Нельзя принимать решение на горячую голову. Моргана велит себе успокоиться и отпустить ситуацию хотя бы ненадолго. Сейчас от нее ничего не зависит. Свое слово она уже сказала, и теперь пусть магистры и принцесса решают, как им стоит поступить. Возможно, было бы лучше, если бы Винсент поговорил с Авророй наедине. Объяснил ей, почему так важно уделить время военной подготовке, а не бросаться в бой, словно в омут.
Одной только веры в предназначение будет недостаточно. Нельзя полагаться только на чудодейственную силу, которая волшебным образом расставит все по своим местам. В жизни так не бывает, и войны так не выигрываются. Если они хотят победить, то им просто необходима поддержка Гидерии. Да, долгое время они воевали между собой, и до сих пор между странами сохраняются напряжение и холодная отстраненность, и все равно… Не стоит ли наступить гордости на горло ради того, чтобы сохранить жизни своих подданных?
Выдохнув раздраженно, Моргана мысленно ругает себя за то, что все равно продолжает думать об этом. Но будто бы сейчас возможно думать о чем-либо другом! Прошло три дня, а Ришар просыпается в холодном поту каждую ночь. Она видит перед глазами охваченный пламенем и скверной замок, видит трупы людей, жестоко и вероломно убитых. Видит, как отец сражается с врагом, лишенный даже крошечного шанса на спасение.
Видит леди Эстель, просящую ее присмотреть за Алистером.
Остановившись, Моргана закрывает лицо руками и опускается на корточки. Сердце бьется так сильно, что ей становится дурно. Пальцы дрожат и немеют, дыхание сбивается и становится рваным. Кажется, ее вот-вот стошнит на ковер, пусть даже с самого утра Ришар ничего не ела. Нос ей забивает вонь горящих тел, она снова слышит полные ужаса и боли крики. Стены коридора сужаются, из углублений в каменной кладке словно течет черная кровь, заполняя собой все пространство. Еще мгновение – и она зальет ей рот и глаза, наполнит легкие и увлечет на самое дно.
Ей приходится сделать огромное усилие над собой для того, чтобы подняться на ноги. Опираясь о стену обеими руками, Ришар жадно хватает воздух распахнутым ртом. Словно рыба, которую выбросило на берег и теперь она должна медленно умирать под ярким солнечным светом. Волны шумят совсем близко, но у нее нет ни шанса на спасение.
Одной рукой касаясь холодной стены, вторую Моргана кладет на лицо, закрывая глаза. Запрокинув голову, она заставляет себя сделать несколько глубоких вдохов, силясь справиться с беспокойством. У нее нет права на слабость, не сейчас. Может, когда все закончится…
Нужно найти Алистера. Убедиться, что он в порядке. Если она, взрослая женщина, несшая воинскую службу большую часть жизни, не может справиться с последствиями того, с чем ей пришлось столкнуться, что же говорить о нем? Безусловно, он будет все отрицать и храбриться, но Моргана прекрасно понимает, что нельзя оставлять его наедине с этим ужасом.
От мысли о том, что он испытывает нечто схожее с тем, что терзает ее, Моргане становится плохо. Велев себе не думать ни об Авроре, ни о том, что творится в мире, она отправляется на поиски младшего брата.
Найти Алистера оказывается не так уж и сложно.
Выйдя во внутренний сад академии, больше похожий на оранжерею, в которой ученики и магистры выращивают помимо цветов целебные травы, она сразу же видит его. Одинокий, со сгорбленной спиной, Алистер сидит напротив фонтана, выполненного в виде статуи богини Лустии, держащей в своей руке раскрытую книгу.
Видеть его таким больно. За эти три дня они почти не говорили, и теперь Моргана даже не знает, что может ему сказать. Медленным шагом, оттягивая момент встречи, она приближается к нему. Стоит ей подойти совсем близко, как Алистер поднимает голову, устремляя на нее взгляд голубых глаз.
Он улыбается ей самыми уголками губ, слабо и болезненно. Хлопает ладонью по скамейке возле себя, предлагая сесть рядом, и снова переводит взгляд на фонтан. Мерное журчание воды успокаивает, в воздухе сладковато пахнет цветами, и кажется, словно ничего не произошло. Здесь так спокойно и умиротворяюще, что даже сложно представить, что где-то сейчас может быть иначе.
Вздохнув, Моргана присаживается рядом с братом. Упираясь локтями в колени, она впивается взглядом в лик богини, вырезанный из белого мрамора. Каждому известно то, что боги живут бок о бок с людьми. Они таятся среди смертных, проживая схожие с ними жизни и не имея возможности вмешаться в войны, которые те развязывают. Потому, когда два королевства схлестнулись на поле боя, им оставалось только смотреть со стороны. Но сейчас ведь совсем другое. Неужели они останутся безучастны и теперь?
– Как думаешь, – задумчиво спрашивает Алистер, словно прочитав ее мысли, – где сейчас Ка́сте ?[19] Его помощь нам пригодилась бы. И Ферска.
– Я не знаю, – тихо отвечает она, переведя взгляд со статуи богини на сидящего рядом брата. – Возможно, им еще не известно о том, что произошло.
– Или единственная, кого нам будет суждено встретить, это Ме́ве [20].
Моргана теряется и не знает, что ответить. Она смотрит на него с тревогой, не представляя даже, что сейчас творится у него в душе. Алистер юн, и подобные события могут сильно отразиться на его дальнейшей жизни не только в моральном плане. Единственный сын лорда Хоукастера, он вынужден будет наследовать ему сразу же, как только весь этот ужас закончится. Вряд ли можно быть готовым к тому, чтобы взять на себя такую ответственность, и этим Алистер неминуемо напоминает ей Аврору.
То, насколько они с принцессой связаны, временами кажется слишком удивительным.
Протянув руку, Моргана мягко сжимает его плечо, показывая, что она рядом. Сейчас только они двое остались друг у друга. Пусть у них был лишь общий отец, но это никогда не мешало. Она помнит, как была счастлива, когда Алистер родился. Как боялась, что, став старше, он не примет сестру-бастарда. Но еще с младенчества он тянулся к ней, жаждал ее внимания, и никогда Моргана не ощущала себя ненужной ему.
Теперь ее очередь поддержать его.
– Мы справимся, – негромко произносит она. – Знаю, кажется, словно мрачные времена никогда не закончатся, но так не бывает. Это нужно преодолеть, Алистер, и постепенно боль утихнет. Она никогда не исчезнет, будет возвращаться снова и снова, как волна бросается на берег, но станет легче.
Ей и самой хочется верить в то, что она говорит. Если бы у нее была возможность оградить его от случившегося кошмара, она, не задумываясь, сделала бы это. Быть может, поступить так было недостойно рыцаря, который должен в равной степени беречь все жизни, но сейчас она никакой не рыцарь. От Белого Ордена ничего не осталось, он погребен под скверной и пеплом, и только ей теперь нести на своих плечах его идеалы. Нет, сейчас она куда больше старшая сестра, и ее долг – сберечь Алистера.
Он не ребенок. Она знает. Но воспоминания о том, как его сломил приступ сразу же, как только они прошли сквозь портал… Кто знает, что было бы, если бы магистры не успели вовремя оказать ему помощь? Содрогающийся в припадке, со слюной, пенящейся в уголках губ, и закатанными глазами, брат с тех пор является ей в кошмарных снах. Моргана могла лишь держать его, стараясь сделать так, чтобы в судорогах он не откусил себе язык, и это все, на что она была способна.
Ладонь Алистера мягко накрывает ее руку на его плече. Вздрогнув от этого прикосновения, выныривая из своих тревожных размышлений, Моргана фокусирует взгляд на его лице. Улыбнувшись ей самыми уголками губ, он произносит тихо:
– Тебе совсем не обязательно храбриться передо мной и делать вид, словно все хорошо. Я знаю, что тебе тоже больно и страшно. В конце концов, мы оба осиротели, разве нет?
Она так цеплялась за мысли о его потере, что совершенно забыла о собственном горе.
Ивес был и ее отцом тоже. Моргана должна была остаться рядом, как следовало сделать рыцарю Белого Ордена. Должна была погибнуть со своим рыцарем-командором, сложить кости с братьями по клятве. Но вместо этого она бежала, позволила леди Эстель столь безрассудно пожертвовать собой. Это Моргана должна была остаться и сдержать натиск врага, позволяя остальным спастись. Не следовало позволять ей сделать это. Леди Эстель знала бы, что нужно сделать, она смогла бы поддержать и успокоить каждого, в чьем сердце поселился страх.
Но вместо этого она здесь. Она здесь – а они умерли.
Ее губы дрожат, и Моргана вздрагивает от неожиданности, когда понимает, что по щекам бегут горячие слезы. Всхлипнув, она ошарашенно прикасается кончиками пальцев к коже, ощущая влагу, и тогда больше не может сдерживаться. Она сгибается пополам, опустив голову едва ли не между коленей, и, вцепившись дрожащими пальцами в собственные волосы, рыдает в голос. Все эти дни она запрещала себе проявлять слабость, все это время она держалась изо всех сил, не желая показывать и признавать, насколько же плохо было ей самой.
Жалкая. Какая же она жалкая и никчемная!
Моргана чувствует, как Алистер обнимает ее, прижимаясь к ее содрогающейся в рыданиях спине. Его руки мягко, но уверенно сжимают дрожащие плечи, и сам он не говорит ни слова. Лишь показывает, что рядом, позволяет ей выплеснуть свой страх и боль. Его глупая старшая сестра, как и всегда, думает обо всех, кроме себя самой. Это так на нее похоже.
Улыбнувшись уголками губ, Алистер закрывает глаза. Они сидят вот так, в объятиях друг друга, все время, пока Моргану сотрясают рыдания. Она плачет громко, навзрыд, и он не может вспомнить ни одного раза, когда видел бы ее такой. Если ее что-то и снедало, если она переживала или страдала, то всегда делала это наедине с собой. Алистер никогда не слышал, чтобы она плакала, не видел, чтобы она позволяла своей боли стать очевидной для кого-либо.
Невозможно все время быть сильным. Думать в первую очередь о других. Если хочешь кому-то помочь, то и сам должен быть в порядке. О ней, к сожалению, нельзя сказать что-то подобное.