– Это нечестно… то, как ты заставляешь меня… нечестно…
Кэтрин почувствовала, как по спине у нее пробежал холодный палец страха. Она уже раз слышала эти слова, и тот факт, что они словно взывали к ней через океан времени, лишь усиливал это неуютное тревожное чувство. Когда треск, завывание помех и голос резко оборвались – запись проигралась до конца, – в доме стало неестественно тихо. Кэтрин подождала, не зазвонит ли телефон еще раз, но этого не произошло. Глубоко вздохнув, она нажала на значок набора номера, готовая отчитать того, кто ее домогался.
Голос, который наконец ответил, сделал это невозможным.
«Вы позвонили в офис корпорации “Райт Фарма”. В данный момент мы закрыты. Если вы знаете внутренний номер абонента, то можете оставить сообщение, набрав его в тоновом режиме…»
Кэтрин бросила телефон на кровать и уставилась на него. «Райт Фарма». Если звонил не Джек, то это мог быть лишь один человек.
На следующее утро на комоде у входной двери стояла прекрасная композиция из гардений в полном цвету. Кэтрин учуяла их запах прежде, чем увидела, и у нее подкосились ноги, не успела она еще спуститься в фойе.
Как они могли сюда попасть?
Входная дверь была заперта. Она удостоверилась в этом прошлым вечером, перед тем, как лечь спать. Кэтрин подошла, чтобы потрогать их – убедиться, что это не какой-то мираж. Как они вообще могли сюда попасть?
Она чуть не пропустила маленькую карточку, спрятанную среди цветов. Та была пожелтевшей и мятой, обтрепанной по краям и захватанной, как будто ее вытащили из мусорного ведра. «Или она прошла сквозь завесы из прошлого…» Когда Кэтрин наконец собралась с духом, чтобы выхватить ее из цветов, у нее перехватило дыхание. На карточке был один-единственный инициал.
«У».
Кэтрин внезапно почувствовала себя алкоголичкой, нуждающейся во встрече с товарищами по несчастью.
Уоррен Райт. Все постоянно замыкалось на нем. Кэтрин была убеждена, что Ребека пытается ей что-то рассказать о нем. Только вот что? Роберто Гутиэррес говорил, что в ночь ее последней вечеринки на Хэллоуин что-то изменилось. Что-то пошло не так. И потом все стало совсем по-другому. Ребека забеременела, родился Джек, а год спустя ее убили. Не было ли прямой связи между этими событиями? И не был ли Уоррен Райт связующим звеном?
Кэтрин поняла, что должна что-то предпринять. Если она и дальше будет оставаться во власти этого столкновения иллюзии с реальностью, то может, как она опасалась в своих откровениях Джеку, вновь стать жертвой тьмы и оказаться заживо погребенной в гробу своей собственной мании. Ей требовалось дать определение этим иллюзиям. Нужно было придать индивидуальность фантомам, которые преследовали ее. Надо было убедиться, что происходящее здесь не было медленной утечкой ее рационального мышления – неизбежным, необратимым выкачиванием ее разума. Здесь действовала какая-то сила, черт возьми, – какой бы невероятной она ни казалась, какой бы неописуемой ни была, – которая вела ее к некой скрытой истине, к некоему ужасному факту, который требовалось спасти от неизвестности.
Присев перед зеркалом на туалетном столике в своей спальне, Кэтрин пристально изучила свое отражение в нем. Она сказала Алекс, что не знает, что именно Ребека пытается ей сказать, но больше не могла игнорировать знаки. Все, что произошло с тех пор, как она переехала сюда, все, что происходило до сих пор, указывало на Уоррена Райта. Он – явно ключ, но только вот к чему? Из этой гнилой и дурно пахнущей ситуации имелся лишь один выход. Надо признать все это. И взять под свой контроль. Она знала, как это делается. Ей уже приходилось это делать. Придется опять рискнуть.
И вот тогда-то Кэтрин взяла ножницы.
И начала резать.
Глава 17
Следующим утром, едва только войдя в офис «Брэкенридж, Келли и Левин», Кэтрин почувствовала, как к ней поворачиваются головы. Разговоры прекратились, умолк треск клавиатур. Она и предполагала, что какая-то реакция обязательно последует, но не настолько сильная, как ожидалось. Не успела еще Кэтрин толком устроиться за своим письменным столом, как в дверях возникла Алекс.
– Ну просто охренеть! – практически выкрикнула ее подруга. – Я слышала, что ты вернулась, но теперь понимаю, почему все так перешептывались!
– Нравится? – улыбнулась Кэтрин.
Алекс потребовалась пара секунд, чтобы ответить, и она так и не смогла до конца скрыть свое замешательство.
– Ну, это определенно другое дело.
– Сама сделала, – рассмеялась Кэтрин, ероша пальцами свою короткую стрижку, чтобы та выглядела и растрепанной, и стильной одновременно.
– Что это на тебя нашло?
– Сама не знаю. Я сидела перед зеркалом, злясь на собственный эгоизм и думая, что нужно со всем этим покончить, а потом просто взяла ножницы и взялась за дело. Я даже почти не помню, как это сделала. Так что все-таки скажешь?
– Очень мило. Нет, не просто мило. Сексуально.
– Не перебор?
– Нет-нет. Я просто удивилась. Вообще-то я надеялась, что ты когда-нибудь придешь в норму. Наверное, просто не представляла, как это будет выглядеть, когда такое произойдет.
– Спасибо тебе, Эл. Ты пнула меня под зад, когда я в этом и вправду нуждалась.
Алекс рассмеялась.
– Э-э, не спеши, подруга! Я не стану брать вину на себя, если ты вдруг проснешься с мыслью: «И чё, блин, я наделала?!»
Кэтрин присоединилась к общему смеху.
– Ну, по крайней мере, они отрастут, если даже такое вдруг и случится. А пока я не могла тебя подвести. Итак, я здесь и готова зажигать.
– Зайка, ты никогда не смогла меня бы подвести, – заверила Алекс, подходя, чтобы обнять Кэтрин. – Я просто волновалась за тебя, вот и всё.
Когда они отстранились друг от друга, она не удержалась и провела рукой по новой стрижке подруги.
– Напомни мне проконсультироваться с тобой, когда мне в следующий раз понадобится навести марафет.
Весь день коллеги из «БКЛ» светились дружелюбными улыбками. Все были вроде искренне рады возвращению Кэтрин на работу и предполагали, что ее маниакальная энергия и преувеличенно хорошее настроение стали результатом нескольких выходных. И она явно не разочаровала их ожидания на различных встречах, которые посещала, чтобы наверстать упущенное по делам, над которыми работала до своего «отпуска». Всем казалось, что Кэтрин полностью ориентируется в деталях и стратегиях и изящно уступает другим всякий раз, когда возникает щекотливый вопрос, требующий от кого-то аргументировать потенциально проблематичный план действий. Несколько раз она высказывала соображения, которые окончательно склоняли чашу весов в пользу того или иного решения, но делала это так тонко, что ее точка зрения выглядела совершенно очевидной, а не вызывающей.
Кэтрин 2.0 вернулась.
Со своей собственной программой действий в голове.
Она вполне ожидала, что весть о ее возвращении – возможно, даже о ее новом образе – дойдет и до «дяди Уоррена». И предполагала, что это лишь вопрос времени, когда это настолько возбудит его интерес, чтобы побудить его связаться с ней, тем самым позволив ей прояснить свои подозрения в рамках разработанной стратегии.
Кэтрин и представить себе не могла, насколько скоро ее обновленная уверенность в себе окажется под угрозой.
В четыре часа дня ее вызвали в конференц-зал «БКЛ», расположенный в западной части здания. Жаркие лучи заходящего солнца заливали помещение, резко очерчивая силуэты тех, кто сидел спиной к окнам, и ослепляя тех, кто расположился к ним лицом. Но всеобщее внимание было приковано к большому экрану на передней стене, где вот-вот должна была начаться видеоконференция с «Райт Фарма». Помощник Алекс, Джош, возбужденно пытался манипулировать двумя пультами дистанционного управления одновременно – одним, чтобы опустить рулонные шторы на окнах, и другим, чтобы завершить цифровое подключение к «Райт Фарма». Все терпеливо ждали, пока в комнате наконец не стемнело и из динамиков монитора не послышались звуковые сигналы, подтверждающие установку соединения. Кэтрин пыталась умерить свое учащенное сердцебиение ровными, рассчитанными по времени вдохами. «Как учили в психиатрическом отделении». Она испытывала одновременно и душевный подъем, и страх от того, как отреагирует дядя Уоррен при виде ее нового облика. Сохранит ли он бесстрастное выражение лица, или она все-таки сможет заметить, как пошатнулось его самообладание? Кэтрин подалась вперед, надеясь, что камера сфокусируется на ее лице, приковав к ней взгляды зрителей. Но когда на экране наконец возникло лицо представителя противоположной стороны, пошатнулось самообладание самой Кэтрин.
Это был Джек. Сначала он ничего не сказал. Его лицо крупным планом занимало чуть ли не весь монитор, а глаза смотрели прямо в объектив камеры, установленной у него в кабинете. Он мог нацелить взгляд на кого угодно из сидящих в конференц-зале «БКЛ», но Кэтрин была убеждена, что Джек смотрит именно на нее. Был ли он поражен, увидев ее здесь?
– К сожалению, моего дядю вызвали по одному срочному делу, и он не может присоединиться к этой встрече, – наконец произнес Джек самым своим начальственным тоном. – Он попросил меня полностью заместить его.
– Мы проследим за тем, чтобы стенограмма этой встречи была доступна всем заинтересованным лицам, – отозвалась Алекс, кивая Джошу, который кивнул в ответ, подтверждая, что беседа записывается. – Но я уверена, что Уоррену не понадобится вносить никакие дополнительные пояснения к вашему и без того более чем полному резюме.
Подобное откровенное подмасливание, похоже, оставило Джека совершенно равнодушным. Выражение его лица оставалось неподвижным. Он даже не моргнул. Просто смотрел через камеру в самую душу Кэтрин. Она была уверена в этом.
– Поскольку наша присутствующая здесь коллега, – Алекс мотнула на нее головой, – вновь присоединилась к команде после своего краткого отсутствия, я подумала, что было бы уместным поздравить ее с возвращением и сразу приступить к работе. Вы с ней, конечно, уже знакомы, – добавила она.