— Тогда выбирай. Выбирай тщательно. Возможности изменить что-то у тебя уже не будет.
Глава 15
Октавия молчала. Я не торопил.
Выбор ей предстоял и впрямь серьёзный, если не судьбоносный. Что бы она не решила, а её жизнь изменится навсегда.
Не важно, вычеркнет ли она из неё Рихтеров или будет открыто противостоять Регине. Как раньше уже не будет ничего.
Впрочем, я был почти уверен, что она выберет второе.
Честно сказать, отдавать её Регине вообще не входило в мои планы. Но в такой ситуации последнее слово всё равно должно остаться за Октавией.
Для мага, тем более такого сильного, как она, остаться без своего дара — это всё равно что остаться без рук. Буквально инвалидом
И даже гипотетическая вероятность этого предельно накаляла ситуацию.
Тем более, что предсказать что-то сейчас было невозможно. Мы столкнулись с задачей, подобной которой никто ещё не решал.
Во всяком случае, прецедентов не знал ни я, ни лучшие лекари в мире.
И мы действительно могли лишь предполагать, что произойдёт, если мы начнём воплощать наш план в жизнь.
Пока Октавия находилась в вынужденном сне, мы с Морисом и Клодом успели обсудить несколько наиболее вероятных исходов. И сошлись в одном. Если бы не особенности дара Октавии, почти все варианты были бы совсем не радужными.
Но и так, мы плохо представляли чего ждать.
Одно было ясно точно. Дара Сципион она лишится как минимум на какое-то время. А с высокой долей вероятности, вообще навсегда.
Слишком плотно Регина связала свою печать с её даром. И уничтожить одно без другого было практически не реально.
На самом деле, печать была настолько плотно связана с Октавией, что ведьмочка вообще не должна выжить с вероятностью в девяносто девять процентов.
И только то, что рядом с ней оказался я вообще делало её спасение возможным.
Если бы не это, то ни о каких других вариантах, кроме как попытки договориться с Региной, речи бы не шло. На это, как я полагаю, княгиня Сципион и рассчитывала. Что я оценю угрозу и пойду на переговоры. А Октавия окажется в роли заложника. Либо образцово-показательной жертвы, если я не соглашусь на уступки.
— Но мой дар некроманта сохранится? — наконец, нарушила тишину Октавия.
Я кивнул.
— С высокой вероятностью, да. Но, ты должна понимать, что говоря о высокой вероятности, мы с Вийонами имеем в виду что-то около семидесяти процентов. Есть шанс, что Регина припасла внутри своей ловушки ещё какой-то сюрприз, который просто выжжет всю твою энергосистему, как только мы начнём противостоять её печати-паразиту.
— А заранее определить это невозможно? — снова спросила она, нервно стиснув пальцами покрывало кровати, на которой сидела.
— Мы изучили печать настолько, насколько это возможно. Прямо сейчас Вийоны продолжают сканировать полученные данные. Но уже понятно, что мы просто не успеем проверить всё за то время, что у нас есть. Решать надо уже сейчас.
— Чёртова сука… — тихо прошептала Октавия, — ну почему я не такая сильная как она?
В её глазах блеснули слёзы.
Я сел рядом с ней на кровать и обнял.
В том, какой силы дар достанется магу, не было никакой справедливости. Это всё равно, что жаловаться на то, какой у тебя рост или цвет глаз. Да, упорным трудом и тренировками одарённый мог несколько расширить доступный ему диапазон. Но никто не мог достичь уровня Великих Князей не имея к этому природной расположенности.
Даже Арман, с его украденной магией, не слишком выбивался из этого списка. Сам по себе дар Салазаров не был столь могущественным, как у других членов совета, но зато его резерв даже без реликвии был очень большим. И его сын тоже унаследовал эту его черту.
Хотя, на самом деле, силу Бастиана тоже нельзя было назвать чем-то ожидаемым. Тут Арману сильно повезло.
Да, зачастую у князей рождались дети сильнее, чем у большинства других одарённых. Почти всегда они имели потенциал стать архимагами или на худой конец извершителями, но маги подобные великим князьям рождались так редко, что это можно было считать погрешностями в статистике, исключениями из правил.
Я, например, всерьёз, полагал, что все мы носители редчайшей мутации, позволяющей нам растягивать свой резерв практически до бесконечности. Причём все мы выходили на уровень «вне категорий» фантастически быстро.
Ещё когда не было скверны, и восстанавливать магическую энергию можно было только с помощью природных силовых линий, мы выкачивали энергию из мира со скоростью, которой позавидует любой современный насос.
Но и среди монстров, как мы, не было никакого равенства.
Все мы были значительно сильнее любого другого обычного мага, но рано или поздно каждый всё равно подходил к своему пределу.
И никто не понимал, от чего конкретно это зависит. Попытки, разумеется были. Какое-то время мы даже объединили свои силы, пытаясь выявить хоть какую-то закономерность, но быстро стало понятно, что мало кто нацелен на действительно командную работу.
Даже в лучшие времена, когда в совете, казалось, царили мир и взаимопонимание, каждый из нас всё равно оставался индивидуалистом. Мы скрывали друг от друга важные данные, пытаясь вести собственные исследования втайне от остальных.
И делились лишь крупицами информации, надеясь получить взамен гораздо больше.
Да, не буду скрывать, я тоже никогда не отличался чрезмерной альтруистичностью по отношению к другим кланам.
Я редко отказывал в помощи своим заклятым друзьям из совета, но свои секреты предпочитал держать при себе.
Так что не удивительно, что очень скоро, все наши исследования заглохли. Но кое-какие закономерности мы всё-таки тогда выявили.
И, как ни странно, они, в основном, касались магов, родившихся с двумя дарами.
Не меньше чем желание понять, как именно появляются монстры, подобные нам, большинство из нас хотели узнать, возможно ли вырастить мага с двумя одинаково сильными дарами.
Мы уже знали, что иногда рождаются дети, с основным даром и дополнительным. Но само по себе это знание не давало нам вообще ничего.
Точно также как с силой одарённого, генетика на это влияла довольно слабо. Да, двойной дар мог проявиться только у ребёнка от связи двух магов с разной силой, но в девяноста случаях из ста, такой ребёнок всё равно наследовал только один дар. Как правило дар того из родителей, кто был сильнее.
Оставшиеся десять детей обладали слабым зачатком дополнительного дара. Настолько слабым, что его можно было вообще не учитывать.
Даже при интенсивных тренировках, он практически не развивался. А поднять его хотя бы до уровня магистра было невозможной задачей.
Кроме того, если уделять ему слишком много внимания, то начинал страдать основной дар.
Вплоть до того, что из-за конфликта даров, маг мог получить серьёзную травму энергосистемы, которая ставила под удар вообще все его магические способности.
У той же ведьмочки Сципион это вызывало сильные постоянные боли.
Так что, конечно, желающих добровольно становиться подопытным в такого рода исследованиях было крайне мало.
Как правило, все маги с двумя дарами просто развивали свой основной дар, не замечая дополнительный.
А некоторые вообще даже не подозревали о его существовании, как Октавия. Хотя с ней, конечно, всё сложнее. Возможно, не будь информация о некромантах так надёжно похоронена в веках, кто-то из лекарей, к кому она обращалась, заметил бы что-то неладное.
Но бывает и так, что дополнительный дар настолько ничтожен, что обнаружить его можно только, если целенаправленно искать с помощью лучших специалистов по энергосистеме.
Иногда же, наличие второго дара просто пытались скрыть, чтобы не оспаривать принадлежность ребёнка к какому-то из кланов.
Я знал случаи, когда дополнительный дар выдавали за основной, чтобы не пришлось передавать ребёнка другому роду.
Вообще, в большинстве родов не особенно любили межклановые браки из-за подобных нюансов. Даже в союзных кланах из-за этого частенько случались конфликты, и они быстро переставали быть союзными.
Поэтому чаще всего в браки вступали либо очень дальние родственники, либо маги из кланов со схожими дарами, особенно удобно, если один из таких кланов был вассалом другого. Либо маг брал в супруги вообще неодарённого человека, что случалось вовсе не так уж редко, хотя в этом случае, пара рисковала, что их дети тоже появятся на свет неодарёнными.
Но, на самом деле, такой шанс оставался и у пары магов. Так что по большому счёту, погрешность всегда оставалась в тех пределах, где её не обязательно учитывать.
Вот взять хотя бы Алину. Её мать Линда — не маг. А Игнат настолько слабый одарённый, что находится в самом низу ранговой системы и не способен перешагнуть хоть на одну ступень выше.
Но сама Алина уже поднялась на довольно высокий уровень, и ей ещё очень далеко до собственного предела.
Так что мне было нечем успокоить Октавию в ответ на её боль. Да, будь она такой же сильной как глава её клана, ей бы не пришлось стоять перед таким тяжёлым выбором. Но она не такая. И этого не изменить.
Но я мог сказать ей другое:
— Да, ты не Регина и никогда не сравнишься с ней в чистой силе. Но я сделаю всё, чтобы ты сохранила и восстановила свою магию. А Регина, какой бы сильной она не была, уже подписала себе приговор. Может быть, ты и не можешь противостоять ей так, как тебе хотелось. Но я могу. И сделаю это за тебя.
Октавия тяжело вздохнула, а потом прижалась ко мне.
— Ты же знал, что я не пойду к ней на поклон. Даже в такой ситуации. Лучше я останусь без дара, чем… без тебя, — тихо закончила она.
Я крепче прижал ей к себе и твёрдо ответил:
— Я не позволю тебе пожалеть об этом решении.
— Я и не пожалею, — на лице Октавии расцвела улыбка, слабая, потому что ведьмочка была всё ещё крайне вымотана, но даже так в ней было видно прочную решимость, — Макс, ты просто не знаешь, что для меня значит встреча с тобой. То, что я считала безнадёжной мечтой, вдруг оказалось правдой. Может быть, это мой спящий дар некроманта бился во мне с такой силой, что я увлеклась историей стёртого из реальности клана Рихтер? Может быть, всё это моя настоящая судьба. К чёрту Сципион!