Глава 20Карл Великий. Ранние годы (768–785). Покорение Ломбардии и Саксонии
Карл и Карломан. — Окончательное завоевание Аквитании. — Смерть Карломана. — Характер и привычки Карла. — Состояние империи франков. — Карл вмешивается в дела Италии от имени папы. — Он подчиняет монархию лангобардов. — Его последующие завоевания в Италии. — Первое покорение Саксонии. — Экспедиция в Испанию. — Восстания саксов, повторное завоевание и окончательное подчинение Испании
Как только король Пипин упокоился под мраморной плитой у высокого алтаря Сен-Дени, его сыновья отбыли и, отъехав на небольшое расстояние от могилы отца, 9 октября 768 года поспешно организовали свое помазание: Карл — в Нуайоне, Карломан — в Суассоне.
Возникла вероятность того, что величие дома святого Арнульфа будет сломлено старым франкским обычаем, предписывавшим раздел королевства между сыновьями короля. Мы уже видели, как этот обычай сработал при Меровингах. После смерти Карла Мартелла он уже угрожал сломить могущество династии. Этого не произошло только благодаря неожиданному отречению Карломана. Не усвоивший уроки собственной юности, Пипин Короткий совершил ту же ошибку. Старые традиции значили для него слишком много. И на смертном одре он разделил королевство между двумя сыновьями. Правда, он постарался сделать первенца намного могущественнее, так чтобы младший брат не мог с ним соперничать. Карлу досталась воинственная часть королевства, все те франкские земли, и австразийские, и нейстрийские, от Майнца до Английского канала, которые традиционно поставляли солдат для франкской армии. В дополнение к этому он получил западную половину недавно завоеванной Аквитании. Доля Карломана состояла из Бургундии, швабских земель по обе стороны от верховьев Рейна и всего средиземноморского побережья от Приморских Альп до границы Испании. Кроме того, он взял восточную половину Аквитании. Территория Карломана была почти такой же, как у Карла, по размеру, но не по могуществу. Только король, владеющий мечами франков, мог дать закон и порядок всему королевству.
По неизвестным нам причинам Карл и Карломан никогда не дружили. Возможно, младший сын, родившийся после коронации отца, считал себя выше старшего, который был сыном майордома. Мы только знаем, что на протяжении трех лет своего совместного правления они постоянно находились на грани ссоры. От открытого разрыва их предохраняло только благотворное влияние и мудрые советы матери Берты. Королевству повезло хотя бы в том, что оба были хорошими сыновьями и прислушивались к матери. Повезло франкам и в том, что жизнь юного короля оказалась короткой. Если бы Карломану было отведено больше дней на этом свете, можно не сомневаться, что повторилась бы история братоубийственных войн Меровингов. Историки, писавшие о жизни Карла Великого, всегда упоминают о провокациях со стороны младшего брата. Сторонники Карломана наверняка считали, что Карл давал повод для нападок.
Начало совместного правления двух королей ознаменовалось восстанием в недавно покоренной Аквитании. Герцог Вайфер, лидер южан в их затяжной войне с Пипином, был убит, и его старый отец Гунальд вышел из монастыря, чтобы возглавить восстание, которое быстро распространилось. Люди считали, что два завистливых брата будут слишком заняты ссорами между собой, чтобы воевать на юге. Карл немедленно отправился на юг и предложил младшему брату сделать то же самое. Карломан ненадолго появился, поругался со старшим братом и удалился в Бургундию. Правда, он не воспользовался возможностью напасть на старшего брата, и Карл сумел — без помощи, но и без препятствий — продолжить кампанию против аквитанцев. Она оказалась успешной. Ему удалось дойти до Бордо, построить большой укрепленный лагерь в районе Фронсака, которому суждено было стать главным оплотом Гаронны на много поколений, и разбил войско Гунальда. Старику пришлось искать убежища у Лупа, герцога Васконии. Но тот, опасаясь гнева Карла, покорился королю, выдал ему беженца, попросил мира и получил его. Карл вернулся домой с триумфом, вернул Гунальда в монастырь и стал признанным королем в Аквитании. Он разделил территорию на графства по обычной франкской системе, во главе которых поставил не местную знать, а людей с севера, в верности которых не сомневался. Больше Аквитания не создавала ему проблем.
Несмотря на то что Карломан отказался помогать брату в войне на юге, мать убедила Карла помириться с братом. Но он принял меры предосторожности на будущее, вступив в союз с соседями Карломана с юга и севера. Он заключил договор с Тассилоном, герцогом Баварии, чья зависимость от франкского королевства в последнее время стала слабой, а союз Карла с Дезидерием, королем лангобардов, стал еще прочнее благодаря его браку с дочерью Дезидерия по имени Дезидерата. Этот брачный союз был заключен, несмотря на яростные нападки папы, который требовал, чтобы Карл не смешивал благородную франкскую кровь с кровью «коварного грязного прокаженного лангобардского рода». Папа именовал этот союз не иначе как «дьявольским совокуплением, которое ни один нормальный человек не назовет браком». Папство так хорошо научилось использовать далеких монархов Галлии против соседних правителей Павии, что Стефан III рассматривал союз между франкским королем и лангобардской принцессой как предательство Святого престола. Несмотря на угрозы Стефана, брак был заключен, после чего, проявив благоразумие, а не последовательность, папа неожиданно позабыл обо всех своих возражениях против лангобардов и заключил мир с королем Дезидерием.
Однако через год Карл отказался от жены — якобы та была больна и бесплодна. Нам неизвестно, было ли это истинной причиной или политические мотивы тоже сыграли роль, однако сразу после развода Карл женился на швабской леди по имени Хильдегарда. Можно предположить, что его мотивы были аналогичны тем, которыми руководствовался английский король Генрих VIII в аналогичных обстоятельствах. Как бы то ни было, благодаря этому разводу он обзавелся смертельным врагом в лице отца Дезидераты. Неприятности не заставили себя ждать. Прошел слух, что между Карлом и Карломаном вот-вот начнется война, в которой примет участие Дезидерий. Словно для того, чтобы предотвратить такое развитие событий, король Карломан в декабре 771 года умер. Он оставил маленького сына, но знать и епископы Бургундии и Алеманнии не сделали попытку посадить младенца на трон отца. Вместо этого они направились к Карлу в Корбени и признали его королем всего государства франков. Вдова Карломана Герберта бежала с ребенком и небольшой свитой в Ломбардию, где Дезидерий с радостью принял врага Карла, тем более такого, который может претендовать на долю в королевстве франков.
Снова земли между устьем Рейна и устьем Роны и от Майнца до Бискайского залива были объединены под властью одного короля. Причем это был король, подобного которому эти земли еще не знали — героическая фигура, не имевшая себе равных за все три века, которые мы уже рассмотрели. Место рядом с ним заслуживает только остгот Теодорих, хотя перед Теодорихом стояли не такие масштабные задачи, да и успехи его были не столь грандиозными, как у Карла. Впервые с тех пор, как мы начали рассматривать историю раннего Средневековья, нам встретился человек, чья внешность и ум, планы и образ жизни настолько хорошо документированы, что мы можем представить ясный всеобъемлющий образ. Карл Мартелл, король Пипин, Лев Исавр и даже сам добрый старый Теодорих — весьма туманные фигуры, о которых мы имеем лишь весьма общее представление. А Карл предстает перед нами живым человеком из плоти и крови, которого мы понимаем и которым восхищаемся.
«Карл обладал крепким телосложением и довольно высоким ростом, — пишет его биограф Эйнхард, — но не выше семикратной длины своей ступни. Голова его была круглой, глаза большими и выразительными, нос довольно крупным. Благородная седина украшала его лицо, всегда живое и веселое. Все это весьма способствовало его обаянию. И хотя шея его была слишком коротка и толста, а живот выступал, пропорциональность остальных частей тела скрывала эти недостатки. Походка Карла была твердой, весь его облик — мужественным, но голос, довольно высокий, хотя и звучный, не вполне соответствовал мощному телосложению. Он отличался превосходным здоровьем и лишь в последние четыре года страдал лихорадкой, а также временами прихрамывал на одну ногу. Но и тогда он пренебрегал советами врачей, которых ненавидел за то, что они убеждали его отказаться от любимой жареной пищи».
Карл усердно занимался верховой ездой и охотой, к которым испытывал врожденное влечение. Любил он также купаться в горячих источниках и достиг большого совершенства в плавании. Именно из любви к горячим ваннам построил он в Ахене дворец, в котором провел последние годы жизни.
Карл носил народную франкскую одежду и не любил чужеземные наряды. На тело он надевал полотняное белье, сверху обшитую шелковой бахромой тунику и штаны. Ноги до колен обертывал полотняной тканью — так делали до того, как были изобретены чулки. Зимой он закрывал грудь и плечи пелериной из шкур выдры и соболя, а поверх всего набрасывал зеленоватый плащ, и всегда опоясывался мечом с золотой или серебряной рукоятью. Только в особо торжественных случаях он облачался в одежды, затканные золотом, надевал обувь, усыпанную драгоценными камнями, застегивал плащ золотой пряжкой и надевал золотую корону. В обычные дни его наряд мало отличался от одежды простолюдина.
Он был умерен в еде и питье, правда, больше в питье, чем в еде. Никто не видел, чтобы он выпивал больше трех кубков за ужином. Он ненавидел пьянство во всяком, не говоря уже о себе и своих близких. Но в пище он не мог быть равно воздержан и часто жаловался, что пост вредит его здоровью. Обычный его обед был очень прост, он состоял лишь из четырех блюд, не считая жаркого, которое сами охотники подавали прямо на вертелах и которое Карл предпочитал любому другому мясу.
Во время еды он слушал музыку или чтение. Его занимали подвиги древних, а также сочинения святого Августина, в особенности то, которое называлось «О граде Божьем». Он велел, чтобы ему записали древние франкские эпические поэмы о делах и войнах королей древности, и учил их наизусть. Он и сам читал вслух, пел под арфу и