Я не знал, что она принцесса,— взмолился тот.— Она служит сестрой милосердия в Гестеле, я с ней не пересекался!
—Рассказывай,— буркнула Лара недоверчиво, держась на расстоянии.— Она ведьмачка, всем известно. Нашепчет на волосы или на сердце, и с ума по ней сойдешь.
Вот же, всю радость порушила, разлучница летучая. Парили в обнимку, этим дело не кончается.
—Бабьи сказки! Это я ее сюда направил,— похвастался он,— чтоб с тобой встретиться. Наши поймали твой голос, мне сказали, я сразу понял: ты куда-то влипла. Ну и подбил ее лететь…
—Тебе нельзя с ней водиться,— сердито принялась внушать ему девчонка.— Она принцесса, а ты кто? Пронюхают — и знаешь, как тебе накатят? Не подходи к ней больше. А если будешь вокруг нее увиваться, то…
—То что?
—Тогда ко мне не подходи!
—Да разве я мог по-другому?— оправдываясь, замахал руками Огонек.— Нас батальон жандармов окружил, вот-вот ее схватили бы! А я — имперский офицер. Вижу, дело-то государственной важности. Я враз ее в охапку…
—От важности, значит,— ядовито покивала Лара.
—Ага.
—Прямо стиснул, да?
—Ну, не очень сильно.
—Нежно?
—Да. То есть нет! Я с большим уважением. Как верноподданный!
—Ну-ну. То-то она такая мятая.
—Это ее ветром растрепало. Там ветер наверху, он дует.
—Кадет,— поймав его горячий громкий голос, Эрита бросила взгляд через плечо,— вы не слишком подробно докладываете о деле государственной важности?
Огонек как куском подавился.
—Все ясно, кто тебе важней,— процедив это тихим убийственным тоном, Лара обратилась к Безуминке: — Бези, кажется, мы спать уже не ляжем, так я пойду готовить? Спроси у Хайты, сколько мяса нужно пате.
—Я тоже умею готовить,— повернулась Эрита.
—Ах, Ваше Высочество, не утруждайтесь!— звонким злым голосом ответила Лара.— Поверьте мне, я лучше с этим справлюсь.
Царственная левитесса не сдавалась:
—Нет, правда — как сестра милосердия, я…
—Мы тут стряпаем не кашку для больных.
—Я настаиваю.— Эрита нахмурила брови.
—Как вам угодно-с.— Лара с поклоном указала путь на кухню.
—Пять фунтов для паты!
Лара присвистнула:
—Ого! Да в ней самой три фунта, пять не влезет!
—Ты жарь, жарь, а пата разберется.
—Жарить я могу!— загорелся Огонек, засучивая рукава, но Лара цыкнула, загородив ему дорогу. Ишь, куда рванулся, вслед за Красной!
—Кадет, твоя работа — лопать. Жди, когда поспеет.
Сняв накидку и обнажив по локоть руки, Эрита, к досаде Лары, довольно умело выхватила мясо с ледника и бухнула его на разделочную доску. Резала она с трудом, таки мясо подмерзло, и по-мужски грубо, сопя — но не сдавалась.
«Все равно ты не стряпуха,— хихикая про себя, Лара молчком занималась луком и приправами.— Мало ли, что ты с ним обжималась, а вот попробуй накормить его».
Как оно было порублено и всунуто в горшки, Лара вслух оценивать не стала. Она ждала момента, когда Эрита подойдет к плите. Принцесса с недоумением осматривала странные конфорки и поднятый щит с окошком.
—Это керогаз?.. А это что — вытяжка?
Наконец, Эрита спохватилась, что глупо выглядит в глазах этой девчонки из простонародья, и стала действовать решительно. Ясно, что плита с электрическим поджигом. Вот рычажок, подающий искру. А здесь вентиль подачи керосина. Осталось запалить.
Она и повернула — раз, два.
Лара заранее все отложила и вытерла руки о передник, чтобы вовремя схватить и отдернуть принцессу от плиты, взревевшей бешеным огнем, словно ракетный двигатель. Облако пламени бесновалось, наполняя кухню адским жаром, пока Лара, поднырнув, не дернула ручку гашения. Рев заглох, сияние погасло, Эрита прижалась к стене, разинув рот и хлопая глазами.
—Ни курить, ни варить…— бурчала себе под нос Лара, прихлопывая мокрым полотенцем загоревшиеся тряпки.— Ваше Высочество, оставьте это тем, кто может! Идите себе в комнаты и ждите, я вам вынесу все на тарелочке!
—Как дела?— с беспокойством заглянула Бези.— Что за вонь, фу!
—Ее Высочество зажгло плиту. Хорошо, что не дом.
Безуминка все поняла, однако промолчала и за руку уволокла Эриту осмотреться — как там ресницы и волосы.
Ошарашенная взрывом из плиты, Эрита присмирела и больше не настаивала, что она может то-то и се-то. Кроме Лис, никто не мог догадаться, что произошло на кухне, но дочь Бертона не видела, как именно оно случилось, а потому и рассуждать не стала.
Тем более что за завтраком было настоящее представление. Кормили пату.
Серая колбаса то ли от волнения, то ли сама по себе за утро прибавила в размерах, и к рассвету надо ртом ее показались пупырышки, штук восемь. Кожица над ними лопалась, и они превращались в черные блестящие глазки. Унюхав мясо, пата так разволновалась и зашевелилась, что Хайта едва могла ее удерживать за задние лапки. Тут стало понятно, что у паты есть свои хитрости: она выпустила из кожных пор скользкую слизь, вырвалась из рук и засунулась головой в горшок. Раздалось чавканье, пата стала раздуваться.
—Во, проглотина!— восхищалась Лара.— Мечта повара! Она все ест?
—Да, помоев у нас больше не будет,— кивнула Бези, наворачивая тушеную вкуснятину.— В крайнем случае, можно и сеном кормить. Но на подножном корму она медленней растет.
—И фафайва ава выуфиф?— с набитым ртом увлеченно спрашивал Огонек.— Кхе! Большая вырастет? с быка?
—Сам с быка вырастешь, если будешь так трескать,— намекнула Бези, а Лис прибавила:
—Вы же не думаете состязаться с ней, кадет?
—Это по-военному.— Огонек облизал ложку.— Нас учат: быстро ешь и быстро… эээ… ну, и так далее. Потому что на войне…
—У нее растут конечности,— подала голос Эрита.
—Слушай, Бези, мне кажется или… по-моему, на заду тоже глаза появляются!
—Пата хайджи очень приспособлены, чтоб выживать. Когда ешь, надо глядеть не только в миску.
—Ага, вдруг вторая пата начнет тебя жевать с хвоста!
Раздобревшая чуть не вдвое пата с трудом вынулась из опустевшего горшка и облизнула края, очень похоже на Огонька. Глаза ее внимательно глядели во все стороны и даже вытягивались по-улиточьи. Хайта на нее нарадоваться не могла:
—Маленькая моя, крошка, лапочка!
Лапочка, теперь похожая скорей на поросенка без ушей, чем на колбаску, похрюкивала от сытости и ходила ходуном по одеялу, трогая всех по очереди языком. Даже хмурая Эрита улыбнулась на ее ласку и в ответ погладила живую машину.
—Как мы ее назовем?— болтала Лара оживленно.— Это будет домашний зверь Темных Звезд! А Хайту назначим дрессировщиком.
—Да, мамой,— согласилась златовласка.
—Темные Звезды?— удивленно взглянула Эрита на Бези.
—Так мы назвали наш союз.
—И какие у вас правила?
—Очень строгие, Ваше Высочество,— немедленно вмешалась Лара, почуяв в словах ан-эредиты желание проникнуть в теплую компанию.— Мы зареклись друг другу гадить и поклялись всегда помогать своим. Мы все простые люди…
—Я бы не назвала ан Лисену простой. Ее род высокий и древний.
—О, она наша святыня!
—На такой святыне и я поклялась бы с чистым сердцем.
—Все вы говорите не о том,— рассеяла Безуминка их хитрости.— Назвать пату и рассказать о союзе мы успеем позже, если нам помогут звезды. Уже рассвело, скоро Ларе идти к профессору, да и меня могут вызвать на службу. Вы можете остаться здесь или попытаться покинуть Бургон, но Хайту с патой я не отпущу. Они слишком молодые и глупые. Может, Хайта в одиночку и не пропадет, а вот пату наверняка пристрелят или оттащат по дворец Птицы-Грозы, где ее зарежет профессор.
—Ятэна!— в испуге вскрикнула Хайта, схватив и прижав к себе любимицу. Та аж срыгнула от неожиданности.
—В общем, мое условие вы слышали, а дальше соображайте сами, не маленькие. Младший офицер, принцесса и графиня — сумеете собой распорядиться.
—Ниэ вай,— указала Хайта на дверь.— Булени.
—Быстро, все лишние — под кровать!— скомандовала Бези.— Вместе с горшками и тарелками! Сидеть и не дышать! У кого-нибудь осталось мясо?
—У меня,— показала Эрита.
—Кормить пату, чтобы не пищала. Мелкими кусочками!
Младший офицер, графиня, принцесса и рабыня с Ураги дружно полезли под ложе, толкаясь, ударяясь головами о кроватную раму и путаясь в свисающих покрывалах. Тем временем в дверь уже стучали.
—Кадет Ларита Динц — на учебу! Ан Безуминка, пожалуйте к Его Высочеству, принц вызывает. Треть часа на сборы, мы ждем!
—Да пусть в купальню перепрячутся, чего им под кроватью делать?— шипела Лара, спешно переодеваясь в приличное случаю платье. Ее бесила мысль, что Огонек опять оказался в темноте и слишком близко к принцессе.
—Там окна. Опасно, если заподозрят, что в коттедже есть кто-то, кроме нас.
Опасения Лары были оправданы. Оказавшись впритирку с Эритой, Огонек зашептал ей в самое ухо:
—Ваше Высочество, я в отчаянии. Мы с вами так неожиданно познакомились… а вы скрыли от меня, что происходите из царственной фамилии!
—Кадет, вы можете говорить по-человечески?— От пыли, тесноты и обиды за свою неудачу на кухне Эрите хотелось плакать. Лежишь тут на пузе, упираясь головой в тюфяк, а вихрастый медиум пристал с объяснениями на таком верноподданном языке, что умереть можно! В лазарете и в полете он был куда смелее… и милей.
—Но я не смею… не имею чести быть…— Огонек запутался, Эрита рассерженно повернула к нему лицо, чтобы отчитать кадета как следует — тут они вдруг потянулись друг к другу, и губы их встретились.
«Какой ужас»,— Лисси, заметив это, тотчас отвернулась, чтобы не видеть недозволенного поцелуя. Потом осторожно покосилась — нет, как присосались, так и остались! Господи, сколько это может длиться?!
Потом оба вздохнули так, словно вынырнули из воды. До Лис донесся сдавленный шепот Огонька:
—А то вдруг больше никогда…
И опять.
Лис хотелось лягнуть принцессу хорошенько, чтобы та наконец вспомнила о приличиях. С другой стороны лезла пата, тычась своим упругим рылом и слюнявым языком.