Поднимаясь по величественной парадной лестнице, Кэтрин избегала смотреть в сторону комнаты, где выросла, и соблазняться своими воспоминаниями – хорошими, плохими и злыми. Она поспешила по коридору в помещение, которое некогда было крылом для прислуги, а теперь вмещало растительную оболочку Рекса Бодри. В комнате пахло так же, как в любой больнице: немного антисептиком, немного лекарствами, более чем немного фекалиями. Сиделка, сидевшая у окна и читавшая книгу, настороженно подняла голову.
– Я – дочь Слоун, – заявила Кэтрин. – Просто решила заглянуть на секундочку.
И, не спрашивая разрешения, направилась прямо к кровати. Она не видела Рекса с тех самых пор, как навещала его в больнице сразу после инсульта. Это было почти три года назад. Тогда он был без сознания, практически при смерти, и ее мать все равно не хотела, чтобы она приходила туда. Поэтому на следующее же утро Кэтрин уехала и с тех пор редко упоминала о нем в разговорах. Ее желание не думать о нем увенчалось меньшим успехом. Рекс оставался ее бременем, напоминанием о ее собственных эгоистичных мотивах и планах.
Отчим уставился на нее снизу вверх с вялым, неподвижным выражением лица, но по слабому прищуру его водянистых глаз Кэтрин поняла, что он узнал ее. Сиделка бдительно наблюдала с другого конца комнаты, как они вдвоем обменивались молчаливыми упреками. Винил ли он Кэтрин в своем состоянии? Пробуждал ли до сих пор ее вид извращенную похоть где-то глубоко в его бессильном теле – того рода жажду, которую она некогда использовала, чтобы столь легко и эффективно им манипулировать? Ненавидел ли он ее за это?» Сама себя она за это ненавидела, это уж точно. Кэтрин все еще злилась на него, но еще больше – на саму себя, на свое расчетливое объяснение того, что ее лолитовский порыв был преднамеренной стратегией с целью взять под контроль ситуацию, которую она слишком хорошо понимала. «И тем фактом, что тебе это нравилось!» Да, он был хищником, а Кэтрин – добычей, но ее усилиями они поменялись ролями.
И только посмотрите, чем это закончилось для них обоих…
Отвисшая челюсть Рекса задергалась взад-вперед, как будто он пытался что-то сказать. Сиделка занервничала.
– По-моему, вы волнуете его, – сказала она.
– Как вы это поняли? – сардонически спросила Кэтрин, хотя и не шутила. Ей было искренне любопытно узнать, способен ли этот несчастный полутруп общаться. Она хотела знать, о чем он думает.
– Надо же, какой нежданный сюрприз! – Голос Слоун звучал едва ли не обнадеженно, когда она возникла в дверях. – Могла бы, по крайней мере, поставить в известность, что приедешь.
Кэтрин спокойно повернулась к ней.
– Той ночью ты оставила у меня дома один из своих пакетов от «Неоправданного Маркетинга». Я хотела вернуть его. Мне сказали, что ты в клубе, когда я звонила.
– Тогда почему же ты не приехала туда?
Кэтрин не потрудилась ответить. Причина была достаточно очевидна – лежала на кровати позади нее.
К этому моменту сиделка была уже на ногах, ощутив внезапно повисшее в комнате напряжение.
– Простите, миз[42] Филдс, я не знала, что это его так расстроит!
– Это не имеет значения, – отозвалась Слоун, покосившись на Рекса. В ее взгляде безошибочно угадывалось безразличие, даже презрение. – Я не думаю, что Кэтрин тут надолго задержится, правда, детка?
«Она вроде чуть ли не разочарована», – поймала себя на мысли Кэтрин.
– Пакет у меня в машине.
Выдавив из себя любезную улыбку, она последовала за матерью к двери, но перед этим повернулась к отчиму. И на долю секунды ей показалось, будто она узнала выражение этого безвольного, застывшего после инсульта лица. Умоляющее, просительное.
– Дом выглядит просто замечательно, мама, – сказала Кэтрин, когда они спускались по парадной лестнице.
– Это тебя удивляет?
– Нет, я уверена, что он всегда так выглядит.
– Ты бы знала, если б хоть изредка здесь появлялась.
– Но на самом-то деле ты этого не хочешь, так ведь?
Слоун остановилась у подножия лестницы и обернулась.
– Да, я полагаю, нейтральная территория всегда предпочтительней, – отозвалась она, слишком уж долго удерживая взгляд своей дочери. В глазах у нее явственно читалось неодобрение, смешанное с глубокой печалью, отчего Кэтрин почувствовала себя крайне неуютно.
– Особых улучшений нет, насколько я понимаю? – спросила она, мотнув головой наверх, в сторону комнаты Рекса.
– Боюсь, что никогда и не будет.
«Разве ты не хотела сказать “надеюсь”?» – подмывало поправить Кэтрин.
Слоун улыбнулась, словно прочитав мысли дочери.
– Ну, раз уж ты здесь, то, полагаю, мы с тобой можем выпить холодного чаю на веранде. Расскажешь мне, как ты сейчас, как обстоят дела в фирме… – А когда Кэтрин заколебалась, добавила: – Возможно, тебе будет трудно в это поверить, но бывают моменты, когда я и вправду скучаю по тебе. Думаю, когда-то мы с тобой были подругами.
Кэтрин впервые увидела в глазах своей матери что-то такое, чего, насколько она помнила, никогда раньше не видела. Тоскливое одиночество.
– У меня запланировано совещание на конец дня, – солгала Кэтрин. – Пора возвращаться.
Слоун кивнула, но глаза у нее невольно прищурились. В конце концов, у нее все еще оставалось материнское ясновидение, и она умела читать между строк.
– Как продвигается реставрация? – спросила мать с натянутой улыбкой.
«Ты мне просто не поверишь, если я тебе расскажу», – подумала Кэтрин, хотя ни в коем случае не собиралась рассказывать Слоун о своей одержимости Ребекой Райт. Или об одержимости Ребеки ею? Это дало бы ее матери чертову уйму поводов для дальнейшей критики или, что еще хуже, основания для повторной госпитализации в психушку.
– Тебе придется приехать и самой посмотреть, – ответила Кэтрин. Надежный ответ. Она знала, что и ноги матери больше в этом доме не будет. – Сейчас принесу покупки, которые ты оставила.
С этими словами Кэтрин вышла на улицу к «Мерседесу» Джека, чтобы забрать с заднего сиденья одежную коробку из «Неймана-Маркуса». Хотя, когда она вернулась в дом, у двери ее встретила Кармен, одна из домработниц.
– Хозяйка сказала, что вы можете передать это мне, – виновато улыбнулась та. Слоун нигде не было видно. Кэтрин едва не рассмеялась, но вместо этого обняла Кармен и сунула коробку ей в руки.
Вскоре она вновь оказалась на дороге, направляясь к девяносто пятому шоссе.
Когда она наконец добралась до дома, на ступеньках крыльца сидела Александра Голд, нетерпеливо набирая текстовое сообщение на своем смартфоне. «Бесполезно прятаться от нее», – решила Кэтрин. Ее подруга увидела «Мерседес», как только тот вывернул из-за угла с Висконсин-авеню, и ни разу не отвела от него свой суровый взгляд. Подъехав к тротуару, Кэтрин набрала полную грудь воздуха. Приняв непринужденный вид, не спеша выбралась из машины.
– Приветик! – крикнула она, пытаясь замаскировать свои взвинченные нервы беспечным тоном. – Как тебя занесло на наши выселки?
Алекс выключила телефон и встала.
– У меня ужин с клиентом в Арлингтоне. А тебя где-то черти носят. – Ровным бесцветным тоном голоса она напомнила Кэтрин ее школьную учительницу, которая всегда критиковала ее сочинения.
– Ну что, самое время выпить пивка? – прощебетала Кэтрин. Алекс без особого энтузиазма кивнула и последовала за ней в таунхаус.
Реставрационные усилия Кэтрин ее явно впечатлили, но еще больше заинтриговала новая мебель. Она ничего не сказала, но по ее беглым взглядам по дороге на кухню Кэтрин поняла, что подруга оценивает каждую вещь, словно агент по недвижимости.
– Где у тебя тут сортир? – спросила Алекс, когда они подходили к кухне.
– Воспользуйся тем, что в моей спальне. Наверху. Прости за беспорядок. Я всю неделю не заправляла постель.
Наблюдая, как ее подруга поднимается по лестнице, Кэтрин вдруг ощутила озноб. «Жаль, что нельзя разжечь камин», – подумала она. Почему не позвонила в газовую компанию, как велел ей Рассел?
– Как твой желудок? – спросила Алекс, вернувшись на кухню.
– Получше, – пожала плечами Кэтрин, предлагая Алекс открытую бутылку IPA. – Но все равно глотаю каопектат, словно какое-нибудь смузи.
Алекс не нашла это особенно смешным.
– Нам не хватает тебя в офисе, Кей. Кое-какие важные люди спрашивали о тебе.
«Наверняка с инициалами У. Р.».
– Прости, Эл. Я старалась быть в курсе событий удаленно. Думаю, что я просто перенапрягла организм. Наверное, оказалась не совсем готова к такой нагрузке.
Нейтральный взгляд Алекс смутил Кэтрин. Пожалуй, с ней такое не прокатит. Алекс – это не Тэми Фрэнкл. Нюансы и двусмысленность не в ее стиле. Подруга сразу перешла к делу:
– Мне неприятно так это подавать, Кей, и мы бы отрицали это публично, но в коллективном иске Райта ты определенно была приманкой. Это все еще часть игры, даже в наше бесполое время.
– Господи, ты хочешь сказать, что меня привлекли чисто за красивые глаза?
– Не надо сарказма. Мы слишком хорошо знаем друг друга, чтобы заниматься подобной ерундой. Тебя не было бы в команде, если б ты не занимала первое место среди лучших и умнейших. Тот факт, что ты не только блестящий юрист, но и привлекательна для нужных людей, нельзя было игнорировать. И не говори мне, что ты этого не понимаешь.
– Я это понимаю, – уступила Кэтрин. «И это то, чего я боюсь». – Я просто не знаю, хватает ли у меня еще квалификации, чтобы справиться с этим делом.
– Мне трудно в это поверить. Я лично видела, как ты словесно кастрировала дюжину похотливых ублюдков и при этом держала их на коротком поводке. Где, по-твоему, я научилась некоторым из своих лучших трюков, зайка?
– Ну, может, я больше не хочу, чтобы приходилось быть такой… И, кстати, почему я должна?
Алекс это слегка озадачило.
– Зайка, если ты хочешь присоединиться к Палате представителей, писать кодексы поведения и изменить мир, мы этому поспособствуем. Но, насколько я понимаю, это было бы величайшей тратой времени. И рано или поздно ты бы тоже это поняла.