– Помоги мне встать.
– Роланд…
– Мне конец, душа моя. – При этих словах он смотрит на супругу, накрывая ладонью ее щеку. – Мы оба это понимаем. Но все эти люди нуждаются в нашей защите, и, как их король, я буду сражаться до последнего вздоха. Ты и наша дочь должны уйти отсюда как можно скорее. Прошу, не спорь. Позволь мне быть мужчиной, которым ты сможешь гордиться.
Селеста поджимает губы, стараясь справиться с болью, и все же заставляет себя улыбнуться. Прижав руку мужа крепче к своей щеке, королева закрывает глаза. Как же больно осознавать, что все кончится именно так! Столько лет счастливого брака закончатся в одно мгновение. Они могли бы обратиться к лекарям, могли бы сделать хоть что-то… но если бы у них было время.
Роланд не сможет продержаться так долго.
Вновь взглянув в его глаза – голубые и яркие, словно чистое небо, глаза, доставшиеся их дочери, – Селеста отвечает:
– Ты всегда был мужчиной, которым я гордилась.
Вместе с Винсентом они помогают королю подняться на ноги. Пошатнувшись, он выпрямляется, вынимая меч из ножен. Декоративный, являющийся частью парадного одеяния, он никогда не должен был служить по назначению. Роланд сжимает рукоять крепче.
Застонав сдавленно, Мвет отстраняется от стены, спрыгивая на пол. Осколки стекла хрустят под его ногами, а в стене после удара остается глубокая вмятина. Отряхнувшись как ни в чем не бывало, он дарит Великой Чародейке практически нежную улыбку.
– Ах, Урсула, – ласково произносит он. – Ты просто невероятна. Я ведь даже лишился чувств на какое-то время, подумать только. Если бы ты не страдала так сильно по своему ублюдку мужу, то могла бы по достоинству оценить мое внимание. Теперь ничто не помешает мне сделать тебя своей.
Ее лицо искажают ярость и отвращение:
– Единственное, на что ты можешь надеяться, так это на совокупление с моим трупом.
Дерзкий ответ Верховной Чародейки заставляет его громко рассмеяться. Постепенно ближе к ней подбираются оставшиеся в живых чародеи и рыцари. Никто из них не надеется на победу – лишь на то, что их сил окажется достаточно, чтобы задержать его хотя бы ненадолго.
Смех Маркуса резко смолкает. Он смотрит на рыцарей перед ним с нескрываемым отвращением. Как же он желал в юные годы встать во главе этих белоснежных доспехов! Все, чего он так страстно желал, получил Ивес Ришар. Один только облик рыцаря-командора, направившего свой меч в его сторону, пробуждает в нем дикую, необузданную ярость. Маркус теряет контроль, ослепленный:
– Хотите меня остановить? Что же, рискните. Но для этого… Уравняем шансы.
Одного лишь щелчка пальцев оказывается достаточно, чтобы среди испуганных людей, едва почувствовавших призрачную безопасность, поднимается крик. Вздрогнув, Моргана оборачивается, встав между опасностью и теми, кого она оберегает. На ее глазах один из слуг набрасывается на стоящего поблизости лорда, удерживая его с силой на месте. Его кожа темнеет, покрывается черными трещинами, и несчастный кричит, пытаясь сбросить с себя смертельную хватку. Вновь начинается суматоха, крики становятся громче, пока слуга и лорд срастаются в единое целое. Они раздуваются, искажаются – и взрываются, разлетевшись на мелкие кусочки. Те, на кого попала тягучая черная кровь, вскрикивают, отвратительная субстанция впитывается в их кожу, дымясь. Маркус широко улыбается: выражение отчаяния на лице Урсулы Блар приносит ему настоящее наслаждение.
Он закрывает глаза, испытывая настоящее блаженство, когда слышит ее полный ужаса крик:
– Скверна!
V
Те, на кого попала отравленная кровь, покрываются язвами и глубокими ранами. Они кричат, от них отшатываются, словно от прокаженных. Любое соприкосновение со скверной является верной смертью. Об отвратительном этом виде колдовства пишут в древних книгах, датируемых временем еще до Века Единства. Временем, когда шла первая война против демиурга Ашиля.
Невозможно! Подобная чудовищная сила доступна лишь творцу миров!
Попавшая на пол скверна смешивается с кровью и, пузырясь, разрастается. Гвардейцы отводят людей дальше, но спасти их оказывается не так просто. Новый чудовищный взрыв происходит в противоположной части зала, и тогда для Морганы все становится на свои места: Маркус Мвет планировал все это давно. Подготовил сообщников, отравил вино… Заполучил чудовищную темную силу, с которой не сможет справиться ни одна магия. И теперь слуги, преданные ему, приносят себя в жертву, распространяя все больше скверны.
Стараясь защитить людей, Моргана помогает гвардейцам отвести их в сторону. И когда один из слуг бросился на леди Ришар, стараясь дотянуться до нее своими оскверненными руками, она сделала то, что должна была.
Она никогда не была на войне, но обучалась этому ремеслу с малых лет. Отец говорил, что в Гидерии многие женщины являются воительницами. Что и та из них, что дала ей жизнь, была ею. И несмотря на то, что война у нее в крови, Моргана оказалась вовсе не готова к тому, что произошло.
Меч входит в чужую грудную клетку с характерным влажным звуком. Лезвие встречает сопротивление ребер, проходит сквозь кости и выходит между лопаток. Человек замирает, пронзенный ее мечом, и черная кровь льется из раны – и у него изо рта. Стекая по лезвию, кровь едва не окрашивает в алый цвет ее пальцы, крепко стискивающие рукоять меча. Ошарашенная, Моргана замирает буквально на мгновение, а следом за тем рывком отводит руки назад, вынимая оружие из чужого тела. Издав жалкий булькающий звук, оно опрокидывается назад и, едва касаясь пола, в то же мгновение растекается по нему. Скверна бурлит и расползается вязкими нитями, словно бы тянущимися к тем, кто еще жив и не осквернен. Взмахнув мечом, Ришар смахивает с него куски плоти, оборачиваясь и убеждаясь, что никто не пострадал.
Моргана впервые убила кого-то. Она никогда не думала, что до этого дойдет. Вся ее воинская подготовка была о рыцарстве, о смысле, о защите – но не об убийстве. Сегодня ей пришлось впервые отнять чужую жизнь, для того чтобы спасти свою. Но сокрушаться об этом она будет позже.
Когда они окажутся в безопасности и ничто больше не будет им угрожать.
– Берегитесь, – велит она, – не прикасайтесь к ним!
Словно живая, скверна постепенно распространяется по всему периметру бального зала, не оставляя за собой ни единого пути к отступлению. Двери все еще заперты, и они не могут уйти. Многие бросаются вверх по лестнице, пытаясь скрыться на втором этаже – оббежав его по кругу, можно оказаться напротив центральной двери, через которую все они пришли на это празднество. Выйдя в нее, коридорами можно было бы добраться до сада, но нет никаких гарантий, что там сейчас не происходит нечто подобное.
У них остается только надежда. Ничего, кроме надежды.
Перехватив руку леди Эстель, Моргана смотрит в ее полные волнения глаза. Одна из них сейчас должна быть собранна. И кажется, именно ей стоит взять это обязательство на себя.
– Поднимайтесь наверх. Проследите, чтобы с Алистером и Авророй все было хорошо. Я помогу всем, кому смогу, и найду вас.
Бросив полный тревоги взгляд в сторону мужа, отчаянно сражающегося с Маркусом, Эстель заставляет себя сосредоточиться на лице падчерицы, стоящей напротив нее. Моргана сжимает ее руку с такой силой, что это даже больно, и чувство это отрезвляет ее. Сжав в ответ чужое запястье, леди Ришар кивает, а после быстрым шагом отходит к детям.
– Аврора, – зовет Эстель, мягко накрывая ладонями ее плечи, подталкивая в сторону ступеней, – идем, дорогая, нам нужно подняться выше. Алистер, не отпускай ее руку.
Крепко сжимая ладонь Алистера в своей, принцесса ведет его за собой, второй рукой подбирая тяжелую юбку. Мимо стремительно снуют люди, спасающие свои жизни, но все происходящее теряет для нее смысл, когда Аврора замечает отца, наоборот, спускающегося. На его лице она видит кровь, и сердце от страха пропускает удар. Выпустив ладонь юного лорда Ришара из своей хватки, принцесса в одно мгновение оказывается возле отца:
– Что ты делаешь? Откуда у тебя кровь? Отец!
Когда он смотрит на нее, все внутри Авроры холодеет. Яркие и живые глаза ее горячо любимого отца подернуты пеленой. Несколько долгих мгновений Роланд словно не видит ее, и лишь спустя время ему удается сфокусировать взгляд на лице дочери. Но хватка его на рукояти меча крепка, и отступать он не намерен.
Последние минуты своей жизни он проведет с достоинством.
– Моя прекрасная дочь, – двумя пальцами король поддевает подбородок принцессы, заставляя приподнять голову, чтобы ему было легче смотреть в ее глаза, – не плачь обо мне. Таков долг короля – защищать свое королевство до самого конца. Будь сильной, Аврора.
– Что ты говоришь? – Голос принцессы срывается; пошатнувшись, когда пробегающий мимо человек с силой толкает ее плечом, она едва не падает. – Нет, нет! Прошу тебя, не делай этого! Идем, мы сможем что-нибудь сделать, мы…
– Аврора.
Королева Селеста, приблизившись совершенно незаметно, накрывает ладонями плечи дочери. Встретившись с ней взглядами, она качает головой, после чего вновь смотрит на мужа. Безусловно, будь ее воля, они покинули бы это ужасное место, некогда бывшее их домом, вместе. Подумать только, ведь лишь несколько часов назад все эти люди были так счастливы. Беда обрушилась на их плечи так неожиданно, что никто не оказался готов принять удар.
Полный боли взгляд любимой женщины убивает мучительнее, чем яд, что кипит в его венах. Отпустив дочь, Роланд оглаживает тыльной стороной ладони влажную от слез щеку Селесты:
– Любовь моя, ничего не бойся. Я буду с тобой. – И, помолчав недолго, он добавляет: – Не знаю, что хуже – то, что происходит, или что из-за проклятого яда я не могу поцеловать тебя в последний раз.
Горло стискивает с такой силой, что Селеста, не сдержавшись, все же всхлипывает. Меньше всего она хотела показать свою слабость перед ним. Желание поцеловать его несмотря ни на что беспокойно мечется внутри нее, обжигает, лишает рассудка. Но Роланд прав: яд все еще на его губах, в его крови. При других обстоятельствах Селеста, возможно, и приняла бы смертельный поцелуй. Но если они умрут вдвоем, никто не сможет позаботиться обо всех тех людях, чью кровь сейчас вероломно проливают в стенах их дворца.