– Чего тебе надо, кириатка? – прорычал Железный Лоб.
– Так-то лучше, – сказала она.
Они сидели по разные стороны кровати, подтянув одну ногу так, чтобы можно было смотреть друг на друга. Тяжелые сапоги и пряжки вдавливались в яркие шелковые простыни, оставляя следы песка и грязи. Не совсем та близость, которую, должно быть, предвкушал скаранакский ветеран, когда пришел сюда, и напряжение на его лице говорило о том, что он все еще свыкался с этой мыслью. Ни один из них не отложил в сторону ножи, и во время разговора их руки сковывала красноречивая неподвижность. Если в комнате и витало доверие, то зыбкое и неспокойное, как дым.
– Мертв? – мрачно переспросил Марнак.
Арчет кивнула.
– Убил дракона в Пустошах. Спас мне жизнь. Вот почему я здесь. Я должна выплатить почетный кровавый долг.
Она наблюдала за проявлениями эмоций, понимая, что вряд ли увидит что-то особенное. Для народа, прославившегося как боевые берсеркеры, маджаки казались на удивление бесстрастными, когда сталкивались с потерей. Если Марнак и собирался оплакивать Драконью Погибель, то не здесь.
Скаранак хмыкнул.
– О лучшей смерти и мечтать нельзя.
«Ты не видел, что от него осталось», – хотела сказать она, но промолчала. И вообще, может быть, он прав. Марнак наверняка знал про образ мыслей Драконьей Погибели больше, чем довелось узнать ей.
– Он направлялся сюда, Железный Лоб, – сказала она. – Собирался убить шамана Полтара и брата-узурпатора Эршала так же, как расправился с остальными, когда они вместе с наемниками атаковали его у могилы отца.
Лицо у Марнака было все равно что каменное.
– Это правда?
«Ну, почти».
О том, что месть шаману и брату была второстепенной задачей в их путешествии домой, Железному Лбу не следовало знать.
«Давай не будем усложнять, Арчиди. Что может быть проще, чем кровь?»
Она улыбнулась седобородому маджаку по другую сторону кровати.
– Именно так. И теперь мне предстоит отомстить за Драконью Погибель. Поэтому я нуждаюсь в твоей помощи.
Посреди шелков воцарилось долгое молчание, на протяжении которого Марнак задумчиво смотрел на нее. Сквозь шторы на окне с улицы долетали стук копыт и звяканье уздечек. На лестнице послышались шаги. Этажом ниже кто-то неудержимо расхохотался – в отличие от них, там явно веселились.
– Ты чужестранка, – наконец сказал Железный Лоб. – Ты даже не человек.
– Вообще-то, наполовину – по материнской линии. Но я понимаю, о чем ты. Вот я здесь, и прошу тебя встать на сторону совершенно незнакомого человека против твоего клана, и у меня нет более веских доказательств, чем мои слова. Это серьезная просьба. Но скажи вот что, Железный Лоб, – а какой мне смысл тебе лгать?
Он нахмурился.
– Ихельтет манипулирует всем, с чем соприкасается, а кириаты, в свою очередь, дергают за ниточки, чтобы Империя плясала в их руках как кукла. Вот что я видел, пока жил на юге. Откуда мне знать, какую выгоду Черный народ может извлечь из того, чтобы посеять смуту среди скаранаков? Может, вы хотите ослабить нас и скормить по кусочкам вашим городским ишлинакским песикам, все ради какого-нибудь политического уговора.
– Черного народа больше нет, – тихо сказала ему Арчет, и впервые боль от этих слов оказалась приглушенной и далекой. – В год, когда окончилась война, они отбыли из гавани Ан-Монала. Я последняя в роду.
Оказалось, это для него что-то значило – он сделал жест, который полукровка не узнала. Потом тетаннский слегка отказал Марнаку.
– Слова почтения тем в Небесном Доме, кто… э-э… ну, боги, то есть ваш бог… – Он тряхнул головой, взял свой кубок и поднял его. – Ладно, неважно. Да будет почтенна смерть твоего клана. Мы об этом уже слышали от скаранаков, которые вернулись домой. Дескать, Черный народ исчез, погрузившись в огненный кратер. Я, э-э… я скорблю вместе с тобой по тем, кто покинул этот мир.
Она прочистила горло.
– Спасибо. На самом деле, я не думаю, что они мертвы. Они где-то в другом месте. Просто… не здесь.
Он пожал плечами.
– Мертвые тоже находятся где-то в другом месте. Драконья Погибель – в Небесном Доме, твой отец – там, куда отправляются твои соплеменники, павшие смертью храбрых. Мы скорбим только потому, что больше не можем до них дотянуться.
– Так ты мне веришь?
– По поводу смерти Драконьей Погибели? – Марнак нахмурился, глядя в бокал с вином. – Кажется, да. Но это не значит, что все прочее в твоем рассказе правда.
– За все время, что ты служил под командованием моего отца, он тебе хоть раз солгал? А какой-нибудь другой кириат-сослуживец?
– Насколько мне известно, нет. Но откуда мне знать наверняка? – Она увидела, как он поколебался, увидела в его глазах момент, когда он начал верить. – Хочешь сказать, братья Драконьей Погибели пришли к могиле их отца с наемниками, чтобы убить его? Это он тебе так сказал?
– Да. Там были все, кроме брата по имени Гант. Эгар сказал, он так и не появился. По словам остальных, Гант одобрил бы результат, но сам не хотел вмешиваться. Оно на самом деле так?
Он кивнул, медленно и мрачно.
– Драконья Погибель сказал мне, что тем вечером ты подъехал с ним к могиле отца, но он отослал тебя обратно в лагерь еще до заката. Это правда?
Еще один неохотный кивок.
– Он сказал мне, что Эршал убил его боевого коня стрелами. Одну засадил прямо в глаз. А это правда?
– Да, – очень тихо сказал Марнак, не глядя на нее. – Похоже на то, что я увидел, когда вернулся туда на следующий день.
– Ну вот. Что ж, судя по тому, что рассказал мне Эгар, Эршал намеревался вслед за этим всадить стрелу в глаз уже ему. Вот тогда и появился Такавач. – Она чуть не вздрогнула, вспомнив о встрече в степи. – Ну, ты понимаешь – Соленый Владыка?
Маджак рассеянно сотворил рукой охранный знак.
– Мы его здесь так не называем. Это в Лиге так говорят. Там, где поклоняются Темному Двору. Но да, я знаю, кого ты имеешь в виду.
– В общем, этот Такавач, очевидно, спас ему жизнь. Схватил стрелу Эршала на лету, призвал из травы каких-то духов-убийц, которые и уничтожили братьев…
– Из травы?
Арчет заметила, как он оцепенел.
– Ага. Демоны из травы. Или что-то в этом духе. Трава ожила, так сказал Эгар. Она схватила его братьев и задушила их. Эршал единственный, кому удалось удрать.
Марнак Железный Лоб уставился на полукровку так же пристально, как и в тот момент, когда она вошла. Арчет увидела в его глазах растущую уверенность.
– Опиши битву, – рявкнул он. – Скольких убил Драконья Погибель?
– Из братьев – ни одного. – Она снова призвала воспоминания о тех бессчетных случаях, когда они с Эгаром сидели рядом, иногда с выпивкой, иногда с похмелья или трезвыми, и он снова и снова рассказывал ей о случившемся, словно подруга могла дать ему какое-то подобие отпущения грехов. – С ними расправилась трава. Но он убил троих из четверых наемников, которые прибыли с братьями. Четвертый, кажется, сбежал…
На последнем слове ее голос затих, а Марнак вскочил на ноги и подошел к окну. Он стоял спиной к ней, глядя на складки шелка, как будто мог сквозь них увидеть ночь снаружи.
– Мы искали его, – напряженно проговорил он. – Отследили лошадь до Ишлин-ичана, но опоздали на день. Нам сказали, это гребаный шакал с юга, наполовину ишлинак, откуда-то из Дхашары – но никто не знал его имени и, во всяком случае, не желал выдавать его просто так. К тому времени, когда мы узнали больше, он уже давно ушел. Скорее всего, вернулся домой или ушел в имперские края за перевалом.
– Какое удачное стечение обстоятельств.
Ответом ей был низкий рык.
– Эршал клялся, что наемники явились с юга по приказу Драконьей Погибели, чтобы убить его братьев. Дескать, Эгар послал за ними с просьбой встретиться у отцовского кургана и устроил засаду по прибытии. Я…
Он покачал головой.
– Ты ни на минуту не поверил в эту хрень, – предположила Арчет.
– Я проводил его к могиле. – Он повернулся к ней лицом, и в его взгляде исчезли всякие признаки борьбы. – Я не видел ничего, что указывало бы на умышленное братоубийство. Я не видел наемников или их лошадей. Я ничего не заметил в его лице. Я знал, мать твою, я знал, что это вранье. Но Драконья Погибель исчез. Пропал.
– Да. Такавач взял его под крыло. Когда-нибудь, если будет время, я расскажу тебе, ради чего. Это удивительная история.
Марнак кивнул.
– Два года, – тихо проговорил он. – Знаешь, Полтар – говнюк-извращенец, а с той поры, как заполучил в свои руки настоящую власть, он совсем свихнулся. Никто не заплачет, если завтра он упадет замертво. Но Эршал… что бы он ни сделал Эгу… за два прошедших года он не совершил ни единой ошибки. Мне претит говорить об этом вслух, но Драконья Погибель никогда не был настолько хорошим вождем.
– Вот как? – Арчет встала с кровати. Поправила куртку и перевязь с ножами. Бесстрастно взглянула на массивного скаранакского воина. – М-да, жалость какая. Потому что я все равно к хуям перережу ему горло.
Глава пятьдесят четвертая
Рингил заглянул в открытый ларец. Он не знал, чего ждет – но точно не того, что увидел.
Фамильный клинок Иллраков – та его часть, которую он разглядел, – казался непримечательным. Он имел ту же основную форму, что и длинные мечи двенд, хотя, возможно, был чуть шире и тяжелее на вид. Но в том конце, где полагалось быть рукоятке, он терял всякое сходство с полезным оружием. Поперечина гарды резко загибалась с обеих сторон, оставляя пространство для хвата, в котором могла бы с удобством разместиться лишь неимоверно узкая рука. Вопреки любым представлениям о пользе, какие могли возникнуть у Гила, внутренняя часть гарды была усеяна маленькими изогнутыми шипами, которые должны были вырвать куски из плоти любого, кто на самом деле попытался бы взяться за этот меч, чтобы пустить его в ход. И как будто этого было недостаточно – под гардой вместо рукояти с навершием было некое обнаженное подобие клинка, расположенного с другой стороны, но скрученное в спираль и переходящее в острый, направленный внутрь шип.