются. Да, это смешно. Подручный Смерти до потери рассудка любит Жизнь. Смешно!
Вижу, что Волчица и Сирус уже не несут следов вчерашнего выяснения отношений. Сидят друг к другу – спиной, собственно – в спину друг другу и упираясь. Как натуральное подобие той самой присказки про половинки единого целого.
– Вижу, вас уже излечили, – киваю я, принимая глиняный кувшин с длинным тонким горлом из рук Огнянки. – А Малыш?
И смотрю на ребёнка, который спал на плаще, а головой – на коленях матери, презренно игнорируя разговоры и молодецкий смех.
– Живчика нет, – ответила Лилия, – когда будет – не знают. Записали нас в книгу приёма, подтвердили, что договорённости Мастера Живчика с Домом Медной Горы и Святым Престолом действенны. Ждём мастера-артефактора для оценки стоимости камня. Ну, накопителя. Лекари сами послали за ним. В университет.
Спохватился, вытащил мешочек с камнями. Какие у них стали глаза! Вот бы добыть такие накопители! Такие же огромные, как их глаза!
– Я отдал на оценку тот накопитель, что вы мне утром доверили, – сказал Сирус, – мастер Страданий сразу принял его, сказав, что этого хватит на излечение Малыша, омоложение мамы, как мечтал отец, и на ваше излечение, владыка. Мастер университета нужен лишь для уточнения стоимости накопителя. Таких больших накопителей хранителю Дома Страданий ещё не приходилось видеть. Как и нам.
– Да это был подарок тебе, вам, молодые! Твой дар невесте! – воскликнул я. – Для лекарей я держал в запасе! Опасался, что не хватит!
И высыпаю камни просто на полотнище, в крошки хлебные. Вчера я искушал Волчицу самым маленьким из камней. Решив, что расстался этим действием с ним, с камнем, ну, по-любому! Если поддастся искушению, отдам ей в качестве извинения за то, что соблазнил, но не смог воспользоваться. А не соблазнится, не продастся – отдам Сирусу, как подарок невесте.
Тянут руки с дрожащими пальцами, но отдёргивают. Сирус трёт глаза, Волчица смотрит на меня, будто у меня на лбу ху… худой рог вырос, Волчонок трясёт головой, как пёс, нюхнувший табака. Взгляд Огнянки застыл на камнях, Пламя – бегает глазами по лицам участников, она камни уже видела.
– Ну, раз камни больше не нужны, – сказал я, катая их по покрывалу, как стеклянные шарики из детской игры, составляя из них рядок. По порядку – от большего к меньшему, – то распределяем – согласно табели о рангах: по-братски – каждой сестре по серьге.
Глаза Сируса ожили, он усмехнулся:
– Северная Башня… или Алеф Пересмешник… или оба, по-моему – оба, я эту шутку не раз слышал, говорили, что не хотят по-братски, а хотят – поровну!
– Смешно! – соглашается Оскал. – У кого есть старшие и младшие, поймёт, что это – смешно. Но и версия уважаемого Мороза смешная. Серьги – парны. Одна серьга одной сестре – вечные ссоры меж ними. В конце концов, одна будет с серьгами, другая – без.
– В том и соль, – киваю я. – Как пример половинчатых решений, на первый взгляд – устраивающих всех, справедливых. Нельзя быть немножко беременной, бунт не может быть почти подавлен. А врага – нельзя оставлять почти мёртвым у себя за спиной.
– Ну, как по мне – это разное, – говорит Огнянка, – про серьги, и беременную, и бунт. А вот про справедливое разделение – прямо на днях слышала. Гуляют такие поветрия по головам учащихся – всё отобрать у знати и раздать всем поровну. Откуда только эту блажь навеяло? И в университете, где большинство – сами знать!
– Это сначала разные, – говорю я, щелчком ногтя отправляя по покрывалу к подолу девушки самый крупный накопитель, как обладающей самым мощным потенциалом и самой искусной в его реализации, – а после размазывания справедливости – тонким слоем по всем губам, наступает следующая стадия – кто-то немножко изнасилован, кто-то немножко ограблен, кто-то слегка убит. А потом – по второму кругу. Недобитые идут мстить и отбирать несправедливо нажитое, рождённые в насилии – идут путём злобы. И так – расширяющейся воронкой.
Огнянка поклонилась, принимая камень, прижала кулак с накопителем к груди.
– Ваши уроки, владыка, не менее ценны, чем ваши дары, – сказала она. – Моя благодарность не знает границ, и я затрудняюсь даже в определении степени того, насколько я обязана вам!
– Это не подарки, – мотнул головой я. – Когда воевода выдаёт меч воину накануне битвы, это подарок?
Камней хватило на всех. Щелбанами раскидываю камни. Даже Пламени, которая благоразумно умолчала, что у неё их теперь два, и – Волчонку, что магом не считается. Что он, собственно, и озвучил:
– Я же не маг!
– У тебя Дар, – говорю я. – Разве ты не знаешь? Ты мог бы стать Паладином.
– Рабом Церкви он мог бы стать, – возразила Волчица. – А отец не хотел отдавать своих детей в пожизненное рабство. А с гибелью молодого Волка его поступок оказался пророческим.
– Возможно, он и прав. – Киваю я. У пары Сирус – Серолапка три камня на двух магов. – Но боевые навыки и ментально-духовные практики Паладинов сейчас бы очень пригодились вашей команде. Когда это Мишка ещё всё это освоит и сможет применять?
– Я – Паладин! – звонкий голос ворвался в разговор. – Я вырасту быстро! Я тоже буду – Башней!
– Медной Башней, – подколол брата Горан.
– Возможно, и так, – быстро сказал я, пока не прозвучало что-либо ненужное, тем более – матерное. – Возможно – иначе. По делам его нарекут его. А обмылком ли, либо Великим Светлым, Разгоняющим Тьму – от него зависит. Не имя красит человека, а человек – имя. Упоминаемый вами человек называется разными именами. Дед, Пращур, Северная Башня, Старый, Игрек, Андр. Применительно не к нему слова эти ничего не значат. И звучат – пусто. Лишь его образ наполняет эти имена смыслом и важностью.
– И я благодарю за урок, – склонил Горан голову.
– Владыка Смерти, вы не оставили себе накопителя, – напомнил Волчонок, протягивая свой камень – обратно мне.
– Я, как и ты – не маг. Не нуждаюсь, – отмахнулся я. – И не мне нанимать всадников.
– Всадников? – Оскал подскочил на своём месте. – Не щитоносцев?
– Я – сказал, – подмигнул я, – ты – услышал. А зачем и почему – должен понять сам. Иначе зачем ты? Никто не выполнит твой Долг за тебя, вместо тебя. Ты не справишься – никто не справится.
– Никто? – спросил Сирус.
– «Кто-то», – усмехаюсь я. – Будет выполнять свой долг, добиваться своей цели, своих задач. Теми силами и средствами, какие посчитает нужными, оправданными. Ты уверен, что цели и методы решения задач этого «кого-то» устроят тебя? – смотрю в глаза Оскала. – Ты уверен, что не окажешься целью, средством, жертвой или – ресурсом? Ты и то, что тебе дорого, что для тебя – ценно и неприкасаемо? А вот для кого-то то, что для тебя бесценно, всего лишь – расходное средство, которое можно, не жалея, обменять на что-то другое, для тебя – вовсе бесполезное? И что в результате всего этого положение вещей не будет противоположным твоим чаяниям и желаниям? Помни – за всё придётся ответить! Даже – за бездействие. Даже – за упущенные возможности и напрасно потраченный ресурс, самый ценный из имеющихся, потому как – невосполнимый. Я говорю про время. Не забывай, что даже один боец в нужном месте и в нужное время много дороже и сильнее целого войска, что опоздало на решающую битву.
– А всадник быстрее пехоты, – усмехнулась Огнянка.
– Бессмертные Белохвостого Лебедя! – кивнул Оскал.
– Которых разбил пешим строем Игрек. Оказавшийся Северной Башней… – подхватил Сирус. – И привёл разбитого Наследника, которого все считали мёртвым, на последний бой в подземелья Зелёной Башни.
– Где всех и погубил! – добавила Лилия.
– Или всех убедил в этом, – старательно смотря на приближающуюся прислужницу Дома Страдания, возразила Огнянка.
– Игрек доказал, что копейщики могут остановить атаку тяжелой конницы! – с нотками упрямства в голосе сказал Сирус. Видимо, продолжая свой давний спор с кем-то. Возможно, что с присутствующими тут же.
– Он лишь указал, что на войне не бывает плохого оружия, – сказал я, указывая глазами на идущую к нам прислужницу. Все попрятали камни накопителей, девушки стали «убирать со стола».
– Он лишь показал, что воюют не мечи, не копья со щитами и доспехами, сражаются – люди, – продолжил я, немного спешно, тараторя. – В умелых руках и дубина – грозное оружие. Но суп есть вилкой неудобно, а вино пить из сапога – противно, хотя и возможно. Для нарезания хлеба – лучше нож, для похлёбки – ложка, а для мяса – вилка. А для вина – кубок или бокал. Как и горячий взвар пить лучше из кружки с ручкой – не так руки жжёт. И мечом своих дедов ты же не нарезаешь пирог? А с кухонным ножём не пойдёшь на Стену Щитов?
– Я понял, – ответил Волчонок, вставая, поклонившись, заодно и штаны отрясая от сора.
Глава 8
Камень оценили очень высоко. В уровнях стоимостей, тем более такого порядка счисления золотых монет, я не очень разбираюсь. Тем более что не очень-то и хотелось! Не жили богато – и привыкать не стоит!