Без всякой надежды она приложила ко лбу холодный барабан, и неожиданно услышала:
—Тра-ла-ла, чесночный соус, трам-па-пам, тройной компот!
—Тварь ненасытная,— вырвалось у Лары.
Молодой голос оборвался и после молчания осторожно спросил:
—Кто говорит со мной? Эй, ты, ответь…
Лара пожалела, что не сдержалась от ругательства. А голос взволнованно продолжал:
—Говори, не бойся. Тут никого нет. Я один в кабине. Нас никто не услышит. Ну, говори же!
Судя по всему, голос принадлежал какому-то пареньку, вряд ли намного старше Лары. Он почти умолял и, казалось, сгорал от нетерпения.
«Я его слышала. Он отвечал Куполу»,— вспомнила Лара.
—Ты Юг?— преодолев страх, нарушила она молчание.
—Да! Да, это я!— воскликнул он.— Ты девушка? Откуда вещаешь? Как тебя звать? Меня зовут Огонек Хавер, а Юг это мой позывной. О, собака, два хвоста, здорово, что ты на меня вышла! Ты из какой бригады?
—Я здесь,— ляпнула Лара и умолкла. Бригада, позывной, это что-то военное.
«Он принимает меня за свою. Что значит „вещаешь“?.. А, ясно! Это вроде телеграфа, но без проводов. Этот Юг сидит вон там, в самоходке с флагом. В командирской машине».
—Поговори со мной, пожалуйста. Пока все наши едят, без шлемов, мы можем поболтать.
—А ты в шлеме?— Лара все-таки решилась поддержать беседу.
—Ага, я люблю в этой кастрюле. Сразу становишься похож на офицера, а то все смотрят сквозь тебя, будто ты мальчик из кадетской школы. Да куда им без нас? Только лампочкой могут мигать… Ты чего медиатор напялила?
—Меня зовут Лара. Ларита.
—У, отличное имя, мне нравится! Куда поедешь после акции?
—Не знаю.
—Гадина Купол, нет бы устроил нам танцульки с граммофоном, дал всем вместе отдохнуть. А что ты сидишь на дереве?— Юг заговорил другим тоном, недоверчивым и удивленным.— Я тебя слышу, ты в лесу, два румба влево, дистанция сто мер, высота пятнадцать.
—Я пить хочу.
—Ты…— голос Юга стал очень тихим.— Беглая?
—Да,— ответила она, хотя не поняла, о чем говорит Юг.
—Ну, ты нашла, где прятаться! Завтра лес спалят, пеньков не останется! Знаешь, что сюда везут? Черную жигу, это тебе не собака, два хвоста.
—Так получилось.— Ларе стало тоскливо. Бегали, скрывались, пробирались, и все напрасно. Ни выйти нельзя, ни остаться в лесу. Везде ловушка.
«Надо сказать Лисси, пусть выйдет к самоходкам. Ей-то ничего не будет, ее на подушках к отцу повезут. И с Хайтой разберутся как-нибудь. А я?»
Она понимала, что для приютских чиновников все равно будет сумасшедшей, которую надо доставить в Гестель за казенный счет.
Надо или смириться с этим, или сгореть вместе с лесом.
—Лучше я застрелюсь,— думая вслух, проговорила она.
Не так уж это сложно. С молитвой «Избави, Господи» оттянуть курок до щелчка, приставить дуло к голове, а после нажать на спуск. Если у девушки нет иного выбора, она восходит по радуге. Или уходит в темное царство. Смотря, что заслужила.
—Э, нет, брось дурить!!— закричал Юг в командирской машине.— Перестань, ничего не делай! Я тебя не выдам, не подумай. Сейчас я что-нибудь придумаю. Подожди. Ага, придумал! Только обещай меня слушаться.
—И что ты предлагаешь?
Он объяснил ей в нескольких словах.
—Думаешь, у тебя получится?
—Лари,—снисходительно сказал Юг,— хоть я кадет, мне подчиняются полковники, потому что я — голос Купола.
—А тебя не накажут?
—Пускай. Первый раз, что ли. Но завтра вечером, когда ударит колокол на ужин, отзовись, ладно? Я буду ждать. Я буду очень ждать. Ты не обманешь? Придешь?
—Дать сигнал «по машинам»!— скомандовал глава самоходного дивизиона.
Гудки протрубили «внимание всем экипажам», затем засверкали телеграфные мигалки.
Водокачные наряды бегом сворачивали рукава, машинисты дали пар в цилиндры, из труб тугими струями пошел дым. Громады, пыхтя движками и скрипя катками, задним ходом двинулись к речке. Смяв деревца на берегу, самоходки до осей погрузились в речную воду, форсировали преграду и как болотные чудовища начали взбираться на противоположный берег.
Была уже синяя звездная ночь. Огненные лучи прожекторов шарили по опушке, но изломанный строй громадных машин отодвигался все дальше от леса и реки, поднимаясь на холмы.
Ночная прохлада заволакивала долину стелющейся пеленой тумана. Электрические лучи вязли в молочной дымке. Наконец, перекличка гудков доложила, что новый рубеж достигнут, стоп машины.
—Кадет Хавер, можете доложить, что приказ выполнен.
—Гере штабс-генерал,— смело отчеканил Юг, пытаясь во тьме за рекой разглядеть хоть какое-то движение,— дивизион отведен на две мили от прежнего рубежа.
—Что такое, Юг? Почему дивизион сменил позицию?
—Обещают северо-восточный ветер, гере Купол. При завтрашней атаке дивизион будет под угрозой летящих углей. С нового рубежа мы держим долину под прожекторами и перекрестным прицельным огнем.
—По-моему, ты рвешься в офицеры,— с усмешкой ответил штабс-генерал.— Рано тебе заниматься тактикой, сынок. Решение одобряю. За самовольный приказ — десять суток ареста, сразу после акции.
—Слушаюсь, гере штабс-генерал!
Когда Юг получал нагоняй от Купола, три девчонки уже пили из реки, встав на четвереньки. Илистый берег был разворочен катками, вода перемешана с грязью, но Ларе казалось, что она сроду ничего вкуснее не пила.
—Я сейчас лопну. Напузырилась по уши.— Лара упала и растянулась под деревом.
—Палиджу хаджида!— рядом повалилась Хайта, блаженно утирая лицо рукой. От измазанной ладони ее довольная физиономия стала маской грязи.
—Может, расскажешь, как ты это сделала?— прилегла с другой стороны Лисси.
—Наколдовала. Дух дерева помог.
—Не смешно.
—Он меня поцеловал.— Лара закатила глаза, будто собралась в обморок.
—Еще глупее!— рассердилась Лисси.
—Надо перейти речку вброд. Здесь неглубоко. Где-то вправо лежит овраг. Мы пройдем по нему и выйдем за оцепление. Но сначала пошарим вдоль берега вон там, у плакучих деревьев.— Нащупав револьвер, Лара обессилевшей рукой приложила ствол к виску.— Хайта, в том месте лежит сверток. Пакет. Завернутая еда. Искать. Делить поровну.
—Да, госпожа Лара.
—Иди ты вон, какая госпожа! Госпожа это Лисси…
—Зря ты так говоришь, мы сейчас наравне,— обиделась графинька.
—…а если величать по правилам, то «барышня». Повтори — ба-рыш-ня.
—А-я-джа. Ю-ни-ца…
—Во, дурында заморская! Говори по-людски — барышня, барышня!
—Аяджа, аяджа,— кивала Хайта.
Отчаявшись чего-нибудь добиться, Лара опустила руку с револьвером:
—Упертая, умучишься с тобой!..
—Гиди, аяджа дайва ри?
—По-моему, она повторяет не слово, а смысл…— в раздумьи проговорила Лисси, а потом с хитрецой взглянула на Лару: — Ты училась в школе?
—Да, а что, не похоже?— бросила та, обозлившись.
—Просто я не знаю, как вас учат.
—Грамота, счет, Закон Божий, домоводство. Что еще надо? Юбкам больше не положено.
—А электричество? Законы природы?
—Ой, не надо. Кто много знает, таких замуж не берут.
—Я читала в журнале…
—Скажи все это Хайте.
—Хайта, Хайта!— просияла златовласка, счастливая, что ее не забывают.
—Есть учение,— продолжала Лисси, не обращая внимания на то, как Лара отвергает ее,— про электрические токи в воздухе. Вроде бы они притягиваются, как молния к громоотводу. Я не знаю, правда ли это…
—Вранье! Читай меньше, голова болеть не будет.
—Но твои занятия с револьвером кажутся мне странными. Голоса, лесные духи, откуда-то свертки с едой.
—Просто мне показалось, что он там лежит. Его кто-то уронил.
—Ладно, я больше не стану допытываться.
Спать на земле очень плохо. Лара твердо это знала. Один из ее дядек, любитель выпить, однажды спьяну продрых ночь на земле и нажил чахотку. Поэтому Лара заставила Хайту с Лисси собирать все ветки и сучья, которые можно найти в овраге, чтобы устроить хоть какую-то постель. Получилось не очень уютно, зато бока не застудишь.
После пакета с едой всем стало веселей, даже Хайта разговорилась. Она поглядывала искоса на Лару: не приложено ли страшное оружие ко лбу? Лара не дергалась переводить ее речи, и златовласка болтала без опаски в свое удовольствие. Она доверилась Лисси и старательно учила слова: «есть», «пить», «ты», «я», «небо», «земля». Найденыш оказался способный, быстро ухватывал.
То, как Лара угадывает, где лежит еда, удивляло Лисси больше, чем находка в лесу спящей иностранки.
Судя по всему, эту еду не уронили, а оставили нарочно. Иначе почему Лара первая бросилась разворачивать сверток, выхватила что-то из него и спрятала?
Всего она спрятать не могла. На толстой бумаге даже в слабом отсвете прожектора четко читались буквы: «ГАЛЕТЫ АРМЕЙСКИЕ». А еще в свертке оказался коробок спичек, кусок мыла, моток бечевки и раскладной нож. Тот, кто все это уронил, знал, что надо ронять!
Самое интересное сыскалось под пачкой галет: мятая, потертая цветная карточка из тех, какие дарят в день Духа Любви. Ирисы-цветочки, птички, мальчик дарит девочке вазочку, а девочка жеманится и прячет глазки. Лара сердито хмыкнула и торопливо сунула карточку за пазуху.
Но главное, там было вдоволь еды! Галеты, завинченная банка с тушенкой, кусок колбасы, сыр, бутылка компота, заткнутая пробкой.
—Ложки нет,— заметила Лара, навернув галетину с мясом толщиной в два пальца.
—Мня,— отвечала Хайта. Она старательно вылизывала свои жирные пальцы. Никакого воспитания. Она бы и в банку рукой влезла, не отдерни ее Лисси.
—Хайта, цыц!— велела Лара, приложив нож плашмя ко лбу.— Надо оставить на завтра.
—Мня?
—Ты знаешь здешние места? Куда надо идти?— Лисси, насытившись, тоже подумала о завтрашнем дне.
—Озера в той стороне,— показала ножом Лара.