Мы уже рассказывали о катастрофе экспедиции вали аль Андалуси аль-Самха против Тулузы в 721 году. Сарацины зашевелились вновь только в 725 году, когда им удалось взять Ним и Каркассон, а также северную часть Септимании до Роны. Ими командовал эмир Анбаса ибн Сухаим. Арабы поместили гарнизоны в завоеванных городах, переправились через реку и летом прошли по Бургундии до Отёна. После разграбления Отёна они с такой скоростью вернулись в Испанию, что франки не сумели их перехватить. Анбаса умер еще до конца года, и в течение семи лет его преемники были слишком поглощены спорами между собой, чтобы думать о новом нападении на христианский мир. Эд, герцог Аквитании, использовал передышку, чтобы установить дружественные отношения с мусульманским правителем Септимании по имени Осман ибн Аби Ниса, которого он привлек на свою сторону, отдав ему в жены дочь. Возможно, рассчитывая на помощь зятя, Эд в 731 году восстал против франков и снова объявил себя независимым правителем Аквитании. Карл перешел Луару, разгромил Эд в сражении и разграбил всю территорию до самых ворот Бордо. Герцог, однако, продолжал сопротивляться и притих, только когда узнал, что другой враг, можно сказать, уже на пороге. Его зять Осман устроил мятеж против Абд ар-Рахмана, наместника Испании, потерпел поражение и был убит. Абд ар-Рахман, расправившись с мятежником, задумал разгромить заодно и его союзника и тестя. Это заставило Эд немедленно и безоговорочно подчиниться франкам.
В 732 году наместник перешел Западные Пиренеи во главе крупнейшей арабской армии, которую когда-либо видела Испания, усиленной подкреплениями из Африки и с востока. Эд занял оборону вдоль линии Гаронны, но был разбит, лишившись почти всей армии. Он бежал за Луару и отдался на милость Карла Мартелла. Тем временем сарацины взяли штурмом Бордо и медленно двинулись вперед, разоряя земли вокруг, пока не подошли к Пуатье. На этот раз они не совершали обычный рейд. Арабы пришли, чтобы завоевать Аквитанию навсегда. Возможно, они планировали напасть и на Нейстрию, но это точно неизвестно. Возглавляемая самым сильным и чрезвычайно популярным наместником мусульманской Испании армия, насчитывавшая 70 или 80 000 человек, считала себя непобедимой.
В час величайшей опасности великий майордом не заставил себя ждать. Он не бросился сломя голову навстречу врагу, а собрал все доступные силы государства франков. Правда, полагался он в основном на своих людей — австразийцев. Он возглавил армию, подобной которой не было с ранних времен, потому что Нейстрия и Австразия еще никогда не объединялись для столь масштабной экспедиции. Только после этого он переправился через Луару возле Тура и двинулся навстречу Абд ар-Рахману. Армии встретились в окрестностях Пуатье — in suburbio Pictaviensi. Хотя по необъяснимой причуде хрониста на страницах многих исторических трудов это сражение носит название «битва при Туре». И Абд ар-Рахман, и Карл, вероятно, чувствовали, что им предстоит не рядовое сражение. Судьба Аквитании, а возможно, и всей Галлии зависела от исхода этой битвы между христианами и мусульманами. Семь дней армии стояли в виду друг друга. Каждая ждала, что противник сделает первый шаг. Наконец, Абд ар-Рахман начал наступление. Его армия вышла из лагеря и устремилась на лагерь франков. Подробности той великой битвы до нас не дошли. Мы только знаем, что сарацинские всадники тщетно рыскала вокруг стены из щитов франкской пехоты, которая приросла к земле, словно ледяной вал. Австразийцы несли на своих плечах основную тяжесть сражения. Люди востока — высокие, сильные, с крепкими руками — наносили удары, которым не мог противостоять никто. Это они нашли и убили сарацинского главаря. Битва продолжалась до самой ночи, когда арабы отступили, оставив на земле перед франкскими линиями множество трупов, в том числе Абд ар-Рахмана. Ночью арабы подсчитали потери, которые оказались настолько велики, что они поспешно бежали, не дожидаясь рассвета. Их шатры, набитые добычей из Аквитании, запасы продовольствия, тысячи лошадей и горы оружия достались франкам. Так была устранена опасность для западного христианского мира со стороны мусульман. Эту опасность часто преувеличивали, особенно франкские авторы, всячески прославлявшие австразийского майордома, которого они превратили в национального героя. Возможно, даже если бы Абд ар-Рахман одержал победу, ему в руки попала бы только Аквитания и ничего больше. Это вторжение после Бордо превратилось в грабительский рейд, как и тот, что в 725 году завершился разграблением Отёна. Мусульмане Испании за последние сорок лет показали себя абсолютно раздробленными и совершенно неуправляемыми. Невозможно поверить, что даже под командованием исключительно талантливого лидера они могли продержаться вместе достаточно долго, чтобы завоевать центральную часть Галлии. Нейстрия и в еще большей степени Австразия были государствами, обладавшими намного большей силой и энергией, чем одряхлевшая вестготская монархия, павшая в 711 году. Даже если бы Пуатье постигла судьба Отёна, у франков было достаточно силы и смелости, чтобы отразить еще много подобных ударов, и можно подвергнуть сомнению суждение Гиббона, рисующего мрачную картину возможных последствий победы Абд ар-Рахмана: муэдзин, призывающий мусульман к молитве на шотландских нагорьях, и мулла, рассуждающий в Оксфорде об аспектах унитарианства.
Остатки арабской армии не делали попыток удержать Аквитанию. Они со всей возможной поспешностью удалились за Пиренеи, и герцог Эд смог опять занять Бордо и Тулузу и править всеми своими прежними владениями, как вассал франков. Тем временем Карл вернулся в Австразию, нагруженный добычей, и весь западный мир объявил его величайшим завоевателем после Константина. Поэты и хронисты франков воспевали его триумф с воистину неуемной энергией, и довольно скоро мир поверил, что его армия убила 375 000 сарацин, а ее собственные потери составили 1500 человек. Будь он в лучших отношениях с церковью, занял бы такое же место в истории, как его внук Карл Великий. Но рвение, с которым он продвигал обращение Германии и сражался с иноземцами, в глазах монастырских историков не компенсировало того властного высокомерия, с которым он обращался с церковью Галлии. Из-за того, что он подвергал изгнанию епископов, запрещал проводить синоды без его позволения и периодически облагал военными сборами церковные земли, хронисты тех дней относились к нему с большой прохладцей.
Годы после своей великой победы Карл посвятил реорганизации правительства Бургундии, где он заменил большинство графов и герцогов на своих сторонников, и завершению покорения Фризии. Мирного герцога Альдгисла сменил язычник по имени Гондебальд, которого великий майордом атаковал, когда тот начал убивать или изгонять миссионеров Виллиброрда и Бонифация. После того как Гондебальд был убит в бою, а все языческие святыни Фрисландии сожжены, Карл оставил страну настолько усмиренной, что в течение следующих двадцати лет не было ни одного мятежа.
В 735 году проблемы начались на юге. Герцог Эд умер, и Карл решил, что пришло время завершить включение его герцогства в государства франков. Он проехал по территории и заставил жителей засвидетельствовать ему почтение. Но их покорность была результатом одного только страха, и ничего больше, и, когда Карл вернулся домой, южане провозгласили своим герцогом Гунальда, сына Эда. Вероятно, Гунальд был бы смещен, если бы снова не подняли голову сарацины. Они выступили из Нарбонна под командованием Юсуфа, сына вождя, который командовал ими при Пуатье четырьмя годами ранее, перешли Рону и захватили древний римский город Арль. Годы 736—739-й были заняты отражением трех последовательных мусульманских вторжений в юго-восточную Галлию, и Карл настолько увяз в этой борьбе, что согласился признать Гунальда герцогом Аквитании, чтобы развязать себе руки для более серьезных дел. Наконец его старания увенчались полным успехом. Прованс был очищен от арабов, Арль и Авиньон, которые мусульмане какое-то время удерживали, возвращены. Ним, Агд и Безье, находившиеся в руках арабов после большого вторжения в Септиманию в 725 году, были взяты и сожжены, а также большая армия была уничтожена в районе Нарбонна. Но этот город пока еще не попал в руки франков. Вместе с южной половиной Септимании он оставался плацдармом сарацин, прикрывающим проходы через Восточные Пиренеи. Еще двадцать лет ему было суждено оставаться арабским. Не самому Карлу Мартеллу, а его сыну было суждено продвинуть франкскую границу до подножия гор. А тем временем сарацины Испании, присмиревшие после ударов Карла Мартелла, отказались от попыток продвижения на север и погрузились в болото гражданских войн.
Пока Карл был занят войнами с сарацинами, марионеточный король Теодорих IV, от имени которого великий майордом правил уже семнадцать лет, умер. К этому времени королевское имя уже значило так мало, что Карл даже не стал тратить время на поиски и коронацию нового наследника бездетного короля. Последние четыре года своей жизни он правил сам — без сюзерена. Правда, королевский титул он не принял и продолжал называться майордомом или герцогом франков. Его не слишком интересовали названия, пока реальная власть оставалась в его руках.
Возврат Прованса и севера Септимании был последним триумфом великого майордома. Но и последние четыре года его жизни были не лишены важных дел. В 738 году он заставил вестфальских саксов на Липпе и Эмсе отдать ему почести и выплачивать дань. В 739 году была завершена организация южногерманской церкви созданием четырех епископств в Баварии, замыкавшихся на Бонифация, к этому времени ставшего архиепископом зарейнской Германии, как на митрополита. Так Бавария стала в духовном отношении составной частью франкской церкви, так же как в политическом отношении она стала частью франкского государства. Но хотя Карл твердо поддерживал церковь в своих владениях, он не вмешивался в церковные диспуты за их пределами. Папа Григорий III затеял борьбу с королем лангобардов Лиутпрандом и предложил благочестивому правителю франков выступить против врага церкви. Карл отказался. Лиутпранд помогал ему в борьбе с сарацинами, и великий майордом вовсе не собирался нападать на своего прежнего союзника лишь потому, что у него возникли разногласия с папой относительно герцогства Сполето. Летом следующего года великий майордом почувствовал, что его здоровье начало ухудшаться, хотя ему было только пятьдесят четыре года. Он решил привести дела в порядок и собрал большой совет франков. С его согласия он стал передавать управление королевством своим сыновьям. Больше не было короля из Меровингов, права которого следовало учесть, поскольку Теодорих IV умер четырьмя годами раньше. Поэтому Карл вместе с советом распорядился землями так, словно они были законным наследством Арнульфингов. У великого майордома было три взрослых сына: Карломан и Пипин — от законной супруги Ротруды и Грифон, которого ему родила Свангильда, баварская леди, взятая им в наложницы во время баварской кампании 725 года. Им было соответственно двадцать семь, двадцать шесть и семнадцать лет. Карл передал управление Австразией и Швабией Карломану, Нейстрией и Бургундией — Пипину. Говорят, что он намеревался оставить небольшой участок на границе Нейстрии и Австразии Грифону. Два крупных вассальных герцогства, Бавария и Аквитания, не были названы при разделе, хотя первое оказалось под влиянием Карломана, а второе — Пипина.