Стенд вин Россетти радовал глаз, разноцветное игристое ламбруско создавало ощущение праздника. Юный мальчик, нанятый Соней, нервничал, но старался, а Саша впервые пожалела о своем приезде. Она была чужой на этом мероприятии, заключение жюри ожидалось лишь на третий день выставки, и делать ей было совершенно нечего. В довершение всего около Сони, еще утром ворковавшей по мессенджеру с близнецами и супругом, нарисовался высокий, крупный молодой мужчина с бородой, оказавшийся ни много ни мало, а сибирским предпринимателем, приехавшим заключать контракты на поставку вин. Саша округляла глаза, подкашливала, но Соня сияла и винодел, забывший, что он вообще здесь делает, похоже намертво застрял у вин Россетти, причем интересовали его явно не вина.
Посмотрев на парочку, Саша тихонько попятилась и слиняла, уверенная, что Соня вряд ли заметит.
Она выскочила из здания выставки, вдохнула с облегчением полной грудью, отколола бейджик и, сверившись с картой, поскакала в сторону университета Ка Фоскари.
Ей повезло, группа, в которой училась Олеся, как раз была на лекции, и девушке показали на невысокую темноволосую студентку.
– Я Элиза, только не спрашивай мою фамилию.
– Почему?
– Ты будешь смеяться.
– Теперь я обязательно должна ее спросить.
– Я Элиза Скьяпарелли. Из Неаполя.
– Полная тезка знаменитой модельерши?
– Да, а теперь посмотри на меня. – Девушка развела руками, имея в виду свою мешковатую одежду, тяжелые кроссовки, стянутые в хвост волосы. – Насмешка судьбы.
– Я хочу поговорить с тобой об Олесе.
– Ты из полиции?
– Нет, родственники Олеси попросили поговорить с ее друзьями, они переживают.
– А чего переживать? Они не общались лет десять.
– Поссорились?
– А вы не в курсе?
– Олеся рассказывала, когда ей было 15 лет она соблазнила мужа маминой подруги. Тот бросил семью, а Олеся просто развлекалась. Тогда они и поругались с матерью. Олеся ушла жить к тетке, а потом поступила в университет и больше никогда не возвращалась домой. Но она не виновата!
– В смысле не виновата?
– Не виновата, что мужчины теряли от нее голову. Блондинка, 6й размер бюста, еще и умная, умела себя подать. Вот посмотри на меня – кто на меня посмотрит? А при виде Олеси мужчины головы сворачивали.
– Мне сказали, что вы дружили.
– Олеся была моей самой близкой подругой в университете, – сказала девушка, рассматривая свои ногти. – Я никого здесь не знаю, и мы с ней как-то быстро подружились. Она мой единственный друг в Венеции. Мы и жили с ней рядом, дверь в дверь, в общежитии. Ну, пока она не переехала к Стефано.
– А Стефано сейчас здесь?
– Нет, он пропустил уже неделю. Я слышала, что он очень расстроен и хочет бросить учебу или перевестись в другое место.
– Ты итальянка, а Олеся иностранка.
– Это не важно. Нам просто было хорошо вместе. Со мной никогда не случится ничего похожего на то, что постоянно случалось с Олесей. Я любила слушать ее рассказы. Но иногда… иногда я думала, может она сочиняет? Не может быть такого.
– Какого?
– Ну, Стефано ладно, а еще наш профессор…
– Какой профессор?
– Латыни, профессор Бирри. Он без ума от нее был, они даже ездили вместе отдыхать. А потом директор галереи, не помню его имя… но я не поверю, что она познакомилась с мужчиной из высшего света, даже с двумя мужчинами. Она так их описывала… в реальной жизни такого не бывает.
У Саши екнуло в груди:
– И как она их описывала? Где они познакомились?
– На вапоретто. Было поздно, Олеся возвращалась в общежитие, и стояла на корме. Вапоретто был почти пустой. Они остановились рядом, закурили…
– На вапоретто?
–Да, Олеся тоже удивилась, попросила прикурить, но это ведь запрещено.
– А они?
– А они засмеялись, и сказали, что штраф не проблема, но вряд ли кто-то рискнет сделать им замечание.
– Почему?
– Ну, они вроде какие-то важные персоны.
– А потом?
– А потом они вышли и предложили ей провести ночь вместе, все трое.
– Ужас какой-то.
– Вот я тоже так подумала, а она сказала, что колебалась, тогда они предложили ей выбрать одного из них. Она выбрала того, кто ей больше понравился.
– И провела с ним ночь?
– Да, она не пришла в ту ночь в общежитие.
– С незнакомыми людьми, не зная, кто они? А если они маньяки, да если… если б они ее заразили, в конце концов!
– Я ей так же сказала, а она посмеялась. Больных, сказала, сразу видно, а маньяки в Венеции не водятся.
– Странная история. А потом они встречались?
– Насколько я знаю, нет. Но история очень странная и я ей не поверила, я решила, что она все сочинила. А теперь не знаю… ведь она могла так же пойти с тем, кто ее убил.
– А журналист, Альфонсо Терранова?
– Олеся его давно бросила. Сказала. он скучный.
– Какой она была студенткой?
– Суперской. Лучшей на курсе. Она собиралась защитить диссертацию. Но сначала выйти замуж, чтобы не волноваться о визе или виде на жительство.
– Я слышала, что Стефано хотел это предложить.
– Она держала Стефано на крайний случай, если к концу учебы никого не подвернется. Но собиралась выйти замуж за человека, который может решить все проблемы, с деньгами и властью.
– Такого, как незнакомцы с вапоретто?
– Думаю, да. – Элиза хлюпнула носом. – Да, я стеснительная и некрасивая, но она доверяла мне все, все рассказывала. Про все свои романы. И делилась, когда она бросила профессора Бирри, а он ей угрожал.
– Угрожал?
– Да. Он был влюблен в нее, но не собирался бросать жену. Ты же знаешь, какие мы, итальянцы, какие у нас мужчины. И она решила разорвать отношения, он очень рассердился, а я волновалась, ведь он влиятельный человек и мог доставить ей проблемы. Но она сказала, что позаботится о себе.
– Профессор уже пытался что-то сделать?
– После того, как ее убили, – Элиза снова всхлипнула, – профессор оставил меня после лекции и сказал: если я хоть кому-то расскажу о них с Олесей, меня выгонят из университета. Я из бедной семьи, если не смогу закончить учебу, у меня в жизни ничего хорошего не получится. Но я не помню, чтобы он устраивал ей проблемы. О, вспомнила!
– Что?
– Она поехала с профессором в Лидо ди Езоло, на выходные. Там она сказала, что больше не будет с ним встречаться, он разозлился, они сильно поссорились. И Олеся ушла, когда она сидела в ресторане и пила кофе, она встретила одного из тех мужчин, ну, с вапоретто. Он привез ее в Венецию.
– И после этого она сказала, что сможет о себе позаботиться?
– Ну… да.
– Ты ничего не помнишь, хоть какие-то описания, может она называла имена?
– Нет, совсем не помню. Она говорила, по ним видно, что одеты дорого, очень хорошо выглядят. Вот и все.
– Спасибо, Элиза, ты очень помогла.
– Не за что… да я вспомнила вот еще что! Два дня назад я видела ее со священником.
– Со священником?
– Да, но я не знаю, кто это, и не успела спросить.
– Молодой, старый?
– Молодой. Очень молодой.
– А где ты ее видела?
– На площади Джезу.
Глава 7.
Саша позвонила по номеру, который оставил Флавио и рассказала капитану обо всем, что узнала от Элизы.
– У нас тоже новости. У Олеси обнаружился счет в итальянском банке, а на счету 20 тысяч евро.
– Большая сумма даже для итальянца.
– В том-то и дело.
– Вы не знаете, откуда эти деньги?
– Она внесла наличные. Думаю, она все же передавала сведения из галереи журналисту Терранове. И остальные мужчины делали подарки. А еще пришло развернутое заключение из лаборатории. Нож – или кинжал – вонзился глубоко в сердце, перерезав крупные артерии, что и стало причиной смерти. Глаза удалены посмертно. На шее следы удушения, но это ее не убило. Закололи ее с очень близкого расстояния, словно в объятии. И еще нашли волокна, но такие маленькие, что пришлось отправлять в специализированную лабораторию SCIS в Риме, хотя я не особо надеюсь на результат.
– А опий?
– У меня есть теория, но пока это притянуто за уши.
– Какая?
– Я сделал запрос в отношении ингредиентов одного напитка, попробуем сравнить их с теми, что найдены в крови девушки и журналиста.
– И все же?
– Вы где сейчас находитесь?
– Вышла из университета.
– Тогда встретимся через полчаса у моста Риальто, с правой стороны канала.
Капитан оказался на месте первым, и энергично замахал Саше, увидев девушку на ступенях моста. Она запуталась, и вроде шла по указателям «Риальто», и сворачивала четко по стрелочке, но пару раз все же уперлась в тупики, или оказалась на том же самом месте, где была пять минут назад.
– Слушай, – сказала девушка, остановившись у мостика через узкий канал. – Слушай, Венеция, ну, не сейчас, ладно? Я ж не просто так тут бегаю. Я ж тебе помогаю, не дело чтобы графине Контарин подбрасывали в сад убитых. А она потомок целую кучи твоих дожей. Давай, выводи!
Услышал ли ее город, который сами итальянцы называют темным и мистическим, или случайно так вышло, но уже за следующим поворотом оказался мост Риальто, которого там ну никак не могло быть.
Саша сплюнула через плечо три раза и устремилась на встречу, вспомнив как давным-давно в Венеции, но совсем у другого моста махал ей рукой Лука, тосканский комиссар. Сколько ж воды утекло с того дня…
– Смотри, – сказал Флавио и показал куда-то вверх. Они перешли на ты совершенно естественно, как это всегда происходит в Италии.
Саша посмотрела, и даже отскочила в сторону: прямо над ней словно на блюдечке покачивалась золотая голова.
– Чур меня, что это?
– Это аптека «У золотой головы». А теперь смотри вниз, видишь?
Внизу под ногами, куда Саша посмотрела осторожно, все еще пугаясь головы на блюдечке, ничего не было. Присмотревшись, она увидела какой-то круг на камнях.
– Да-да, именно этот круг. Такими знаками помечали места, где производилось легендарное снадобье от всех болезней и неприятностей- териака. Чудодейственное зелье, ни много, ни мало, еще и антидот от ядов. Производили его всего пару раз в год.