Жена убедила Агилульфа принять крещение, и довольно скоро большая часть народа последовала его примеру.
Большинство лангобардов, как и большая часть других тевтонских народов, были арианами и перешли в ортодоксальную веру только в VII веке. Агилульф и Теоделинда построили знаменитую базилику в Монце, где по сей день хранится железная корона короля лангобардов. В ее ризнице и сегодня выставлены реликвии благочестивой королевы. Самая любопытная из них — золотая курица с цыплятами весьма причудливой работы — великолепный пример раннего искусства тевтонского народа, только что поднявшегося над варварством. Там же хранится корона Агилульфа, которую он посвятил святому Иоанну. На ней видна надпись: AGILULF GRATIA DEI VIR GLORIOUS REX TOTIUS ITALIAE PFFERT SANCTO IOHANNI BAP-TISTAE IN ECCLESIA MODICAE.
Первые три короля лангобардов жили недолго. Только Агилульф правил двадцать пять лет. Он видел, как вырос сын, и сделал его соправителем. Ему повезло больше, чем Аутари. Агилульф был избавлен от опасности франкских вторжений благодаря череде войн между сыновьями Брунгильды и Фредегунды, начавшихся в 593 году, и последовавшим затем внутренним проблемам Австразии и Бургундии, вызванным ссорой Брунгильды со знатью. Агилульф даже сумел урвать у империи несколько удаленных регионов. Большую часть своего правления он находился в состоянии войны с римлянами. Он систематически «обдирал» экзархов Сутрия, Орте, Тудера (Тоди), Перуджи и других южнотосканских и умбрийских городов. Все это было в 598 году. При посредничестве папы Григория Великого в 599 году был впервые заключен договор между лангобардами и империей. Однако экзарх Равенны Каллиник нарушил мир, захватив Гундебергу, дочь Агилульфа, когда она проезжала по имперской территории. Вторая лангобардская война, имевшая место во время правления Фоки, оказалась катастрофической для римлян. Агилульф начал с взятия Падуи в 602 году. Падение этой крепости отрезало Мантую от помощи, и этот город, последний оплот империи во внутренних регионах королевства лангобардов, тоже пал в 602 году. Фока сумел добиться мира только в 605 году, обещав выплачивать ежегодную дань в 1200 золотых монет и уступив южнотосканские крепости Орвието и Баньореджо.
Впоследствии, ведя катастрофическую персидскую войну, Фока и Ираклий не могли посылать помощь Риму и Равенне. Возможность завершить завоевание Италии, представившаяся Агилульфу, была из тех, что никогда не повторяются. Однако, удовлетворенный ежегодной данью и, вероятно, укрощенный приближающейся старостью, лангобард ский король пребывал в бездействии. Он предпочел оставаться в мире и заниматься укрощением своих неуправляемых герцогов. В ходе его правления они три или четыре раза устраивали опасные мятежи, однако Агилульф подавил их все без особого труда. Были проблемы и на восточной границе от аваров и славян, тех же врагов, которые досаждали Римской империи. Славяне проникли в Истрию и Цилли, став беспокойными соседями для Италии, хотя некоторые из родственных им племен были вынуждены платить дань герцогам Фриули. Авары были активнее и опаснее. Несмотря на неоднократные договоры с Агилульфом, они в 610 году вторглись на север Италии, убили Гизульфа, герцога Фриули в бою, разорили Венетию и увели много пленных. К счастью для лангобардов, вторжения не продолжились. Авары посчитали, что на Балканском полуострове добыча богаче, а сражаться за нее приходится меньше.
Несмотря на наличие отдельных проблем, правление Агилульфа в целом было временем роста, расширения и развития цивилизации лангобардов. К концу его правления все они приняли христианство, обосновались на новых территориях и начали строить церкви и дворцы, а не только уничтожать их. Агилульф установил modus vivendi с Григорием Великим и папством и учил своих подданных жить в некоем подобии мира с соседями, а не продолжать бесконечные войны, которыми были наполнены первые тридцать лет господства лангобардов в Италии.
Преемником Агилульфа стал его единственный сын Аделоальд, четырнадцатилетний мальчик, которого он сделал своим соправителем и вынудил совет старейшин присягнуть ему, как королю, и поднять на щит. Регентство взяла на себя королева Теоделинда, благочестивая и популярная в народе. Но случилось так, что, когда Аделоальд повзрослел, он был поражен приступом безумия, и народ выбрал вместо него Ариоальда, герцога Турина, в жилах которого не было королевской крови, зато он был женат на сестре молодого короля Гундеберге. Это было в 626 году. О двенадцатилетнем правлении этого короля мало что известно. Мы не знаем ни о войнах с франками, ни о завоевании римских территорий. Известно только, что он, в отличие от своих предшественников, был арианином. Его сменил намного более значительный правитель — герцог Ротари из Брешии, сильный человек, неуклонно следовавший по пути правосудия, хотя не был ортодоксальным христианином, а исповедовал арианскую ересь.
Ротари завершил завоевание севера Италии, захватив два региона, все еще остававшиеся в составе Римской империи. В 641 году он захватил все римские города, расположенные вдоль морского побережья, от города Луна (Луни) в Тоскане до франкской границы, вместе с великим городом Генуя. Он захватил город Одерцо, последнее владение римлян на материковой части Венетии. После этого только острова лагуны признавали своим сюзереном восточного цезаря, но это признание было скорее формальным, чем реальным. Чтобы добиться таких успехов, ему пришлось вести тяжелые сражения. Величайшей победы он добился на Скултенне, что недалеко от Модены, над экзархом Платоном, который вторгся на территорию лангобардов, но был разгромлен, потерял 8000 человек и вернулся в Равенну. Всплеск активности римлян, о чем свидетельствует это сражение, объясняется тем фактом, что персидские и сарацинские войны Ираклия наконец завершились, и при его внуке — Констансе II — восточная империя начала в какой-то степени набирать силу (642 год).
Ротари лучше запомнился как создатель Эдикта Ротари — кодекса законов лангобардов, — чем как завоеватель Лигурии. В 643 году он опубликовал собрание традиций нации, которые до этого никогда не издавались и даже не записывались. Интересно, что кодекс был обнародован не как личная воля короля, а как английский свод законов Ине. Иными словами, его издал король, посоветовавшись со старейшинами и с согласия собрания народа лангобардов. Эдикт Ротари — очень примитивный свод законов. Нечто подобное могло родиться в глуши германских лесов, а не в сердце Италии. Он в основном являет собой свод законов, направленных против вооруженного насилия, порядка наследования, обязанностей слуги по отношению к своему господину и т. д. Там ничего не сказано о церковных вопросах и городской жизни, только говорится, что нельзя нарушать мир в церкви, и есть несколько правил, касающихся magistri comacenses — квалифицированных римских ремесленников. Законы рисуют нам картину народа, живущего разрозненно семействами (faras), каждый на своем участке, в окружении лесов или пахотных земель. Некоторые из них — «свободные лангобарды», уже так рано называемые «баронами», другие — люди герцога или короля. Ниже их — aldii — соответствовавшие средневековым вилланам, наполовину свободные жители земли лангобардского хозяина. Это, безусловно, остатки древнего римского населения, колоны, которые когда-то обрабатывали землю. Королевская власть была поручена местным герцогам во всех военных вопросах, а гражданские дела решали шультгейсы (солтысы). Гастальды были королевскими представителями в городах (в отличие от деревень). Примечательно, что они были составлены германским чиновником, неким Ансоальдом, а не римским епископом или правоведом, как было бы в Галлии или Испании. Их ужасная латынь не могла быть трудом образованного итальянца.
Со смертью Ротари в 652 году для лангобардов началось время неприятностей и неразберихи. Они прекратили попытки отвоевать территории Римской империи, погрузившись в пучину гражданских войн и анархии. Все началось с убийства сына Ротари Родоальда после всего лишь шестимесячного правления. Он был весьма блудливым принцем и пал от кинжала обманутого мужа. Это было в 653 году.
Восемьдесят лет итальянской истории, пока лангобарды обустраивались в долине реки По и на умбрийских и самнитских склонах Апеннин, стали значительными страницами в мировой истории, причем важность им придали не деяния Агилульфа или Ротари, а события, которые имели место в Риме. В эти годы произошло утверждение светской власти папства и укрепление вселенских позиций римского епископа до степени, доселе бывшей немыслимой. Все эти события происходили благодаря силе духа единственного человека — папы Григория Великого.
После того как первый шок лангобардских завоеваний разорвал Италию на части, имперские правители решили обосноваться в Равенне, а не в Риме — столице Италии Теодориха, а не в столице Августа. Они выбрали сильную, окруженную болотами крепость, близкую к лангобардской границе, а не пришедший в упадок город на Тибре, в котором еще остались следы набегов Бадуилы. Экзарх жил в Равенне, делегировав гражданскую и военную власть на разбросанных небольших участках имперской Италии мелким чиновникам, главными из которых были правители Рима и Неаполя. Удаление резиденции наместника из древней столицы имело далекоидущие последствия. Первым было то, что высшим светским чиновником в Риме стал человек, имевший намного меньше авторитета и престижа, чем высшее церковное официальное лицо. Епископы Рима всегда были важными персонами, претендовавшими на патриаршее главенство над всеми западными епископ-ствами Европы. В древней гражданской «префектуре» Италии, то есть на итальянском полуострове, в Африке и Иллирике, так, в общем, и было. Африканские и далматинские церкви обращались для решения трудных проблем в Рим, так же как и церкви Италии. Известно, что Григорий Великий имел большое влияние в таких удаленных местах, как Салона, Лариса и Карфаген. Во время существования королевства остготов пап признали тевтонские короли, как аккредитованных представителей католического и римского населения Италии. Они определенно были самыми важными подданными королевства, не принадлежавшими к числу готских завоевателей, и им было разрешено обращаться к королю от имени всех итальянцев-католиков. Завоевание Италии Юстинианом угрожало снижением престижа и власти пап, поскольку они снова оказывались под властью хозяина, который был одновременно законным правителем империи и традиционным католиком. Юстиниан обращался с римскими епископами с большой деспотичностью, о чем говорят жалобы Вигилия и Сильверия. Он вызывал их в Константинополь, запугивал, заключал в тюрьму — в общем, делал все, что ему хотелось. Имперская власть в Италии в значительной степени сдерживала развитие папства.