Силуэт резко развернулся и вскрикнул.
Кэтрин невольно вскрикнула в ответ.
– Кейт, это я! – Голос Слоун подскочил на несколько октав. – Это твоя мать!
Кэтрин бросилась к стене и щелкнула выключателем. У камина стояла Слоун, бледная как мел и дрожащая.
– Черт возьми, мама, да ты до усрачки меня напугала!
– Напугала тебя? Боюсь, что я тоже едва не уписалась со страху!
– Какого черта ты здесь делаешь?
– Я задержалась в городе, чтобы поужинать с Тифом и Бадди Монтгомери. Я же тебе говорила. Помнишь? – У Слоун настолько перехватило дыхание и пересохло в горле, что она скорее проквакала, чем произнесла эти слова. – Я оставила здесь свои пакеты из «Неймана-Маркуса».
– И как же ты попала в дом?
– Дверь была не заперта.
«Не заперта? Вот уж фигушки», – подумала Кэтрин.
– Полагаю, что теперь, когда ты начала баловаться с оружием, то можешь относиться к таким вещам наплевательски.
– Я могла застрелить тебя! – крикнула Кэтрин. «И уже почти жалею, что этого не сделала…» – Почему ты не позвонила?
– Я не хотела тебя беспокоить.
– Беспокоить? – Кэтрин начала расхаживать по комнате. – Ты проникаешь в мой дом, как какой-нибудь обычный вор… И не хочешь меня беспокоить?!
– Прости, Кейт. Я не думала, что ты уже вернулась домой с работы. Здесь было так темно…
– Это ты только что была в моей комнате?
– Что? Нет!
– И курила там? Ты опять куришь?
– Да о чем ты говоришь? Я просто хотела забрать свои пакеты с покупками!
– И, может, заодно поглядеть, чем я тут занимаюсь…
– Ну конечно же, нет…
– …может, поводить тут носом…
– Я бы никогда…
– …посмотреть, в какое еще извращенное дерьмо вляпалась твоя ненормальная дочь в последнее время!
– Для этого нет смысла тайком проникать в дом, – сказала Слоун, не сводя глаз с пистолета в руке у Кэтрин. – Ты отлично справляешься с демонстрацией всего этого и сама.
Тут Кэтрин осознала, что по-прежнему размахивает пистолетом, расхаживая взад и вперед.
– Пожалуйста, Кейт, убери эту штуку, ладно? – прохрипела Слоун.
Кэтрин едва не рассмеялась над бедственным положением матери. Вся эта ситуация была совершенно абсурдной. Как сцена из какой-нибудь помпезной мелодрамы Корнелла Вулрича[31]. В которой она изображала из себя оторву с пистолетом, которым даже не знала, как пользоваться, пугая собственную мать. Подойдя к «громоздкому» журнальному столику, Кэтрин положила на него пистолет.
БАБАХ!
Он вдруг выстрелил.
Истерически вскрикнув, Слоун резко попятилась, наткнувшись на ближайший стул и едва не опрокинув его. Кэтрин просто смотрела на пистолет, слишком ошеломленная, чтобы пошевелиться.
В кабинете напротив, через коридор, зазвонил телефон.
– По-моему, сейчас тебе лучше уйти, мама, – ровным, бесстрастным тоном произнесла Кэтрин. Слоун не стала возражать. Подхватила свои пакеты из «Неймана-Маркуса» и вымелась за дверь.
Кэтрин подобрала пистолет. От ствола исходил слабый запах графита. «Господи Иисусе, я даже не знала, что он заряжен!»
В комнате напротив продолжал надрываться телефон. Может, звонит кто-то из соседей, чтобы пожаловаться? Или полиция? Она бросилась в кабинет и сняла трубку.
– Алло?
Ответа не последовало, лишь треск помех.
– Алло? Кто это?
Сквозь беспорядочный шум наконец прорезался чей-то голос.
– …это нечестно… – Звучало как будто очень издалека. – То, как ты заставляешь меня… это ты виновата, что… – укоризненно прохрипел голос, прежде чем его опять поглотили помехи.
– Рекс, это ты?! – поперхнулась Кэтрин, испугавшись того, что ее прикованный к постели отчим мог достаточно набраться сил, чтобы дотянуться до телефона возле кровати.
– …это ты виновата… – опять прошелестел голос, звучащий так, словно доносился откуда-то из далекого прошлого.
– Послушайте, я не знаю, чего вам надо, – решительно сказала Кэтрин, – но просто чтоб вы знали: кем бы вы ни были, я – адвокат. И как только узнаю, кто вы, то засужу вашу задницу до следующего столетия!
Послышался пронзительный визг микрофонной наводки. Она брякнула трубку на рычаг. У нее вдруг закружилась голова, и пришлось ухватиться за край стола, чтобы удержаться на ногах.
Пошатываясь, Кэтрин вернулась в гостиную, чтобы взять пистолет и убрать его, как вдруг заметила, что входная дверь после бегства матери осталась слегка приоткрытой. Захлопнула ее и убедилась, что замок защелкнулся.
Она точно закрыла дверь, когда вернулась домой! Что бы там ни говорила Слоун, она не оставила ее незапертой. «Так как же моя мать попала сюда?»
Кэтрин заметила, что Слоун в панике оставила возле стереосистемы один из пакетов с логотипом «Неймана-Маркуса». Один из ящиков комода «Хендерон», выбитый пулей, торчал наружу. Она подошла, чтобы задвинуть его обратно, но выстрел повредил направляющие, и до конца он не зашел. Кэтрин опять выдвинула ящик, чтобы пошарить в нем. Может, его просто заклинило отбитой щепкой. Или самой пулей. Она поводила по его дну рукой и ощупала изнутри пулевое отверстие, чтобы проверить, не удастся ли ее найти. Но вместо этого ее ладонь наткнулась на нечто другое, приклеенное к стенке выдвижного ящика обрезком скотча. На какой-то обрывок бумаги. Хотя нет, не просто бумаги. На оторванный кусок фотографии. С поразительной красоты мужчиной в смокинге. Протянувшим руку куда-то за пределы обрывка.
Кэтрин моментально поняла, что это такое. Отнесла обрывок фотографии наверх, в свою спальню, и достала вторую половинку из шкатулки с памятными вещицами. Естественно, части идеально подошли друг к другу. На собранной воедино фотографии Ребека стояла между двумя мужчинами, похожими друг на друга как две капли воды. Но кто же из них был подвергнут унизительному изгнанию в ящик внизу?
Ее муж Роберт?
Или его брат-близнец Уоррен Райт?
Глава 10
Кэтрин никак не удавалось сосредоточиться. «Просто не выспалась нормально этой ночью», – твердила она себе. Или прошлой ночью, раз уж на то пошло. Слишком уж много странных снов. Тревожных снов, большинство из которых Кэтрин не смогла припомнить. За исключением нескольких обрывочных фрагментов, которые почти сразу же растаяли в памяти. Она вроде как блуждала по коридорам их семейного дома в Вирджинии, а может, и не их дома – похожего, но отличающегося в существенных деталях, некоего симулякра, выход из которого ей так и не удавалось найти. Она думала, что следит за кем-то, пока не поняла, что следят за ней самой. Кто-то крался за ней по пятам – кто-то, кого она так и не смогла углядеть, а просто чувствовала: где-то прямо за углом, в соседней комнате, на верхних ступеньках лестницы или за уже закрывающейся дверью.
Нечто подобное на этой неделе происходило каждую ночь.
После того как она спустилась в подвал.
Они с Алекс убрали туда на хранение несколько коробок с книгами – до тех пор, пока Кэтрин окончательно не устроится и не сможет решить, куда их поставить. Но тем вечером она как раз дочитала книгу Энн Риверс Сиддонс и нуждалась в новом отвлечении перед тем, как погасить свет. В подвале было темно и сыро, пахло мокрой псиной. С верха лестницы луч ее фонарика отбрасывал абстрактные тени на грязный пол внизу, и Кэтрин больше не сделала ни шагу, пока не нащупала выключатель на стене рядом с дверью. Единственная голая лампочка не особо рассеяла мрак, но, по крайней мере, стало ясно, что здесь нет страшилищ, готовых выскочить на нее из темноты. Из-за толстых балок, поддерживающих следующий этаж, нависающий над головой потолок казался еще более низким. Холодные каменные стены фундамента были серыми и неровными. Именно здесь становилось понятно, насколько стар этот дом. «Таких теперь больше не строят…»
Быстро найдя свои коробки с книгами, Кэтрин начала перебирать заглавия в поисках чего-нибудь, что могло бы одновременно и увлечь, и усыпить ее. В первой открытой ею книге ее ничего не привлекло, поэтому она отложила ее в сторону, чтобы поискать что-нибудь получше. И вот тогда-то и заметила большой дорожный сундук с плоской крышкой, небрежно засунутый в темный угол возле отопительного котла. Почти такой же использовала ее мать, когда отправляла Кэтрин в школу-интернат. Но это был точно не тот, а куда более старый. Раньше она не заметила его, потому что его там не было, что ли? Но если это так, то как он сюда попал? Неужели грузчики привезли его со склада Джека вместе с прочими вещами и поставили сюда, не сказав ей?
Кэтрин прошаркала к котлу и села на пол перед своей находкой, поджав под себя ноги. На сундуке не нашлось никаких наклеек или пометок, но все же выглядел он так, будто был выгружен с какой-нибудь шхуны девятнадцатого века, привезшей из далеких краев иммигрантов с их немногочисленными самыми ценными пожитками. Петли представляли собой проржавевшие железные проушины со свободно продетыми в них потрескавшимися кожаными ремешками, и они жалобно заскрипели, когда Кэтрин подняла крышку. Сундук был набит заплесневелыми одеялами, постельным бельем и какой-то старой одеждой, предположительно Роберта и Ребеки, а под всем этим барахлом скрывалась потрепанная картонная папка-гармошка, обернутая в пластик и туго обмотанная упаковочной лентой. «От непогоды, – подумалось Кэтрин. – Или настырных гробокопателей». Она уже собиралась открыть ее, когда увидела, что находится прямо под ней.
Лицо. Уставившееся на нее снизу вверх.
Кэтрин отпрянула назад, стукнувшись головой о трубу отопительного котла. Вообще-то это была лишь половина лица, рассеченного от левого глаза через скулу и верхнюю губу до самого подбородка. Она недобро смотрела на нее, эта половина лица – иссохшего, жутковатого лица с меловым цветом кожи, пустой правой глазницей и злобным изгибом того, что осталось от губ.
Кэтрин потыкала в него пальцем, словно в какое-то мертвое животное. А может, даже и не мертвое. Странное ощущение охватило ее – искорка узнавания. Но почему? Она никогда не видела этого раньше.