– Ни хрена себе смерть, – прошептала она.
«Да хватит врать», – ухмыльнулся череп.
Между двумя обугленными ребрами что-то блеснуло. Она прищурилась еще ближе, и ей потребовалось несколько мгновений неуверенности, чтобы понять, на что она смотрит – на монету в три элементаля, которую они бросили, чтобы выбрать, кто будет играть роль приманки. Яд опалил карман, в который он положил монету, вместе с остальной одеждой, даже немного расплавил саму монету по краям, приклеив ее к обожженной плоти. Арчет коснулась металла одним пальцем, и в этот момент до нее внезапно дошло, какой трюк он провернул во время броска.
Пусть монета упадет в подставленную чашу ладони. Один молниеносный миг, один взгляд. Если она упала так, как надо, оставляешь ее нетронутой, распрямляешь ладонь и демонстрируешь результат. Если же нет – шлепаешь ею по тыльной стороне другой ладони и открываешь уже там.
«Какая же ты балда, Арчиди».
Призрак улыбки тронул ее губы. Она быстро заморгала, тяжело шмыгнула носом. Оставила монету там, где та лежала, поцеловала кончики пальцев, которые ее касались, и осторожно положила ладонь на почерневшую грудную клетку.
Вскоре подошли маджаки и встали рядом с трупом. Один из них держал копье-посох Эгара. Она не знала их имен, почти ничего не понимала из того, что они шептали друг другу. Какие-то фрагменты, имена богов, которые она слышала раньше – Уранн, Вавада, Такавач, – слова для «огня» и «света», фраза, которую они произнесли несколько раз, и звучала она так, словно это была их диалектная версия скаранакского термина для Ленты, Небесной Дороги, по которой должны пройти умершие маджаки. Арчет предположила, что они говорят о том, где Драконья Погибель был сейчас.
«Потому что здесь его, ясен хрен, больше нет».
Она шмыгнула носом, сморгнула слезы и поднялась на ноги. Маджаки почтительно расступились.
– Мы не можем… – Она откашлялась. – Мы не можем взять его с собой. Простите. Вещей и так достаточно, а мы ведь еще не знаем, что там, внизу, в этой яме.
Маджак, державший копье, покачал головой.
– Весь мир ютится под сенью Небесной Дороги, – сказал он с тетаннским акцентом. – Она доставит Драконью Погибель домой отсюда так же просто, как и из любого другого места упокоения.
Она кивнула с теплотой.
– А он бы хотел, чтобы его похоронили? – спросил один из них. – У скаранаков такой обычай. Они складывают вокруг своих мертвецов пирамиды. Он бы этого хотел?
– Я не знаю, – сказала Арчет, потому что действительно не знала.
Маджак с копьем усмехнулся. Кивком указал на осевшую гору драконьей плоти позади них.
– Думаю, вот это – достаточный мемориал. Держу пари, ни у одного скаранака не было кургана такого размера, какой получится из этих костей.
– Кости долго не протянут, – тихо возразила Арчет. – Они со временем сгниют. Все сгниет, кроме зубов и слизистой кишечника. Это все из-за яда. Через десять лет ничто здесь не будет напоминать о смерти дракона.
– А шкура, чешуя? – Тот маджак, что смыслил в обычаях скаранаков, очень расстроился. Его рука потянулась к мешочку на поясе. Арчет догадалась, что он, как и другие, не преминул отрезать себе кусочек дракона на память. – Шкура тоже долго не хранится?
Она пожала плечами.
– Замочи на день в воде, хорошо выскобли с обеих сторон. Повесь сушиться на солнце. Обычно это помогает добиться желаемого.
– В воде? – Маджак в смятении окинул взглядом серый, покрытый щебнем ландшафт. – На солнце?
– Да. – Она повернулась, чтобы уйти, но остановилась. – Знаете что? Мы его похороним. Вытащим его из этого долбаного кратера, найдем место с приличным видом. Вот там и выкопаем могилу.
Они уложили его лицом к восходящему солнцу, если светилу суждено было когда-нибудь показаться из-за этой бесконечной гребаной облачной завесы. Маджаки посовещались между собой и украсили могилу парой тщательно подобранных талисманов. У подножия кургана они вогнали между камнями копье-посох, плотно обложили его обломками поменьше, и теперь оно стояло ровно, возвышаясь на полтора ярда, поблескивая в тусклом свете.
Они похоронили Алвара Наша рядом, положили меч и щит гвардейца Трона Вековечного на груду камней, как его семья сделала бы на его могиле дома. Мужчины стояли вокруг, говорили слова, какие сумели найти. Селак Чан возглавил остальных гвардейцев в церемониальной молитве. Маджаки что-то тихо напевали и слегка улюлюкали.
Остальные направились к трупу дракона, чтобы обзавестись сувенирами.
Арчет стояла у кургана словно статуя, склонив голову, такая же суровая и неподвижная, как торчащее вверх древко копья перед ней. Она не могла поверить, что оставляет его здесь. Все еще не могла поверить, что он действительно здесь, что эти обугленные погребенные останки – все, что осталось от Драконьей Погибели. Казалось, она ждала его возвращения с минуты на минуту, ждала, когда он высунет голову из-за угла развалин, подмигнет ей, улыбнется.
«Чего? Думала, меня так легко одолеть? Я Драконья Погибель, Арчет. Драконья Погибель. Не Драконья Подстилка. Я раньше зарабатывал на жизнь, убивая этих тварей».
«Да уж, одного ты и впрямь уебал».
«Ну так… любой каприз за ваши деньги».
Маджаки и гвардейцы закончили свои ритуалы, неуверенно взглянули на свою предводительницу и оставили ее в покое. Она слышала, как они что-то бормочут друг другу, спускаясь по склону, чтобы присоединиться к остальным. Ветер швырнул ей в лицо капли дождя. Над головой клубились тучи – сгущались, темнели, спешили куда-то еще, высасывая тот жалкий дневной свет, что еще остался, и унося его с собой.
Она поняла намек и последовала за своим отрядом.
Оказалось, большинство из них собрались на почтительном расстоянии от мертвого дракона, сидя на корточках или стоя рядом с товарищами. Один или двое все еще возились с сувенирами, которые вырезали из трупа. Она увидела маджака, которому говорила про дубление шкуры, – похоже, он передумал по поводу трофея и как-то умудрился вырвать из челюсти зверя клык. Теперь он деловито очищал корень зуба, соскребая ножом последние неподатливые остатки ткани. Он ей кивнул, когда она шла мимо, – возможно, в знак благодарности.
Илмар Каптал стоял в стороне, неподвижный как статуя, и глядел на дракона, словно тот мог внезапно вернуться к жизни. Арчет прокашлялась – на этот раз заранее, – и он, как и все остальные, повернулся и посмотрел на нее. Она повысила голос, и тот прозвучал четко и громко, несмотря на шум ветра.
– Мы почтили, как могли, тех, кто отдал свои жизни. Пришло время придать смысл их жертве. – Она повернулась на месте и указала туда, где огненный дух-проводник завис у края дыры в земле. – Это наш путь домой. Он расчищен, осталось лишь ступить на него.
Двое каперов обменялись взглядами. Один наклонился к головорезу Танда и что-то пробормотал по-наомски. Наемник мрачно кивнул в ответ на услышанное, откашлялся и заговорил по-тетаннски:
– Они хотят знать, моя госпожа, не поджидает ли нас в яме еще один дракон.
Она покачала головой:
– Взрослые драконы – одиночки. Этому мы научились во время войны. Тварь такого размера не потерпела бы соперничества там, где поселилась.
– Но они ведут себя с рептилиями как матери с выводком. – Еще один наемник встрял в разговор, ничуть не помогая ей. – На побережье Демлашарана они защищали атакующих ящеров.
– Да, это верно.
– Тогда, возможно, в ямах засели Чешуйчатые.
– Значит, мы их убьем, – отрезал Канан Шент. В битве с драконом гвардейцу здорово досталось: на два пальца на левой руке ему наложили лубки, обе ноги, правую руку и голову обмотали толстым слоем бинтов. Но в его глазах был лихорадочный нетерпеливый блеск. – Как убили вчера, как прикончили этого зверя сегодня.
– Вчера мы потеряли девять человек, – крикнул кто-то. – А сражались на открытой местности. В этих ямах, может статься…
Шент повернулся к говорившему.
– Так и будешь стоять тут и блеять о потерях и риске, словно торговец, пытающийся сбить цену? Ты поспешил отрезать трофей от дракона, которого не убивал, но не хочешь столкнуться с существами в пятьдесят раз его меньше? Менит Танд в свою охрану нанимал бойцов или педиков?
– Иди на хуй, имперец. Ты не…
– Господа!
Ей даже не пришлось вкладывать в голос силу – внутри собралось так много горя и ярости, что хватило бы на разграбление целого города. Они поняли это по тону, увидели по лицу, когда резко обернулись в ее сторону. Стало тихо. Арчет постаралась не показать удивления и продолжила, не желая упустить свой шанс.
– В этих рассуждениях, господа, нет необходимости. – Она снова указала на поджидающего огненного духа. – Наш проводник постоянно уводил нас от Чешуйчатого народа и других опасностей, с которыми мы могли бы столкнуться. Наша единственная встреча с ними случилась, когда мы не стали ждать его возвращения, а от дракона он нас спас, удержав здесь, среди руин, пока зверь не показался на виду. Думаю, можно с уверенностью заключить, что дух не приведет нас в засаду.
Они притихли, но Арчет заметила среди каперов пару мятежных лиц. Она сдержала вздох. «Что ж, ты меня об этом предупреждал, Эг. Момент не самый удачный, но что уж теперь…»
– Ты. – Она указала на наемника, который выполнял роль переводчика. – Спроси тех двоих сзади, в чем проблема.
Человек Танда окинул взглядом собравшихся мужчин и заметил те же самые лица, что и она. Он поднял руки в жесте, который не нуждался в переводе. Хмурые каперы опешили. Последовал короткий разговор на ритмичном наомском, и наемник, судя по всему, прибавил несколько резких замечаний от себя, сверх той краткой инструкции, которую получил от Арчет. Один из каперов рассердился, но наемник заткнул ему рот. Обе стороны ощетинились, а потом человек Танда с отвращением махнул рукой и снова повернулся к Арчет. Он выглядел раздосадованным.
– Ну?
– Они… э-э… Госпожа, они говорят, что им не нравится следовать за огненным проводником. Они не доверяют демоническому духу из Ан-Кирилнара. Говорят, если он убил Согрена Жилорукого по прихоти, то почему бы ему не сделать то же самое с ними.