— Че пялишься? — эльф вытер локтем нос-уточку.
— Я тебя спасать шел…
— Ну, пришел. И что?
— Я пришел тебя спасти.
Эльф хмыкнул:
— Я уже понял. Так чего не спасаешь?
Рысь дернулся в путах. К его моральному унижению и физическим страданиям прибавилась отоспавшаяся в жару и весьма энергичная муха. Как истребитель-камикадзе, атаковавшая все уязвимые места, она лезла в глаза, пикировала на грудь и норовила цапнуть за ступни, с которых чья-то заботливая рука (прямо по Олдям) стянула сапоги. Менестрель заизвивался и задергался, точно в дикарском танце. Эльф энергично захлопал в ладоши. Муха же выбрала место для посадки, напилась кровушки и, мелодично жужжа, устремилась в голубые дали. Рысь поник главой.
— А почему ты не спрашиваешь, почему я живой? — подал голос эльф, весьма бодрый для покойника. Скайрысь встряхнул гудящим черепом, надеясь, что пот не так станет заливать глаза.
— Ты зомби?
Висельник фыркнул:
— Ну до чего же банально и ограниченно мыслят герои! Нашу песню не задушишь, не убьешь. Потому что эльфы бессмертны!
— А зачем тогда тебя вешают?
В ушах менестреля тонко звенело, и он надеялся, что это надвигается всего лишь обморок, а не озверевшее от голода комарье.
Собеседник воздел толстый палец:
— Вот он, коренной вопрос современности. И у меня есть на него ответ. Это низкая месть Темного Властелина светлому и отважному эльфийскому народу. Меня вешают каждую тяпницу на потеху толпе, ибо я единственный, кто не стал подставлять выю злобному тирану, под пятой которого…
— Вы… что?
— Выю. То бишь шею, — пояснил эльф. — Заткнись и слушай. Не выношу, когда меня прерывают. Итак, под пятой этого темного предателя, попирателя добра и света, гнусного мучителя и злодея стонет все человечество, и эльфячество, и гномство. И оркство, — поколебавшись, добавил он. — А эти лавочники, это зажравшиеся экскременты тупых драконов…
Подошедший стражник внимал, подперев щеку кулаком в латной рукавице:
— Хорошо поет. Ну, чисто, соловей… Вот так бы слушал и слушал…
И лениво вынул эльфа из петли. Затем настала очередь Скайрыся. Едва веревки перестали менестреля удерживать, колени его подогнулись, и парень упал лицом вниз. Лютенка звенькнула, хрупнула и превратилась в груду перетянутых струнами дощечек. Стражник пиханул парня в тощий зад:
— Вставай, тут разлеживаться не положено.
— Отойди, душегуб! — эльф решительно дернул Рыся за пояс. Сгреб и сунул ему в руки имущество. — Ты проявил себя героем и доказал, что достоин. Идем, я отведу тебя туда, где нас ждут.
— Еще раз опоздаешь на повешенье — без штанов оставлю, — пригрозил стражник эльфу. Приятно зазвенело серебро.
Толстяк встряхнул вновь обретенного героя:
— Эй, планы меняются. Как тебя звать, кстати?
— Айре… стадии… студиель Сик… Ски… рысь, — произнес Рысь, запинаясь. Зубы стучали, язык онемел, губы не слушались. Да и имя он себе выбрал… ну слишком сложное.
— М-да, — произнес эльф задумчиво. — А меня Смит. Просто Смит. Для друзей. Надеюсь, мы подружимся.
И, повернув менестреля направо, пинком в спину придал ему ускорение.
Глава 2
Я энергично шагал из конца в конец огромного тронного зала. Во-первых, мне лучше думалось на ходу, а во-вторых, это давало возможность попирать ногами вселенную. Выложенную мозаикой на полу карту принадлежащих мне земель. И всего остального.
Мантикора, покинув потолочную балку, почти бесшумно кралась по моим следам. Почти, потому что отравленный наконечник скорпионьего хвоста тянулся, подпрыгивая на плитах и отбивая ритм «Милого Августина». Я даже незаметно стал напевать про себя. Настроение у меня было прекрасное. А всего-то маленькая звездочка, сияющая в дальнем углу от трона на нарисованной башенке с вымпелом, подписанным: «Сархаш». Я взмахнул согнутой в локте рукой:
— Иес!
Мантикора задрала хвост и флегматично поскребла себя за ухом.
— Я могу его съесть? — спросила она.
— Ни в коем случае! Я должен выяснить, откуда исходит зараза, и придушить ее раз и навсегда. А потому с героя будут пылинки сдувать, пока он нас к этой заразе не приведет. К тому же, герой никогда не бывает один.
Мантикора облизнула усы в предвкушении. Надо проследить, чтоб не облопалась зверушка.
А по поводу «не бывает один» соображения у меня имелись. Я повел рукой, и воздух дрогнул, выпуская самое соблазнительное создание, которое только можно представить. Мантикора чувственно чмокнула.
— Сидеть! — хриплым меццо-сопрано одернула ее мой лучший агент. Генетически модифицированная вампо-демочка обошлась мне по цене четырех линкоров и инфаркта ведущего алхимика королевства, но Миледи того стоила. Ноги от ушей, аппетитная попка, грудь четвертого размера — натуральная, между прочим, никаких маго-медицинских фокусов. И наличие интеллекта в блондинистой голове.
Я поманил вампо-демочку указательным пальцем, косо оглядывая монашеский серый балахон и платок, укутавший голову по самые гланды.
Мотнул волосами:
— Не годится.
Коротким взмахом клинка распорол на ней тряпки и притянул девицу к себе. Мантикора ахнула и свалилась в обморок. Для меня же прелести Миледи, как всегда, остались без последствий. Если она и досадовала по этому поводу, то чувства свои умело скрывала. Я осмотрел ее рот, подобный алой розе и старательно прячущий клыки… ямочки на щеках… Заглянул в серо-стальные глаза.
— Деточка, ты отстаешь от моды. Сейчас носят зеленые. И с размером не стесняйся. Чем больше, тем выразительней. Зеркало дать?
— Ваши глаза станут зеркалом для меня, о Властелин!
От ее невероятного голоса завибрировал воздух, и с каминной полки упало и разбилось несколько дорогих моему сердцу безделушек. Не стану мелочиться, вычту из гонорара. Между тем глаза Миледи округлились, заняв едва не половину лица, и стали ярко-зелеными. Копьями растопырились ресницы.
Я кивнул. И потянул агента за уши, придавая им ненавязчивую кошачью остроту. Во-первых, слышать будет лучше, во-вторых, опять же, мода. Операцию сопроводило деликатное: «Ой!» Уши заалели.
Я хмыкнул и коснулся вьющихся мелким бесом платиновых волос.
— Не то. Нужны рыжие. Волны покрупнее. И до… хм, — я указал на себе, какая именно меня устроит длина. И не вздумай их стричь и заплетать.
Миледи захлопала ресницами:
— Но… господин! Они же будут путаться в ветках! И как их мыть в полевых условиях?
— Казню! — грянул я и задумался, откуда Миледи известно про полевые условия. Впрочем… на то она и лучший агент. — Ты обязана соответствовать мировым стандартам. И если они требуют, чтобы ты выглядела, как блудница, то будь добра выглядеть, — и я потрепал пухлую щечку. Миледи щелкнула зубами. Но, как обычно, промахнулась. Я засмеялся. Выхватил из воздуха полупрозрачную ядовито-розовую балетную пачку:
— Вот, будешь носить это.
Я оглядел агента со всех сторон. Чего-то явно не доставало. Миледи стояла, потупившись, не пытаясь мне подсказать, что же я упустил. Глаза, волосы, юбка… А!
Щелкнув пальцами, я согнулся под тяжестью последнего элемента ее туалета, чашки глухо звякнули, стукаясь друг о друга, зашуршало кольчужное плетение.
— Только не это, мой Господин! — Миледи рухнула и стала пресмыкаться у моих ног. Я тронул ее носком сапога:
— Вставай и без глупостей. Без этого по-настоящему эротично не может выглядеть ни одна женщина.
— Когда-нибудь… я вас убью, — объявила Миледи глухо.
— Ну, тогда у нас впереди вечность. Встала, раз-два! Я сам застегну, в виде высшего благоволения.
И, несмотря на стоны, слезы и молнии, летящие из-под колючих ресниц, я надел на Миледи бронелифчик.
— Так. А теперь легенда.
Я вынул, опять же, из воздуха массивный, переплетенный в покоробленную кожу том. Том рвался из рук и давно бы искусал нас с вампо-демочкой, если бы не запиравшие его прочные ремни с массивными пряжками.
Я небрежно кинул свод Миледи:
— Изучишь на досуге. Там имена и титулы родственников до шестнадцатого колена, гербовник и генеалогическое древо. А если кратко, ты эльфийская принцесса… полукровка. Я захватил твое королевство, убил родных, а тебя сделал сексуальной рабыней. Ты долго стонала под моей пятой, пока не перегрызла ошейник и не отправилась искать героя, который отомстит за беды и страдания эльфийского народа и вернет тебе трон. Звать тебя, — я зажмурился, припоминая, — Лаирнэ Лиарфаннан о’Элбрэт. Имя подлинное.
Агент чуть заметно скривилась.
— Если тебе не нравится грызть ошейник, можешь вскрыть замок пилочкой для ногтей.
— Да нет, Владыка, — чуть заторможено отозвалась она. — Неужели он поверит в этот бред?
Я пожал широкими плечами:
— Как у них там говорится, «пипл хавает». Накинул на плечи занавеску — эльф. Взял в руки лыжную палку — боец. Два аккорда по струнам бренькнул — ступай в менестрели. Ну а в чужой мир попал — тут же на блюдечке с каемочкой королевство поднесут. И принцессу в постель подложат. И ни до одного не доходит остолопа, — я гневно грянул себя по лбу кулаком, — что если у себя на родине ты ни на что не годишься, то в другом мире не сгодишься тем более. А… не надо о грустном, — я щелкнул пальцами, отправляя в руки Миледи пергаментный свиток.
— «Все, что вы хотели узнать о попаданцах, но боялись спросить» (1), — выразительно прочитала она. — Реальное имя: не известно. Самоназвание: Айрастидиель Скайрысь, — вампо-демочка хмыкнула. — Пол: мужеской. Возраст: от 20. Профессия: менестрель (предположительно). Внешность…
И стала крутить в воздухе трехмерное изображение. Я деликатно отвернулся.
— Кстати… Ты как эльфийка тоже обязана на чем-то играть.
— Я только на клавесине умею.
— Ерунда. Возьмешь мандолину. Дери струны и ори погромче. И, главное, ни в чем себе не отказывай. Чем больше в песнях крови, любови, королевств, темниц, стенающих дев, павших эльфов, воющих на луну волков и облаков, улетающих в закат, тем больше шансов прослыть гениальной.