— Настя, выздоравливай! Артём, которого тут нет, тоже просит передать, чтобы ты выздоравливала!
— Спасибо, хорошая моя. Передай и Артёму, которого там нет, тоже спасибо.
Вероника громким шепотом передала, хотя ему, наверное, и так было слышно. А потом рассказывала Насте о своих соплях и жутком кашле, но позже вспомнила, что позвонила, чтобы Настиным самочувствием поинтересоваться, а не о своем рассказывать:
— Это я тебя заразила, да?
— Нет, меня Артём заразил! — уверенно заявила Настя. — Так ему и скажи, хотя его там нет!
— Да знаю, что я, — услышала она его голос. — Маску надо носить, чтобы не заразиться.
— Тебя бы устроило, только если бы я в противогазе ходила! — Настя переключилась на него.
Вероника зашептала:
— Настя, вообще-то он тут рядом лежит! Я не стала тебе говорить, потому что он так попросил!
Настя рассмеялась, а после закашлялась.
— Я догадалась, Вероника.
— Ой, а давай мы с Артёмом тебя навестить приедем? Ведь у меня уже нет температуры! — оживилась девочка. — Нас Юрий Владимирович на пять минуточек привезет, ведь так можно, да?
Но Настю опередил Артём:
— Я к Насте не поеду. В смысле, мы с тобой еще сами не окончательно выздоровели, чтобы куда-то ехать.
Настя тут промолчать не могла:
— Я тоже Артёма видеть не хочу! Он так боится от меня заразиться, что по рукам бить готов!
Вероника недоумевала:
— А разве можно заразиться тем же штаммом гриппа, которым только что поболел?
Сил нет, до чего дети умные пошли.
— Все, Ник, прощайся, — снова подал голос Артём. — Настя там не так уж и сильно болеет, раз такая злопамятная.
Вопрос о неуместности новогодних хороводов сам собой отпал, потому что Артём на праздники укатил в загородный дом друзей. Александр Алексеевич так в последнее время был им доволен, что разрешил сыну эту вольность. Он не опасался, что этим открывается новая серия побегов из дома. Видимо, они пришли к таким взаимоотношениям, которые позволяли отцу пребывать в уверенности, что Артём не придумает причины, чтобы опять надолго покинуть родину. К сожалению, Настя той же уверенности не испытывала — их-то отношения с Артёмом как раз и не подразумевали стабильности. Только напряженные неловкости, за которыми сразу и последовал отъезд без предупреждения. Ну конечно, разве они должны друг перед другом отчитываться?
И все же это похолодание угнетало. Настя не собиралась навязывать Артёму свое незаменимое общество, но посчитала себя вправе позвонить первого января и поздравить. Потому что если между друзьями возникла стена, то кто-то должен начать ее долбить со своей стороны, чтобы второй присоединился. Или же развернуться и уйти, не оглядываясь. Но Настя в последние дни продолжала смотреть в эту стену и ни разу не задумалась о другом варианте.
— Насть? Мне некогда… ладно… подожди минутку.
Как всегда, на заднем фоне музыка. Дежавю. Хотя первого уж января большинство телефонных разговоров проходят под таким антуражем. В этот раз еще и не такая громкая. Неужели там кто-то мог устать от шума?
— Подожди, Лизунь, — Настя надеялась, что это имя девушки, а не кличка какая или… глагол. — Я скоро, без меня не начинай.
Звонкий смех и что-то шутливое про штаны. Понятно, значит, Артём «развязался». Тут ничего странного не было — парень молодой, видный, девочки вокруг него так и кружились в ожидании, когда он выйдет из своей «завязки» в виде Эльзы. Не повезло только этой Лизунье — Настя была уверена, что Артём теперь нескоро рискнет с серьезными отношениями. Он и до Эльзы вряд ли с кем-то зависал надолго, а уж теперь подавно не станет.
— Насть, ты тут еще?
— Тут, тут. Поздравляю с наступившим!
— Ага. Я вроде бы вчера звонил — всех поздравлял. Или я не звонил?
Насте не звонил. Возможно, домой, но она встречала Новый год вместе с Сеней у его родителей. Она не ответила — зачем, если он и сам не помнит? Тем более — если помнит, но специально так говорит.
— Когда возвращаешься?
— Когда запасы бухла иссякнут. А это примерно никогда. У Ромки же отец ликеро-водочным заводом управляет.
— Понятно, — пауза затянулась. — Как дела?
— Отлично. У тебя как?
— Отлично. Ну… пока.
— Пока. Подожди, Насть! — она дернулась вместе с его голосом. — Скоро.
— Что скоро?
— Вернусь.
Настя запахнула пуховик и отошла подальше от дома. Родители Сени жили в поселке. Летом тут, наверное, красиво. А сейчас… небо к вечеру затянулось, стало серым-серым, а за оградой сосна — одинокая и почти голая, но зато на нижних ветках украшенная мишурой. Настя уставилась на макушку и замерла. Торчавшая в безнадежное зимнее небо, она была именно такой, как описывал Артём. Но даже после длительного наблюдения Настя не почувствовала очищающей пустоты одиночества, которая все делает неважным. Наоборот, ей до слез захотелось к маме. Чтобы уткнуться ей в колени носом и так просидеть до темноты. Мама многого не понимала — и этого бы не поняла, но все равно бы положила руку на голову и назвала «моя красавица», заставляя, как ребенка, ощутить непроницаемую защиту от беды и смерти.
Осознаваемых причин для этой тоски не было вовсе, а Настю уже звали из дома снова усаживаться за стол. Наверное, это была какая-то неправильная сосна, и создавала она какое-то неправильное одиночество.
Глава 10
Настя любила придумывать разные теории — по любому вопросу. Есть среди них и такая. Настоящая дружба возникает между людьми, которые ничем не связаны, как бы это парадоксально ни звучало. Точнее, она может появиться и в другом случае, но тогда будет не так заметна под шелухой. Например, стали бы эти люди друзьями, если бы не учились вместе, если бы не жили по соседству или не работали в одной компании? Стали бы близкими, если бы однажды один не помог второму, оказавшись рядом в нужный момент, или не имели бы похожих интересов? На эти вопросы трудно дать однозначный ответ. Единственная проверка в таком случае — время. Друзья и через сотню лет останутся друзьями, а бывшие одноклассники, коллеги, благодарные за помощь должники разойдутся. Это одна из самых чистых форм любви, потому что такие люди связывают себя почти родственными узами добровольно, независимо от пола, возраста, частоты встреч и не имея для того ни одной причины, кроме обоюдного желания быть связанными.
Артём перезвонил на следующий день. Настя с Сеней как раз направлялись в электричке домой. Она и не подумала стесняться говорить при муже:
— Чем обязана, уважаемый наследник уважаемого начальства?
— Выезжаю завтра вечером, обрадуй там за меня Веронику.
— Обрадую. А что вдруг? Надоело веселиться?
— Сил нет, как надоело.
— Так сладок мед, что, наконец, он горек? — рассмеялась Настя.
— Угу. Избыток вкуса убивает вкус*, — закончил он. — Так и знал, что ты обожаешь Шекспира.
— Обожаю — громко сказано.
— Как же так? — удивился он. — Разве адреналиновый Ромео не в твоем вкусе?
— Нет! Но он абсолютно твой типаж!
— Ёлки… Точно! И ведь были же подозрения, когда я однажды оговорился и назвал Лёху Меркуцио…
— Тебе только Джульетту отыскать, и вообще в роль войдешь!
— Я не буду никого искать! — со смехом возмущался он. — Только чуток дал послабление, так Лиза тут же в меня буквально вгрызлась. Я уж думал, что не выживу! А зубы у нее… ты же помнишь Лизу? Вы встречались однажды.
— Помню! Симпатичная девушка с симпатичными зубами!
— Ну да. Повторишь это еще раз, когда она вцепится ими в твою ягодицу. Я начинаю опасаться темпераментных женщин, Насть! Что делать?
— Перестать лукавить для начала! Ты их обожаешь!
— И тут угадала… Как на детекторе лжи себя чувствую. Просто я думал, что меня уже ничто не удивит, вот и затрепыхался от неожиданности.
Настя, тихо смеясь, посмотрела на Сеню. Муж улыбался легко и следил за мелькающим пейзажем. Ей вдруг стало не по себе, оттого что ему приходится скучать, пока она с Артёмом веселится. Поэтому и свернула разговор:
— Ладно, увидимся.
— Увидимся.
Она убрала телефон в сумку.
— Это Артём, — зачем-то объяснила Настя. — Звонил, чтобы сказать, когда вернется.
Сеня улыбнулся шире, а потом изобразил возмущенный вид:
— Почему это он тебе звонит? Мне начинать ревновать? И как давно вы мне рога наставляете?! — и хоть во взгляде его не было ни грамма раздражения, Настя смутилась. Сеня не выдержал и расхохотался: — Ты чего? Я ведь шучу! Мне не нужно знать Артёма — достаточно знать тебя, чтобы и мысли такой в голову не пришло. Как у него дела? Все-таки работать начнет или закончит хоть один институт?
Поэтому Настя и вышла за него замуж. Сеня в некоторых вопросах думал о ней лучше, чем даже мама, и потому не придумывал проблем там, где их нет. Конечно, она и раньше упоминала Артёма — сложно не упоминать, если рассказываешь, как у Наташки чай носом пошел из-за смеха. Но и в подробности не вдавалась, справедливо рассуждая, что Сене это вряд ли интересно.
У других в жизни происходило куда больше яркий событий. Викуля всех удивила, начав встречаться с новым парнем. Это означало, что она оставила прошлое в прошлом. Они вдвоем даже приходили в гости к Насте с Сеней.
После их ухода Сеня сказал:
— Не хотелось бы выглядеть занудным свояком, но он мне не понравился. Даже и не понимаю, почему Викуля так держится за него.
Насте новый парень сестры тоже по душе не пришелся. Глуповатый, поверхностный, над его заезженными до дыр анекдотами только Викуля и смеялась. Что в нем хорошего? Разве только тот факт, что он ездил на машине, купленной отцом, и этим чрезвычайно гордился. Буквально каждые пять минут вворачивал в разговор что-нибудь о «тачке». Вряд ли для Викули это аргумент. Он такой… приземленный. Полная противоположность Егорки. Вероятно, Викуля это в нем и нашла. Из крайности в крайность. Но этот переходный этап был ей нужен, чтобы потом отыскать свое — золотую середину.