— Я не ревную. Я завидую. Это другое.
— Ты знаешь, что он слышит все, что ты сейчас говоришь, да, Страж? — спросил Люк без какого-либо удовольствия. — У него тоже есть наушник.
Когда Этан улыбнулся Марго, улыбкой, которая, вероятно, предназначалась мне, меня это не сильно обеспокоило.
— Тогда он услышит мое предупреждение: Прикоснешься к ней снова и потеряешь палец, — сладко проговорила я.
Мэллори улыбнулась.
— Мерит не нравится, когда кто-то прикасается к ее вещам.
— Есть признаки Бальтазара? — спросила я.
— Пока нет, — ответил Катчер.
— Проклятье, — произнесла Мэллори с изумлением в голосе. — А бывают уродливые вампиры?
Я посмотрела в направлении ее мечтательной улыбки и увидела Джонаха, который направлялся к нам, смотря на меня. Его каштановые волосы блестели как бронза, подчеркивая его голубые глаза, и в своем темном смокинге он выглядел как модель с подиума «Армани»[93].
— Прочь из моего сна, — пропела Линдси в мой наушник, — и забирайся в мою машину[94].
— Тут слишком много мужской сексуальности, — заметил Люк. — И из-за этого мне неуютно.
— Саркастические замечания и издевательства разрешены во время операции, — напомнила я ему.
— Посмотри еще раз на сиськи Мэллори, — сказала ему Линдси. — Почувствуешь себя лучше.
Мэллори улыбнулась, пошевелив плечами для лучшего эффекта. Она была в хорошем настроении, что заставило меня понадеяться, что она поговорила с Катчером и разрешила свои сомнения. Но мы вернемся к этому позже.
— Сосредоточьтесь, — сказала я. Учитывая, что Джонах продолжал смотреть на меня с тех пор, как подошел, я посмотрела на него.
— Привет, — произнес он, глаза опустились вниз, скользя по кружеву, коже. — Выглядишь мило.
— Спасибо. Ты тоже.
Я почувствовала прилив магии Этана через весь шатер. Гости вечеринки также заметили и начали шептаться. Как будто бы мы действительно расстались. Уловка сработала на отлично.
— Если ты прикоснешься к ней, — произнес знакомый голос в моем наушнике, — то потеряешь нечто более ценное, нежели палец.
— Передохни, Салливан, — ответил Джонах, смотря на меня. Он засунул руки в карманы, и я приготовилась к худшему, что он попросит меня вернуть жетон, который дал мне, как подтверждение моего членства в КГ.
Но его тон оставался абсолютно ровным.
— Бальтазар еще не объявлялся?
Я предположила, что он был все еще зол, то ли на меня, то ли на КГ, то ли на обстоятельства.
Учитывая, что у меня было на то право, я ответила сдержанным и деловым голосом:
— Пока нет. Но мы считаем, что он вампир по имени Жюльен Барроуз, который однажды знал Бальтазара. Как и Бальтазар, он был заложником «Memento Mori», но сбежал и исчез.
— Это что-то новое.
— Только что с печати, — ответила я. — Джефф нашел связь совсем недавно.
— Мастера здесь, — произнес Этан в наушнике. — Давайте начинать церемонию и посмотрим, появится ли он.
***
Они собрались на возвышении в конце шатра — трое Мастеров вампиров в смокингах, все прекрасны нечеловечески.
— Дамы и господа, — начал Этан, — спасибо, что присоединились к нам сегодня. Мы собрались, чтобы положить начало новой традиции, празднованию Введения в должность Чикагских Мастеров в Американскую Ассамблею Мастеров.
— Слушайте, слушайте! — закричали голоса в толпе вампиров, которые заполнили шатер, чтобы послушать церемонию. Но Бальтазара среди них не было.
— Подобно тому, как наши американские предки проделали это почти три сотни лет назад, мы освобождаем себя от интересов, которые не становятся в ряд вместе с нашими, мужчины и женщины, которые стремились сохранить их власть неприкосновенной любой ценой и в ущерб Американским Домам. Сегодня ночью мы празднуем начало новой эры. — Этан поднял бокал шампанского. — За Кадоган, за Грей, за Наварру!
— За Кадоган, за Грей, за Наварру! — повторили они и яростно зааплодировали своим Мастерам, в то время как я разглядывала толпу, выискивая опасность.
— Что-нибудь есть, Страж? — спросил Люк в наушнике.
— Совсем ничего, — ответила я, скрывая ответ за бокалом шампанского. — Может быть, церемония слишком церемониальная. Может, он выжидает. — Но чего?
Этан протянул микрофон Скотту.
— Мы клянемся, — произнес Скотт, — защищать вампиров наших Домом, охранять их счастье, их свободу. Мы повторяем эти обеты здесь и сейчас и заявляем, что наше членство в Ассамблее предназначено исключительно для содействия этим целям. Мы обязуемся отказаться от каких-либо действий, любых решений, которые могут причинить вред нашим вампирам. Мы обязуемся быть верными интересам наших вампиров, принимая все решения.
Скотт передал микрофон Моргану.
— Мы даем эти обеды здесь и сейчас, перед теми, кому мы служим, перед нашими Послушниками, перед нашими коллегами и друзьями, — он посмотрел на Скотта и Этана, — перед другими Мастерами, с которыми мы делим этот город, поскольку если мы не сможем обезопасить этот город, мы подведем не только наших вампиров, но и друг друга.
Морган и Этан обменялись долгим и напряженным взглядом, прежде чем Морган снова повернулся к толпе.
— Мы даем эти обеты вам, нашим Послушникам, сегодня. Пусть наши Дома процветают вечно, пусть мы служим вечно и пусть наши вампиры наслаждаются хорошим здоровьем вечно.
— Точно, правильно, — произнес Этан и вампиры снова взорвались аплодисментами.
И по-прежнему не было никаких признаков Бальтазара.
***
Прошел час, и я начала нервничать еще больше. Мэллори, Катчер, Джонах и я немного перекусили и незаметно осмотрели толпу в поисках хоть какого-то его признака. Но его там не было. И, может, и не будет.
Я вздохнула.
— Может, он не придет. Может, это было слишком очевидной ловушкой. — Возможно, — испугалась я, — я была неправа с самого начала, и нужно было это делать не таким образом. Возможно, нам придется вызывать его.
— Некоторые операции требуют терпения, — сказал Катчер, и я посмотрела на него.
— Ты говорил с моим дедушкой, не так ли?
— Я с ним работаю. Как мне с ним не говорить?
Веский аргумент.
Я встала.
— Я пойду прогуляюсь по территории. Если он здесь или наблюдает, может, это заставит его выйти.
— Будь осторожна, — сказал Джонах. — Люк, ты наблюдаешь?
— Все камеры включены и работают. Я его там нигде не вижу, но это не значит, что он не прячется в тени, которую нам не видно. Будь осторожна, Страж.
— Буду, — пообещала я и продолжила играть свою роль. Я представила себя отвергнутой женщиной, вынужденной смотреть, как ее любовник танцует, улыбается, общается с другими, женщиной, которая хочет уйти подальше от предательства, от эмоций.
Мой подбородок был поднят, но в глазах была печаль, я на прощание скользнула взглядом по Этану, когда вышла из шатра на одну из тропинок, которые петляли по газону. Я скрестила руки, как будто замерзла, словно была уязвима, в то время как музыка осталась позади.
Это был прекрасный тактический ход.
Когда я добралась до стены дома и еще до того, как пустила драматическую слезу, он вышел из теней, выглядя неутешительно красивым в простом черном смокинге, темные волосы падали ему на лицо.
— Ты просто загляденье, chérie.
И теперь настала моя очередь. Я отодвинула страх и отвращение, панику, которая вцепилась в мою грудь скелетными руками, и я сделала свой голос напряженным. Браслет-ворон не пропускал его гламур, но ему этого знать не обязательно. И я все еще чувствовала, как он обвивает меня, так что не трудно было изображать уязвимость.
— Что ты здесь делаешь?
— Я наблюдаю за его бессердечностью и думаю о тебе. Тебе не больно смотреть, как твой любовник прикасается к другой женщине? Знать, что ты его потеряла?
Я отвела взгляд.
— Меня не волнует, что он делает.
— О, chérie, я вижу боль в твоих глазах. — Мужчина, который якобы был Бальтазаром, придвинулся на шаг ближе, магия стала сильнее, вибрируя вокруг меня, пока он пытался проникнуть сквозь мою защиту. И в этом фигуральное, пожалуй, было недалеко от буквального.
Я уловила запах лавровой туалетной воды, почувствовала, как в памяти поднимается потребность в его руках на моем теле, и снова оттолкнула это.
— Как ты думаешь, будет ли ему больно смотреть, как я прикасаюсь к тебе?
Он сделал шаг вперед и поднял руку к моему лицу. Я позволила своему взгляду стать нежным, позволила ему ласкать пальцами мою щеку и старалась изо всех сил не показывать своего отвращения.
— Сегодня ты податливая. Видимо из-за того, что он бросил тебя. Поскольку ты свободна для меня. — Он шагнул вперед, вплотную прижавшись ко мне своим телом, его возбуждение было очевидным, губы напротив моей щеки. — Ты будешь выкрикивать мое имя?
И этого, как говорится, было достаточно.
— Какое имя? Ты имеешь в виду Жюльена или Бальтазара?
Он замер, горячая магия покалывала вокруг меня. Я могла поклясться, что почувствовала, как она ринулась вперед и была отброшена назад ответной волной. Его магия перешла в наступление; магия оберега оттолкнула ее назад.
Он медленно поднял свой взгляд на меня, его глаза бурлили ртутью.
— Меня зовут Бальтазар.
— Нет, не зовут. Ты Жюльен Барроуз. Ты знал Бальтазара. Был в плену вместе с ним. — Я посмотрела на шрамы на его шее. — Видимо, подвергался пыткам рядом с ним. Но ты не Бальтазар.
Прежде, чем я успела отойти, он запустил свои пальцы мне в волосы.
— Меня зовут Бальтазар. Скажи это! — произнес он, дернув мою голову назад. — Скажи это!
Казалось, он говорит серьезно. Может, он думал, что притворство необходимо, если он хочет прибрать Дом Кадогана. Или, возможно, это была магия, постепенно превращающая то, что осталось от этого мужчины, в того, кому он стремился подражать.
Будь то ложь или мания, мне надоело быть пешкой.