драконов, ты, пиздюк.
Ближайший глаз степного упыря закатился, челюсть рефлекторно захлопнулась и откусила фут высунутого между клыками языка. Полукровка почувствовала, как жизнь покидает массивную тушу, как та вздрагивает и оседает. Она вытащила ножи и подняла их над головой.
Завыла.
Если раньше долгобеги ее игнорировали, то теперь она полностью завладела их вниманием. Оба оставшихся упыря бросили схватки, в которых участвовали, на мгновение разинули пасти, как будто переглянулись, а потом рысью двинулись к ней.
– Ага, теперь вы меня видите – так, ублюдки? – крикнула Арчет, когда они приблизились. – Теперь вы меня видите!
Она выпрямилась на спине жеребца, держа ножи наготове. Она чувствовала их нетерпение – как тех, которые сжимала в руках, так и тех, которые ждали своей очереди. На один краткий миг она действительно увидела связи – точно раскаленные добела провода, змеящиеся от ее скакуна, уходящие в степную траву вокруг. Она почти перестала дышать от потрясающей красоты этого зрелища. С восторгом ждала, когда пути двух атакующих долгобегов сойдутся…
Упырь слева споткнулся, как будто нож уже покинул ее руку.
Из его бедра как по волшебству вырос тонкий стержень с серым оперением.
Значит, кто-то наконец-то отыскал лук с натянутой тетивой и колчан, нашел место, задержал дыхание, чтобы прицелиться…
Шипение, удар – и к первой стреле присоединилась вторая. Арчет услышала радостные возгласы мужчин. Третья стрела – и долгобег, пошатнувшись, упал набок, но продолжил попытки ползти вперед, отталкиваясь одной лапой. Внимание Арчет переключилось на другого упыря. Она увидела, как он поколебался, огляделся, – увидела, как пара стрел пронзили его голову, одна выбила глаз. Раздался пронзительный вопль ярости и боли, тварь завертелась в поисках новых противников. Но вопреки всем усилиям упыря, его грудь и шею утыкали новые стрелы с серым оперением, и он рухнул в траву. Подлетели скаранаки с копьями, спеша закончить начатое. Теперь она увидела стрелков: трое мужчин целеустремленно шагали к левому упырю с короткими изогнутыми луками, поднятыми высоко, и каждые пять секунд выпускали в него по три стрелы. Упырь фыркал и метался по земле, а потом наконец сдался и затих.
Степь вдруг показалась очень тихой.
Арчет осторожно подтолкнула коня вперед. Она добралась до поверженного упыря примерно в то же время, что и первый из скаранакских лучников. Они оба смотрели, как тяжело, судорожно поднимается и опускается утыканный стрелами бок твари, слушали его затрудненное фыркающее дыхание, со скрежетом вырывающееся из глотки. Кровь текла струйками из нескольких ран, нанесенных стрелами, и обильно сочилась из пасти долгобега. Скаранак чуть отпустил натянутую тетиву. Поднял лук со стрелой, отступил назад и сделал жест, который Арчет не сразу поняла.
Он давал ей возможность добить упыря.
– Э-э…
Еще несколько мужчин поспешили к ним. Один из солдат вспомогательного войска заговорил с лучником, получил резкий ответ и повернулся к ней с зубастой ухмылкой.
– Он сказать – честь твоя. Ты забрать жизнь.
Она покачала головой.
– Это он повалил врага. Ему и убивать.
Последовал обмен фразами на маджакском, затем солдат опять повернулся к полукровке.
– Он сказать, что быть мертвец, если ты нам не помочь. Ты спасти всех скаранаков тут, это твоя честь. Они будут смеряться, если он убить.
Она взглянула на обветренное лицо лучника. Тот ответил ей спокойным взглядом бледно-голубых глаз, и на краткий головокружительный миг показалось, что она снова видит перед собой Драконью Погибель. Лучник поднял сжатый кулак и с силой ударил им по сердцу, а потом снова поднял, направив в ее сторону. Он склонил голову.
Арчет кивнула.
– Ладно. Но скажи, что это была работа, которую мы сделали вместе, и я благодарна ему за участие.
Пока лучник и солдат совещались, она перекинула ногу через спину коня и соскользнула на землю. Подошла к хрипло фыркающему долгобегу. На нее уставился медленно стекленеющий глаз, веко тяжело скользнуло вниз и вверх. Она без церемоний наклонилась и, всадив Хохотушку упырю в горло, рассекла его снизу вверх. Потом немного постояла рядом, наблюдая, как существо вяло бьется в судорогах и истекает кровью на примятой траве.
Позади послышались торопливые шаги. Подбежали залитые кровью Марнак и Канан Шент, с оружием в руках. Железный Лоб запыхался сильней, чем молодой гвардеец Трона Вековечного рядом с ним.
– Госпожа, вы в порядке?
«В охуенно-фантастическом порядке», – едва не ответила Арчет, но, наверное, это отразилось на ее лице. Ее пульс начал успокаиваться, но от битвы осталась медленно горящая радость, расплескавшаяся по внутренностям, и стойкая, отчетливая ясность видения такого уровня, о существовании которого в себе полукровка даже не подозревала. Ножи все еще были где-то там – тихо шептали ей на ухо через расстояние. Светящийся проволочный узор, соединявший их всех, исчез из ее поля зрения, но это было неважно. Арчет теперь все понимала. Кириатская сталь – наследие ее отца; они пришли, когда она позвала. Они будут рядом, когда ей понадобится помощь.
«Но тут есть над чем подумать».
«Все прочие кириатские железяки в Ихельтете – что они сделают, если позвать на помощь?»
– Я цела и невредима, – сказала она Шенту. – Но я видела, как горел лагерь. Займитесь лучше этим.
– Уже занялись. Моя госпожа, Селак Чан…
Ее ликование обернулось камнем, который ухнул куда-то в низ живота. Резко развернувшись – плечом она зацепила Марнака, и Железный Лоб от силы удара слегка пошатнулся, – Арчет окинула взглядом место побоища в поисках…
– Он у повозки, госпожа, – тихо подсказал Шент. – По другую сторону. Он спрашивает о вас.
Чан превратился в кровавое месиво.
Шент предупредил ее за те несколько мгновений, что потребовались им, чтобы добежать до повозки, но все-таки, когда собравшиеся имперцы отступили и подпустили ее ближе, когда Арчет увидела, что с ним стало, – она поморщилась. Ничего не могла с собой поделать.
Один из степных упырей втоптал гвардейца в землю, атаковав сзади: ниже пояса все было раздавлено. Чан лежал на животе, неловко повернувшись лицом в сторону, правой щекой прижимаясь к примятой степной траве. Его правая рука была вытянута, как будто он пытался дотянуться до рукояти меча, лежащего вне досягаемости. Они даже не потрудились сдвинуть его с места, просто прикрыли повреждения попоной. Когда Арчет подошла, еще один гвардеец рангом пониже встретился с нею взглядом. Он покачал головой.
Она опустилась на колени, а потом легла и вытянулась во всю длину рядом с гвардейцем, чтобы их взгляды встретились достойным образом.
– Чан?
– Ах… моя госпожа. – Слова вырывались из него вместе с рыданиями, пронизанными болью. – Прошу извинить… если я не встану. Я в затруднительном… положении.
– Лежи спокойно, – сказала она онемевшими губами. – Ты уже достаточно сделал.
Он, казалось, стиснул зубы.
– Я не… доставил вас домой, моя госпожа. Это… провал.
– Нет…
– Да! – От горячности этого слова верхняя часть его тела вздрогнула. Гвардеец застонал от жуткой боли и некоторое время лежал тяжело дыша. – Мне было поручено… самим Джиралом Химраном… защищать вас. Империя… нуждается в вас. Это… я знаю. Вы должны вернуться домой.
– Мы все отправимся домой, Чан. Ты тоже.
Ему удалось скорчить гримасу.
– Я так… не думаю.
Она нерешительно положила руку ему на шею.
– Послушай меня, Селак Чан. Ты отправишься домой, где состоятся похороны с почестями, а семья, если она у тебя есть, получит пенсию. Даю слово. Что бы ни случилось, я об этом позабочусь.
– Вы… добры, моя госпожа. Но я… должен попросить… о еще одной услуге.
– Назови ее.
И поняла, проклиная собственную глупость, что он имел в виду.
«Ты можешь быть еще тупее, Арчиди?»
Она немного приподнялась и вытащила Хохотушку из ножен на пояснице. Какая-то крошечная часть сознания полукровки отметила, что, спеша добраться до павшего гвардейца, она позабыла обо всем и разложила ножи по местам не вытерев – и подаренная Стратегом портупея съела кровь. Арчет откашлялась, вновь положила свободную руку на шею Чана. Он увидел нож – возможно, уловил какой-нибудь красноватый закатный отблеск, который клинок отбросил ему в глаза. Он кивнул ей. Попытался улыбнуться дрожащими губами.
– Да, – прохрипел Чан. – Это.
– Подумай о доме, – сказала ему Арчет. – И ты будешь там.
Он крепко зажмурился. Она увидела, как на веках и ресницах скопились слезы. Приподнялась над ним, чуть-чуть сдвинула руку над его шеей, приложила острие Хохотушки к нужному месту.
Резанула вниз сильно и быстро сквозь шею и хребет – за доли секунды.
Отправила Селака Чана домой.
Остальной лагерь выглядел так, словно через него прошла буря – юрты сорваны с креплений, смяты и провисли там, где рядом с ними сражались, или полностью растоптаны упырями. Между ними на земле чернели следы огня. Пламя, которое она видела, стоя возле лошадей, было именно тем, чем казалось – зарождающийся бивачный костер в какой-то момент боя разбросали, и от него трава занялась в дюжине разных мест, а также вспыхнула одна наполовину рухнувшая юрта. Быстрые действия скаранаков позволили погасить огонь, но в воздухе все равно повис запах гари, словно призрак дыма. На ближайшей упавшей юрте от поднявшегося вечернего ветерка настойчиво хлопал свободный лоскут ткани, словно пойманная птица, пытающаяся вырваться на свободу.
И повсюду лежали трупы.
Когда Марнак нашел Арчет, она стояла посреди беспорядка и вытирала клинок, которым убила Чана. Она рассеянно кивнула маджаку, и некоторое время они молча стояли рядом, глядя, как верхний край алого солнечного диска опускается за горизонт.
– Всё в порядке? – спросила она, когда светило скрылось из вида.
Железный Лоб издал сдавленный горловой звук.
Полукровка спрятала нож.